На троллейбусе я доехала до дома. Кондуктором, кстати, работал умертвие, все его звали Седая Голова. Он был очень мирный, и не подумаешь, что при жизни он грабил банкоматы.

Дома меня встретила мама.

– Тийя, тебе письмо, – сказала она, протягивая мне конверт из плотной сероватой бумаги.

Я удивилась. До сих пор письма я получала исключительно по электронной почте.

– От кого бы это?

Обратного адреса не было.

– Я волнуюсь за тебя, Тийя, – неожиданно сказала мама. – Будь осторожна, ладно?

– Мамочка, да ничего со мной не случится, – улыбнулась я, снимая с уголка губ очередную сволочь-личинку. – И потом, я же очень сильная. Так что пусть поостерегутся те, кто вздумает связаться со мной или с моей семьей.

– Ладно. Вскрывай конверт, посмотрим, что за письмо.

– Ой, мам, мне сейчас некогда. Я с Димой иду в Водопьяновский парк гулять. Хочу перед этим переодеться, а то эта одежда слишком официальная, для работы.

Мама вздохнула, а потом сказала:

– Дима хороший мальчик, мне нравится. Но он человек.

– Мама, я знаю, что он человек.

– Просто его родители не позволят ему жениться на тебе.

– О, так далеко я и не заглядываю. Мама, я не собираюсь ни за кого замуж. Я не для этого была восставлена.

– Много ты понимаешь.

– Ладно, мама, извини, я убегаю переодеваться.

Я ушла в свою комнату, держа письмо в руках. Если честно, мне было любопытно, от кого же оно, но я решила потомить себя ожиданием. Есть у меня в характере такая черта – томить себя ожиданием. Хорошо, что я не томлю ожиданием других!

Поэтому я сунула конверт под салфетку на моем трюмо и принялась переодеваться. Для прогулки в Водопьяновский парк я выбрала черные джинсы и свободную рубашку в клетку. На шею повесила бусы из чешского стекла, на руку – такой же браслетик. Заметила, что на тыльной стороне ладони шелушится кожа и немедленно намазала пораженное место специальным кремом для умертвий. Если шелушение не предотвратить в зародыше, оно может поразить все тело. И тогда будешь выглядеть непрезентабельно. Очень. А я боялась этого больше всего – выглядеть непрезентабельно.

Подкрасив губы и ресницы, я отправилась в парк. Он, кстати, располагался недалеко от моего дома.

Парк был красив и ухожен. У нас вообще много парков, скверов, фонтанов. И все это не запущено, не загажено. Потому что за состоянием всего следят умертвия-милиционеры, зомби-уборщики, вервольфы-ремонтники. Ни у кого не возникает желания с ними связываться. Разве что только у сатанистов из клуба «Алистер». Но они придурки, что с них возьмешь!

Дима ждал меня у входа в парк, держа в руке оранжерейную розу. Роза была изумительного пурпурного цвета. Я даже немножко загордилась оттого, что эта роза предназначается мне.

– Привет, – улыбнулся Дима и протянул мне цветок.

– Привет. Спасибо. Какая роскошь!

– Да ладно тебе. Ну что, идем?

– Идем.

– Я сразу хочу показать тебе то место. Пока не стемнело.

– Да сейчас вроде поздно темнеет.

– Знаешь, в том месте всегда почему-то темнеет рано. Ты это заметишь сам.

Мы сначала шли по главной аллее, а потом я взяла Диму за руку, и мы углубились в лабиринт разных тропок и тропочек, направившись в самую глухую и малопосещаемую часть парка. Впрочем, вовсю светило солнце и было не страшно.

Мы прошли еще немного и очутились на небольшой, прямо крошечной полянке. В ее центре росла солидных размеров сосна.

– Пришли, – сказала я. Приблизилась к сосне, опустилась у ее корней на колени и позвала Диму: – Иди сюда.

Он подошел. Присел рядом. И вдруг резко побледнел.

– Тебе плохо? – спросила я испуганно.

– Что-то голова закружилась, – пробормотал он. – А, ерунда. Давай показывай, что ты откопала.

Я достала из своей хозяйственной сумки маленькую садовую лопаточку и принялась отгребать усыпанную хвоей землю. Через несколько минут солнце зашло за тучу, и у сосны стало очень сумрачно.

Поэтому сияние того, что я откопала, показалось особенно ярким.

А Димино лицо в этом сиянии – особенно бледным.

