Девушка села за столик. Тут же к ней подошел слуга и осведомился, чего ей угодно выпить и закусить.

– Чайник персиковой настойки, – стала заказывать Юйлин. – Суп из плавников, соевый творог с пряностями и жареной печенки.

Слуга расторопно все принес, Юйлин выпила чарочку настойки и принялась за еду, изредка быстро оглядывая зал. Тут ее внимание привлек один чрезвычайно полный мужчина. Он, как видно, заказал осьминога и теперь допытывался у слуги, правильно ли осьминога приготовили. Ведь всем известно осьминоги, если их неправильно приготовить, отвратительны на вкус, да ещё и рот от них делается черным, словно ты чернил наелся. От нечего делать Юйлин стала прислушиваться к этой беседе.

Толстяк говорил:

– Я настоящий знаток того, как надобно готовить осьминога. От меня ничего не укроется! Ни одна мелочь!

– Господин, хозяин лично наблюдал за приготовлением осьминога, все приготовлено в соответствии с поварской книгой Пяти Искусств!

– Что мне книга! Надеюсь, осьминог был молодой и свежий?

– Молодой, очень молодой, и до вашего прихода он еще плавал в бассейне.

– А перед тем как ошпарить осьминога, его подержали над чаном с кипящим уксусом?

– Конечно! Хозяин лично держал!

– А когда осьминога ошпарили, присоски ему вычищали серебряной или деревянной палочкой?

– Конечно, деревянной, господин! Серебро отравляет осьминога вмиг!

– Все верно… А соус? Соус к осьминогу был из чего приготовлен?

– Из чумизы, свежей, промытой чумизы.

– Точно ли из чумизы? Точно там не было сои или бобов?

– Точно не было, господин.

– А на какой доске разделывали осьминога?

– На деревянной.

– Понятно, что не на мраморной. Из какого дерева была доска?

– Из ююбы, господин. Из столетней ююбы.

– Хм, все сходится. А жилы, жилы все удалили, ведь если не удалить жилы, произойдет беда! Жилой можно насмерть подавиться!

– Все до единой жилочки удалены, господин. Ваш осьминог мягок как лист драгоценной рисовой бумаги.

– Кстати о рисе. В каком отваре варили осьминога? Неужто в рисовом?

– Нет, господин. В чистой речной воде, не подсаливая.

– Ах, все сходится. Не придерешься. Что ж. Несите кушанье. Но имейте в виду, если я почувствую, что что-то не так, я вашего повара со свету сживу!

Измотанный слуга пошел за кушаньем, а Юйлин беззвучно рассмеялась – так позабавил ее придирчивый толстяк. И тут же услышала у своего уха знакомый шепот:

– Давно ли ждешь меня, любимая?

– Ах! – только и сказала Юйлин. – Как тебе удалось так незаметно появиться?

– Это искусство, которому меня научил лотос Черное Облако, – пояснил Сюй, садясь рядом с Юйлин. – Позволь мне выпить?

– Конечно.

– Как ты добралась?

– Со мной все в порядке. А ты как?

– Дожидался тебя и от скуки играл с завсегдатаями этого заведения в облавные шашки.

– Я даже не буду спрашивать, кто выиграл.

– И напрасно, потому что я нарочно проигрывал.

Юйлин радостно посмотрела на Сюя:

– Я скучала по тебе.

– Я весь извелся от тоски. Наконец-то мы вместе. Доедай свои кушанья и пойдем наверх. Скажем хозяину, что будем жить в одной комнате…

Поздно ночью, когда молодые любовники вдоволь нарезвились и наигрались в «тучку и дождик», разговор сам собой зашел о том, как быть дальше.

– Вот о чем я думаю, дорогая, – заговорил Медноволосый Тжонг. – Меня все сильнее и сильнее смущает болезнь императора. Отчего он болеет? Отчего все тело его ослабело?

