Аннет проснулась, но все еще лежала неподвижно. Голова гудела, тело кололо. Приоткрыв веки, первое, что она увидела, — это белый потолок, чуть приподнимавшийся.

— Корнар? — спросила принцесса. Она не верила, не хотела верить, думала, что это очередная злобная шутка.

Но пси-ведьма действительно была в своей комнате.

Загородное поместье. Тишина. И все вокруг белое. Белые стулья, шкаф, кровать, стены, даже растения. Где же демон? Ведь невыносимая боль снова пронзила длинноволосую, болезнь ударила со всей силы, Аннет и позабыла, как это тяжко... медленно умирать.

— Только не это... — детские воспоминания — словно оживший кошмар.

На принцессе было надето платьице, теперь — не по размеру, и от того оно выглядело вульгарно и не к месту. Переборов подкатившие слезы, Аннет села на край кровати.

— Что произошло? — попыталась она вспомнить, но это отошло на второй план, когда ее руки прикоснулись к ошейнику.

Металлическая конструкция душила, блокировала магию. Это был самый обычный подавитель эссенции, хотя и украшенный всевозможными драгоценными камнями. И он был тошнотворного цвета. Белый ошейник, сделанный на заказ. Аннет попыталась встать — и сразу рухнула на ковер. Её нога и кровать соединялись цепью, привязью для животных.

Через секунду в комнату постучались. Широкая дверь открылась.

— Р-Рамон? — узнала ведьма своего единственного дворецкого.

— Здравствуйте, госпожа, — поклон. — И хотя я рад вас видеть, данные обстоятельства заставляют меня грустить, — протянул он ей руку, чтобы помочь подняться. Помощь приняли.

— Рамон! Освободи меня! — чуть повысила голос Аннет.

— За этим я и пришел, — связку ключей сняли с пояса, но слабый огонек надежды тут же погас. — Госпожа Антуанетта приказала отвести вас на обед, когда вы проснетесь.

— Что?! — побледнела ведьма. — Нет, Рамон, прошу.

— Возражения не принимаются. — Холод и непреклонность в голосе. — Прошу, не гневите вашу матушку.

— Гн... — рассердилась длинноволосая, но тут же сделала глубокий вдох. Пройдённый путь научил ее притворяться, играть. Растерянность отступила. "Оценить обстановку", — промелькнула новая мысль.

Дворецкий отсоединил цепь от ложа, сделав из нее короткие кандалы, и повел Аннет на привязи. Выйдя в коридор, девушка испытала новый шок. Вдоль длинного "туннеля" стояло с десяток охотников, и, судя по их внешнему виду и амуниции, все это были наемники. Рамон дал пояснение:

— Горничные уволены, поместье под охраной этих господ. Тридцать пять мужей готовы защищать вас, — горделиво шагал статный мужчина, не обращая ни на кого внимания. — К сожалению, после такой прихоти пояса придется подзатянуть.

— Безумие, — прошептала Аннет.

Ей было тошно, больно, унизительно от того, как на неё пялятся чужие глаза. Детское платье на взрослой девушке... Как бы Ани ни старалась оттянуть маленький подол, он еле-еле доставал до колен.

Поворот, дверь, гостиная, кухня.

Длинный стол с белоснежной скатертью, и в самом его конце, играя льдом в стакане, сидела она.

— Доченька! — улыбнулась Антуанетта. — Как спалось? — Её глаза наполняло безумие. Аристократка вела себя, как несколько лет назад, она игнорировала реальность.

— Мама, — процедила Аннет.

— Прошу, садись! — указала де Мари на другой конец стола пальцем, одновременно ткнув в блюдо, закрытое серебряной крышкой.

Ведьма, звеня цепями, позволила Рамону отодвинуть стул и, сев, холодно посмотрела на Антуанетту.

— Сегодня у нас на обед мягкое мясо отбилицы, твое любимое! — отпила та чуть виски из стакана.

Дворецкий убрал крышку. Еда давно остыла, и некогда красивое мясо в брусничном соусе теперь выглядело как что-то обмазанное кровью.

— Мам... — старалась держать себя в руках длинноволосая.

— А! А! — снова приподняла хозяйка палец. — Как надо обращаться к маме? — Аннет непонимающе свела брови, и аристократка вспыхнула. — Говори! — крикнула она, сжав бокал до треска.