– Что это? – прошептал он.

– Я сама не знаю, – в тон ему прошептала я. – Я как-то гуляла здесь поздно вечером, смотрю – светится. Я стала откапывать, но такое впечатление, что чем больше копаешь, тем больше оно уходит под землю. На что похоже?

В Диме проснулся профессионал. Все-таки он был археологом.

– Это похоже на край саркофага. Или склепа.

– Значит, ты тоже это заметил.

Забытая оранжерейная роза лежала на ковре из сухих сосновых иголок, а мы с Димой горячо обсуждали находку. Дима тоже попробовал ее пооткапывать, но скоро понял, что ничего не добился этим. Светящееся нечто словно уходило от нас.

– Что будем делать? – спросила я Диму.

– Ты еще никому про это не говорила?

– Нет. Вот только тебе сказала.

– Знаешь, по-моему, об этом надо поставить в известность ученый совет музея. Это явно какой-то артефакт.

– А если не артефакт? Опозоримся только.

– Нет, это наверняка сенсация в оккультном мире! Вот поверь мне!

– Димка, почему ты такой бледный?

– Голова кружится все сильнее, – простонал Дима и вдруг потерял сознание.

Неужели это Нечто на него так подействовало?

Я взяла Диму на руки (если помните, став умертвием, я резко прибавила в физической силе) и отнесла подальше от свечения. Он тут же открыл глаза.

– Что это? Ты меня несешь?

– Ч-ш-ш, успокойся. Тебе стало плохо, вот и все.

– Мне уже легче.

– Сможешь идти своими ногами?

– Смогу.

– Ну ладно.

Я отпустила Диму. Он, покачиваясь, ухватился за ствол молоденького клена.

– Тийя, это что-то нехорошее.

– Ну как в романе: герои отрыли артефакт, а он оказался таким, что лучше бы и не отрывали. Да?

– Плевать на романы. Лучше присыпь его снова, и пойдем отсюда.

Я присыпала светящееся Нечто иголками, и мы действительно ушли. Но моя душа не унималась.

А тут еще мне приснился сон…

Будто иду я по Водопьяновскому парку глухой ночью. И встречают меня сатанисты из клуба «Алистер». И говорят:

– Мы тебя в жертву принесем. Нам как раз жертва требуется.

Я, естественно, рассмеялась, потому что, во-первых, убить меня невозможно, а во-вторых, я сама кого хочешь в жертву принесу, если приспичит. Сатанисты окружили меня, и тут я вижу в их руках бутылки с водой.

– Мы не шутим, – говорят сатанисты.

– Я тоже не шучу. – И встаю в боевую стойку.

Но что значит моя боевая стойка, если меня начнут поливать водой?! Вода для меня все равно что для человека кислота.

– Пойдешь с нами, иначе зальем, – говорят сатанисты.

– Хорошо, только уберите воду, – слегка дрожа, отвечаю я.

Они крепко взяли меня за руки и повели в глубь Водопьяновского парка. Вдруг деревья расступаются, и я вижу небольшую делянку. Посреди нее стоит грубый камень, вокруг которого полыхает костер. Но я почему-то догадываюсь, что камень этот холоден как лед и никакое пламя ему не угроза.

– Это алтарь, – говорит предводитель сатанистов. – Ведите ее сюда.

Меня доводят до границы пламени. А она, эта граница, все разрастается, огонь уже лижет носки моих туфель. Но жара от него я не чувствую и понимаю, что оно такое же холодное и страшное, как и камень-алтарь.

– Ступай, – велит мне предводитель. – И ложись на алтарь.

Я хочу возмутиться, воспротивиться, но во сне это почему-то не получается. Я прохожу через пламя, оно на миг окутывает меня, словно прохладный шелк, и уже собираюсь лечь на камень, как вдруг слышу приказ:

– Стой! Тийя, не смей!

Я поворачиваюсь спиной к камню и смотрю сквозь пламя. И вижу громадного всадника на не менее громадном коне. За спиной его развевается алый плащ с подбоем белым мехом, в руке сверкает мощный меч. Этим мечом он так устрашает сатанистов, что они разбегаются, как тараканы от дихлофоса. Конь одним скачком оказывается у камня и встает на дыбы. Его передние копыта опасно нависают над моей головой. Я зажмуриваюсь, а когда разожмуриваюсь, вижу, что конь стоит ко мне боком (какая богатая у него попона!), а всадник, слегка наклонившись, протягивает мне руку: