— А ты успел поспать?

— Как ребенок.

— Ну, соври еще разок.

Они подъехали к кафе с замечательным названием «Дыра в стене», припарковались рядом с входной дверью и вышли из машины.

— Можно определить класс заведения по количеству клееной фанеры на внешних стенах, — заметила Пайн, глядя на кафе.

— Ну ты здесь выросла. А я из Куинса. Жил в шестиэтажном доме без лифта. Понятия не имею, из чего там делали стены. Я лишь знал, что кругом не было травы, и ты считался богачом, если жил в доме с лифтом. И миллиардером, когда в доме имелся привратник.

Они вошли в кафе, где полная женщина у дверей предложила им проходить, и выбрали столик в дальнем углу, где им никто не помешал бы. Впрочем, это не имело значения. В такой ранний час посетителей было совсем мало.

Агенты заказали кофе и завтрак, и худая официантка лет шестидесяти в потертой, покрытой пятнами униформе, знававшей лучшие времена, быстро им все принесла. На ее лице были заметны следы тяжелой жизни, давно утомившей немолодую женщину. Однако она приветствовала их с открытой улыбкой.

И не стала ничего говорить относительно синяка на лбу Пайн или о том, что та двигалась с заметной неловкостью. «Быть может, ей постоянно приходится видеть людей, которые недавно дрались», — подумала Пайн.

Они пили кофе, а Ларедо посматривал на Пайн.

— Как голова? — спросил он.

— В чем причина твоего появления здесь? — сразу взяла быка за рога Пайн.

— Это моя работа. — Ларедо пожал плечами.

— Чушь собачья. Хочешь сказать, что остался единственным агентом в ОПА-четыре?

— Просто пришла моя очередь.

— И снова чушь собачья. — Она наклонилась вперед. — И почему я думаю, что, как только в просьбе о помощи всплыло мое имя, ты сразу вызвался добровольцем?

— Не льсти себе, Пайн.

— Тогда докажи мне, что я ошибаюсь, Ларедо.

Он повертел в руках бумажную салфетку, потом разорвал ее на аккуратные треугольники. Пайн не сводила с него глаз.

— Ты так и не избавился от своих маленьких ритуалов?

— У каждого из нас имеются свои ритуалы. Не исключено, что ты сейчас проводишь один из них.

— Я не возвращалась сюда с тех пор, как была ребенком.

— Физически, может быть, и не возвращалась.

— О, так ты стал психиатром? А я еще даже не улеглась на кушетку. Ладно, брось. Ты ведь можешь много лучше, верно, Эдди?

Наступило долгое, неловкое молчание.

— Может быть, ты права. Может быть, я приехал сюда, потому что узнал, что ты участвуешь в расследовании дела, — сказал Ларедо наконец.

— Но почему это имеет для тебя значение? Мы давно все сказали друг другу и попрощались.

Он перестал возиться с салфеткой.

— Ты все сказала. А у меня даже шанса не было.

Пайн указала на его безымянный палец.

— Что произошло?

Он потер пустое место большим пальцем.

— Дениз развелась со мной и забрала мальчиков. Много лет назад.

— На то была определенная причина?

— Давай посмотрим. Меня никогда не было дома, потому что я работал в самые поздние часы. Половину времени я не мог рассказать, где нахожусь или чем занят. А когда я находился под прикрытием и какой-то подонок из картеля угрожал моей семье, это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения моей жены.

— Ты тогда работал в округе Колумбия?

— Нет. До того как мы расстались, мне удалось хитростью перевестись в Нью-Йорк. Обратно в родной город. Я думал, это будет хорошо для всех. Новое начало.

— И?

— И Дениз нашла работу с неполной занятостью на Уолл-стрит, потом влюбилась в менеджера хедж-фонда, который зарабатывал больше денег в день, чем я смогу за всю жизнь. Сейчас они живут в Лондоне. А еще у них есть дом на юге Франции, и они летают туда на частном самолете. Она ведет чудесную жизнь, после того как рассталась с мужем из ФБР.

— Я никогда не была с ней близко знакома, но она не производила впечатления неглубокого человека.

Ларедо свернул все кусочки салфетки и положил их рядом с солонкой.