Чуть испугавшись, Аннет вспомнила главный фетиш своей матери. И снова сжала зубы. Она больше никогда не произнесет этого слова: "Мамочка".

— Не дождешься... — руки ударили по столу. — Что это за цирк?! Не теряй головы, все это...

— Аннет, Аннет, доченька, а что не так? — взбухли вены на висках аристократки. — Ты переживаешь из-за новой охраны? Напрасно! — рука задрожала. — Если кто тебе не понравится, он тут же исчезнет, я обещаю.

Ведьма видела жуткий огонь в глазах собеседницы. Это и пугало, и злило.

— Ничего уже не вернуть, — выпрямила спину Аннет. — Очнись, я больше не твоя кукла для утех.

Антуанетта встала из-за стола. Цокание каблуков отдавалось раскатами в голове. И, когда мать нависла над дочкой, звучная пощечина сшибла принцессу со стула. Одно мгновение. Гнев на милость.

— Ох, милая, — увидела благородная кровь на губах дочки. — Солнышко ты мое, — протянула она руки, чтобы погладить.

— Не трогай меня! — отмахнулась Аннет. — Ты… — тьма заполняла сердце. — Ты никогда не была мне родным человеком, ты чудовище, что прячется под милым обликом! Злая и бесчувственная!

Виски одним движением выплеснули на Аннет, ранку защипало, алкоголь жег глаза.

— Вижу, пребывание вне моей опеки испортило тебя, — с искренней грустью произнесла Антуанетта. — Но ничего, ничего, доченька, мы справимся с этим вместе, — отбросила она стакан.

— Когда сюда явится мой учитель и моя семья, мой волк… Они убьют тебя, — оперлась ведьма на руки. — Убьют вас всех.

— Ну, это мы еще посмотрим, цветочек, — сперва нежно прикоснувшись к длинным заплетенным волосам, металлические пальцы грубо схватили их. — У тебя есть только я! Я! — дернула она в сторону. — Никто не любит тебя так, как я!

Женские губы еще немного — и поцеловали бы Аннет, но ведьма дернулась, оцарапав матери лицо.

Всего на час потеряв след в затяжном бою, Сио даже без рук и ног смог бы взять его снова. Он позволил аристократе увезти любимую в карете и целые сутки вел преследование. Через город, по дороге, через лес. Оборотень устал, но его пылающие яростью глаза смотрели на одинокое поместье. Когти заострились.

— Любимая, — лишь прошептал он.

Армия на его пути — это ничто, жалкое препятствие. В последний раз Сио оставил свою возлюбленную, и больше такого не повторится... Никогда. Зверь уничтожит здесь все.

— Тебе помочь, любовник? — лепил снежок Корнар.

— А? — пригнулся Сио для рыка. — Ты почему здесь? Почему не с ней?

— М-м-м, — бросок, промах. — Ц! — раздосадованное цоканье. — Ну почему я должен вечно все всем объяснять? — выдержал демон паузу и ухмыльнулся. — Ну ладно, слушай.

— Печати? — Сио снова посмотрел на поместье. — Но откуда? — не понимал волк. — Мать Аннет ведьма? И знает, как сражаться с демонами?

— Нет, в поместье только одна ведьма. — Откуда Корнар достал пилочку для ногтей? — И я предполагаю, что показ мод с самого начала был подготовкой к кровавому побоищу. — Он дунул на заостренные ногти и бросил взгляд на оборотня. — Иначе как де Мари так просто уехала из города?

Сио обратил внимание, что демон хотя и ведет себя как обычно, но его колени дрожат.

— Ты сможешь сражаться?

— Без отдыха и своего... носителя я чуть ослабел. — Корнар присел на корточки рядом с вервольфом. — Четыре печати окружают здание, две снаружи и две внутри, — указал он пальцем. — Сломаешь их, и тогда повеселимся.

— Хм, — прищурился Сио. — Аннет рассказывала, что ты очень просто вышел из заградительного круга в палатке допроса.

— Хе-хе, — повел демон рукой. — Простая иллюзия. Я, конечно, молодец, но не всесилен, — щелкнул он пальцами. — Почти не всесилен.