– Говорят, император совсем не принимает пищи и питья… Но что мы с тобой тут можем сделать?

– Дорогая, мне проникнуть во дворец легче легкого, так же легко могу я проникнуть и в императорскую опочивальню… Что, если мы поговорим с государем, спросим его о причине болезни?

– Милый, думаешь, дворцовые лекари о том его не спрашивали?

– Может, и спрашивали, да только не слыхали правильного ответа. Видишь ли, мой наставник помимо всего прочего научил меня распознавать разные болезни и лечить их особыми словами и иглоукалыванием. Может, если мы исцелим императора, это будет важнее, чем разыскать заговорщиков? Погоди… Что с тобой, Юйлин?!

Юйлин немного помолчала, а потом сказала торжественно:

– Я вспомнила.

– Что ты вспомнила?

– Я вспомнила, отчего проистекает болезнь императора. Я слышала об этом, когда беседовали… В общем, неважно, кто беседовал. Одному монаху явилась богиня Саванму и сказала, что болезнь императора пройдет, как только он увидит въяве деву своих снов. Да, именно! Деву своих снов!

– Юйлин, я в растерянности от твоих слов. Что означает выражение «дева его снов»? Как пошли слова богини? А впрочем… Кажется, я догадываюсь.

…Бокал, выточенный из огромной цельной жемчужины, выпал из дрожащей руки и разбился с печальным звоном.

– О-о, – простонал Небесный Чиновник второго облачного ранга Ань Алый Пояс и попытался сунуть пылающую голову в миску с охлажденным персиковым желе.

Но ему не удалось это сделать. Кто-то крепко и пребольно ухватил его за волосы.

– Штоткое? – попытался возмутиться Ань Алый Пояс и разлепил склеенные хмелем глаза. И незамедлительно встретился взглядом с яростно сверкающими на тысяче рук глазами богини Гаиньинь. Именно эта в основном милостивая, но сейчас донельзя взбешенная богиня вцепилась в волосы незадачливому чиновнику, напоминая скорее не небожительницу, а склочную жену какого-нибудь лесоруба.

– Ой, – более трезво сказал Ань. – Гаи… Гаинь… Гаиньинь, это ты?

– Это я, – яростно прошипела тысячерукая. – Авот ты у меня сейчас быстро перестанешь быть Небесным Чиновником, если немедленно не протрезвеешь!

– У-у, да просветлится над нами небо! Я сейчас, уже, почти готов… Юй! Юй, женушка, очнись! Смотри, кто пришел!

Чиновница Юй, до этого мирно дремавшая, прикрывшись веером, вскочила и, пошатываясь, предстала пред очами грозной богини.

– Р-разрешите доложить, – начала было Юй, но богиня яростно прервала ее:

– Отставить! А ну вытрезвились оба, быстро!!!

Чиновники на мгновение осветились изнутри зеленоватым светом, потом свет пропал, и теперь наши злополучные герои смотрели на мир вполне трезво. Трезвость – вещь обидная. Сразу понимаешь, каким ты был болваном, что напился, и как на тебя смотрят непьющие товарищи. И еще это нестерпимое чувство вины…

– О тысячерукая! – воскликнули оба чиновника и пали на колени. – Прости нас и помилуй. Согрешили, каемся. Позволили себе непозволительное!

– Ладно, на первый раз прощаю. Нашли с кем пить, с богами Жемчужного Завета. Они же записные пьяницы, самого Верховного Владыку совратят и споят!

– Виноваты, виноваты, – бормотала Юй. – Но кто же знал, что это мирное знакомство перейдет в такую скверную пирушку? Тысячерукая, прости за вопрос: сколько времени по земному исчислению мы здесь… э-э… пировали?

Юй оглядела Нефритовый павильон и порадовалась тому, что, кроме Аня и Гаиньинь, здесь больше никого не было.

– Времени прошло немало, – отрезала богиня. – И у меня для вас нерадостные новости. Сядьте и слушайте.