— Я не уверена, что он был со мной полностью откровенен.

Лайнберри бросил на нее быстрый взгляд.

— В каком смысле?

— Он не рассказал мне, где находился в ночь исчезновения моей сестры.

— Ну, мне трудно представить, чтобы Майрон мог иметь к похищению какое-то отношение.

— Почему же тогда он не ответил на мой вопрос?

— Может быть, он просто забыл.

— У меня такое впечатление, что этот человек ничего не забывает.

Лайнберри хотел что-то сказать, но в последний момент передумал.

— Пожалуй, тут я с вами соглашусь, — медленно проговорил он после небольшой паузы. — И тем не менее.

До конца поездки оба молчали.

Ресторан в Америкусе находился на противоположной стороне улицы, напротив отеля «Виндзор», в здании, построенном в стиле королевы Анны.

— Вы здесь когда-нибудь бывали? — спросил Лайнберри.

— В ресторане или в Америкусе? — уточнила Пайн.

— И там, и там.

— В ресторане — нет. А в городе бывала. Меня отвезли сюда в больницу, когда похититель проломил мне череп.

Лайнберри немного смутился.

— Мне следовало об этом помнить.

— Вовсе нет. У меня почти не осталось воспоминаний о том времени, — призналась Пайн. — Мне рассказали об этом позднее.

Они сделали заказ, который принесли через несколько минут.

— А вы знаете, что доктор Мартин Лютер Кинг-младший в шестьдесят первом году сидел в здешней тюрьме за протесты против сегрегации в Олбани? — спросил Лайнберри.

Пайн покачала головой.

— Но, полагаю, чего-то подобного следовало ожидать, ведь мы в штате Джорджия, — заметила она.

— А если взглянуть на другую сторону медали, здесь же находится штаб-квартира «Среды обитания для человечества»[327].

— Да, я где-то об этом читала.

Лайнберри сделал глоток чая со льдом.

— Как-то вечером, кажется, в две тысячи седьмом, я выезжал из города после ужина, — начал свой рассказ Лайнберри. — Как раз в то время, когда через город прошел мощный торнадо. Я и сам не знаю, почему он миновал нас, но оставил полосу разрушения шириной почти в сорок миль в Америкусе, уничтожил дома, торговые центры, церкви и снес с лица земли региональную больницу. Ее пришлось полностью разбирать. Все это произошло у меня на глазах. Самое страшное, что я видел в жизни.

— Но складывается впечатление, что город полностью восстановили.

Он посмотрел на нее.

— Могу спорить, что в своей работе вы видели вещи куда страшнее.

Пайн подумала о Дэниеле Джеймсе Торе.

— Я видела ужасных человеческих существ. Уж не знаю, можно ли сравнить их с торнадо.

Лайнберри кивнул и опустил взгляд.

Джерри остался в «Порше», а Тайлер занял столик рядом с ними и сейчас пил кофе. Пайн посмотрела на Джерри в большое окно ресторана.

— Как давно Джерри на вас работает? — спросила Пайн, поднося к губам чашку с охлажденным чаем.

— Около пяти лет. Он из Секретной службы[328].

— В самом деле?

— Вас это удивляет?

— То, что вы наняли агента Секретной службы в качестве охранника? Нет. Они едва ли не лучшие в своем деле.

— Что тогда?

— Он провоцировал столкновение со мной возле вашего дома, чего не должен делать ни при каких обстоятельствах, — объяснила Пайн. — Я знакома с многими агентами Секретной службы, действующими и вышедшими в отставку. Они не ведут себя подобным образом. Они спокойны, уважительны и профессиональны, стараются разрядить обстановку, а не усугубить конфликт. Наращивание противостояния — таким никогда не бывает их первый шаг, если только кто-то не достает оружие.

Лайнберри посмотрел на улицу, где стоял «Порше».

— Ну, Джерри хорошо работает, — сказал он.

— А что вы можете сказать про второго парня? — спросила Пайн.

— Тайлер Страуб из частной фирмы, которая занимается охраной. Он надежный человек.

— Но зачем вам столько охранников, мистер Лайнберри?

— Пожалуйста, называйте меня Джек. Не подумайте, что я хвастаюсь, но у меня большое состояние, и, к несчастью, люди вроде меня часто становятся мишенями.

— Вам угрожали?

— Да, такое случалось. Некоторые угрозы носили общий характер — я капиталистический ублюдок, пьющий кровь мира. Другие приходили от уволенных служащих и даже от одного бывшего клиента, который слегка взбесился, когда решил, что мы его разорили.

— А вы этого не делали?

Лайнберри улыбнулся.

— Если бы я разорял своих клиентов, то очень скоро лишился бы бизнеса, — сказал он.

— Берни Мейдофф[329] довольно долго работал успешно, — заметила Пайн.

— Каждый год независимые фирмы проводят у нас аудит — инвестиции, которые мы делаем для наших клиентов, вложены в реальные компании и надежно защищены. Мы полностью прозрачны. Отчеты приходят непосредственно от компаний и концернов. Сами мы не выпускаем никаких заявлений, лишь показываем общие вложения и операции, произведенные нашей фирмой, что и требуется от нас по закону.

— В таком случае, что не устроило того парня?

— Вместо того чтобы заработать для него сто миллионов долларов за пять лет, мы сумели обеспечить ему прибыль всего в пятьдесят. Это удвоило его исходные вложения, что является отличным доходом за указанный промежуток времени, в других фондах прибыль была в два раза меньше.

— И он действительно был недоволен?

— Он подал на меня в суд, а потом стал угрожать. В конце концов пришел ко мне в офис и сказал, что у него с собой бомба.

— И что было дальше?

— Сейчас он находится в закрытой психиатрической больнице. Как мне кажется, огромные деньги сбили его с толку.

— Значит, деньги не могут принести счастья.

— Нет, но они могут купить свободу и комфорт.

— Мне бы не хотелось показаться невежливой, но почему вы пригласили меня на ужин?

— Я был в Андерсонвилле и направлялся сюда. И заметил вас.

Она покачала головой.

— Скептицизм заложен в моем ДНК. Поэтому для такого занятого человека, как вы, должна быть другая причина.

Лайнберри вытер губы и положил ложку.

— Ладно, возможно, вы правы, — не стал спорить он.

— Я вас слушаю, — сказала Пайн.

— Я буду говорить прямо. Что стало с Джулией?

Пайн вдруг стало очевидно, что ей следовало предвидеть его вопрос.

— Почему вы спрашиваете?

— Она была моим другом, хорошим другом. Мне известно, что случилось с вашим несчастным отцом. Я бы хотел знать, что с ней все в порядке.

Пайн оценивающе на него посмотрела.

— Тут все зависит от того, как определить понятие «в порядке».

Лайнберри состроил гримасу.

— Звучит зловеще, — заметил он.

— Прошло много времени, а у вас целая жизнь. Я знаю, что вы были друзьями, но…

— Мы все были молоды — я старше всех в компании. Друзья, которые рядом, когда вы только начинаете жить, всегда остаются важными. Я так и не завел собственную семью, вот почему я считал детей своих друзей также и своими. И мне ужасно больно, что Бритта и Майрон потеряли обоих своих детей.

— Несчастный случай и передозировка.

— Верно.

— Какой несчастный случай?

— А это важно?

И, хотя Пайн их не помнила, она сказала:

— Мы были тогда детьми. Мы вместе играли. У вас нет монополии на чувство ностальгии.

Лайнберри выглядел расстроенным.

— Да, да, конечно. Ну, Джоуи чистил дробовик, и тот выстрелил, — сказал он.

— Он чистил заряженное оружие? — спросила Пайн.

— Думаю, он был пьян.

— Где это произошло?

— В Северной Каролине. Он тогда там жил.

— А Мэри? Бритта сказала, что она умерла от передозировки наркотиков.

— Героин, так мне кажется.

— Она регулярно его принимала?

— Нет, насколько мне известно. Кажется, это был первый раз.

— И последний.

— Верно. Мэри умерла первой, Джоуи через месяц. Это стало тяжелым ударом для их родителей.