— Она действительно не такая. Дениз осталась бы со мной, если бы я лишился всех денег, если бы имел обычную работу, на которой не рисковал бы жизнью. Самое опасное, что делает ее муж — играет в гольф. Гораздо меньше беспокойства.

— А дети?

— Я вижу их раза два в год, когда они приезжают. У меня появляется возможность показать моим детям другую сторону жизни в маленькой квартирке в Вирджинии. — На худом лице Ларедо появилось напряжение. — Факт в том, что теперь они видят в нем отца в большей степени, чем во мне. Такова дьявольская природа. Я превратился в странного дядюшку, который периодически возникает во время встреч, так напрягающих всех, что они не могут дождаться момента, когда те закончатся. Всех, кроме меня, — тихо добавил он.

Пайн опустила взгляд, и одновременно исчезла вся ее агрессия.

— Мне очень жаль, Эдди, — сказала она. — Наверное, с таким трудно справиться.

Ларедо пожал плечами.

— Что посеешь, то и пожнешь, ты же сама понимаешь, — проговорил он.

— Вот так просто?

— Если хочешь, я могу поплакать в пиво, которое намерен заказать за ужином сегодня вечером. Но я бы предпочел выбрать образ стоика. Именно такой путь предлагается в руководстве Бюро.

— Твои сыновья должны лучше тебя узнать. Понять, как ты зарабатываешь на жизнь. Мне ничего не известно про парня из хеджевого фонда. Возможно, он святой. Но он не рискует жизнью ради своей страны, не приносит жертв. В отличие от тех, кто носит наш значок.

— Мои парни знают. Во всяком случае, я так думаю. Может быть, когда они станут старше, мы сможем больше времени проводить вместе.

— Возможно, тогда будет уже поздно.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

— А как дела у тебя? Еще не слишком поздно?

— Для чего? — с каменным выражением лица спросила она.

— Сейчас ты могла бы быть номером три в главном управлении, — сказал Ларедо, имея в виду вашингтонский штаб. — Быть может, номером два к тому моменту, когда тебе исполнится сорок. У тебя есть талант. И драйв.

— Но нет желания.

— Я никогда не мог тебя понять. Перед тобой открывались фантастические перспективы, а ты стала одиноким агентом в какой-то глуши, в Аризоне.

— И довольна, как слон.

— Счастье слонов сильно переоценивают.

Пайн не выдержала и улыбнулась.

— Итак, ты знаешь, что я здесь. Почему ты захотел приехать?

— Я думаю, ты и сама знаешь.

— Мне бы хотелось услышать от тебя.

— Я плохо с тобой поступил. Я вел себя, как мистер Самец, старался показать, кто босс, не верил, что женщина может работать в Бюро. Я сделал все, чтобы испортить с тобой отношения. Несмотря на то, что ты сказала, мне кажется, я заставил тебя уехать оттуда, где ты должна находиться. И…

— И?

— И я так и не принес тебе извинения. Я приехал сюда, чтобы произнести эти слова. И я прошу у тебя прощения. Ты не заслужила такого отношения. Во всем виноват только я.

— Ладно.

— Ладно.

Она наклонилась вперед.

— Но я покинула Вашингтонский офис не из-за тебя, Эдди. Да, все, что ты сейчас сказал, соответствует истине. Но не ты заставил меня сбежать и не многие парни, которые думали, будто я с радостью запрыгну к ним в койку.

— Тогда я был счастлив в браке, но даже в противном случае не стал бы так с тобой поступать. Я могу быть ослом, но не такого вида.

— Я ушла из ОПА из-за того, что терпеть не могу толпу. И мне не нравится жизнь в вертикальных коробках. Я люблю открытые пространства. А еще оставаться собой и работать, когда рядом нет бюрократа, который каждую секунду заглядывает мне через плечо. Я никогда не хотела быть номером три, два или один. Я занимаюсь расследованиями и ловлю плохих парней. И все.

— Во всяком случае, честно. — Он наклонился вперед. — Так или иначе, но после развода я воспользовался профессиональной помощью. И это позволило мне четко увидеть многие вещи. Все шло через Бюро. У них есть такая услуга. — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Ты об этом знаешь?