Мы только закончили разговаривать, как вернулись баба Зина и Ромул. Ромул нес плетенку, в которой трепыхалось что-то живое и черно-белое. Баба Зина несла влажные от вечерней росы белые лилии и белладонну.

— Отлично! — сказала Юля. — Поехали, не будем терять времени. Нам еще надо из моей квартиры нож и кинжал забрать. Но это пять минут, не более.

Баба Зина оперативно собралась, мы погрузились в машину и помчались. Около дома Юли притормозили, Юля буквально взлетела на свой балкон, а потом вернулась, неся в руках большой темный нож из обсидиана и ярко блестевший серебряный кинжал.

— Все, — сказала она. — Летим!

В глазах ее горел азарт.

Азарт настоящей ведьмы.

Может, и мне стоило стать такой?

Я подумаю над этим.

Позже.

Когда весь этот кошмар благополучно закончится.

Мы вернулись в мою квартиру ближе к полуночи. Это было хорошо, потому что Ритуал имел особую силу, если его проводили в полночь.

Тело господина Князева перетащили из спальни в гостиную и положили посреди комнаты на новую льняную простыню, пожертвованную мной для сего благого дела.

— Уже окоченел, гляди-ка, — деловито заметила при этом баба Зина, чем вызвала у меня приступ дурноты.

Юля поставила в ногах покойника журнальный столик и разложила на столешнице нож и кинжал, лилию и белладонну. Затем она материализовала большую золоченую чашу. Прочла заклятия и сказала:

— Петуха!

Ромул протянул ей петуха. Юля заколола его серебряным кинжалом. Кровь потекла в чашу.

— Голубя!

То же самое, только нож был обсидиановым. Затем Юля мелко искрошила лилии и белладонну и высыпала их в чашу. Ножом перемешала получившуюся массу, а потом кинжалом полоснула себя по запястью, и ее кровь закапала в чашу.

— Это жертва за то, что я собираюсь сотворить! — сказала Юля. — Да будет она принята!

Чаша словно раскалилась, а затем исчезла.

— Это значит, что жертва принята, — шепнул мне на ухо Ромул.

Я кивнула:

— Понимаю.

Юля зашептала:

— Да будет кровь моя во исцеление и оживление! Да будет кровь моя началом жизни, концом смерти! Я сказала, и так да будет! Да будет! Да будет! Богиня светлая Диана, судьбы наши тебе вручаю и жертвую! Прими!

Юля брызнула своей кровью на мертвые тушки петуха и голубя. Раны на птицах затянулись, птицы ожили.

— Получилось! — шепотом воскликнул Ромул. — Значит, и Князев твой оживет.

— Он не мой!

— Да чей бы ни был!

Юля подошла к трупу и расстегнула на нем пиджак и рубашку. Обнажила левую сторону груди, а затем взяла серебряный кинжал и погрузила его в окоченевшее тело.

И вскрикнула:

— Он слишком далеко ушел!

Она вытянула кинжал из раны и капнула своей кровью в образовавшееся отверстие.

— Мне одной его не вернуть, — простонала Юля, — Кто-нибудь, помогите мне!

— Эх, ведьма! — вздохнула баба Зина и полоснула себе запястье обсидиановым ножом. И ее кровь закапала мертвецу на грудь.

— Я тоже! — вскрикнула я.

Баба Зина протянула мне нож. Я резанула руку и сама испугалась того, как буйно хлынула моя кровь. И вытянула руку над грудью Князева.

— Повторяйте за мной! — сказала Юля слабым голосом, — Я делюсь с тобой своей кровью, своей силой, своей жизнью!

— …Своей силой!

— …Своей жизнью!

— Живи, брат!

— Живи, брат!

— Живи, брат!

Мне показалось, что меня разделило надвое, и одна половина ощущала нестерпимый, адский жар, в то время как другая ощущала мертвящий холод.

— Все, уже все, — чуть ли не умирая, услышала я голос Юли. — Главное, получилось.

Юля подула на свое запястье, и рана исчезла. То же самое она проделала и с моей кровоточащей рукой, а баба Зина таким же дуновением исцелила свою руку.

— Внимание! — негромко сказала Юля. — Его сердце забилось. Дыхание нормализуется. Сейчас он откроет глаза!

Ромул, я тебя умоляю, спрячь петуха и голубя обратно в садок! Они теперь только мешают.

Ромул похватал птиц и сунул их в плетенку. Петух при этом недовольно ворчал, словно ему тоже хотелось наблюдать за процессом возвращения к жизни господина Князева.

А тот между тем закашлялся и повернулся на бок. Открыл глаза. Это были нормальные человеческие глаза без какого-то потустороннего сияния.

— С возвращеньицем, — усмехнулась Юля.

— Что со мной было? — простонал астролог. — Почему я весь в крови?

— Не волнуйтесь, господин Князев, — сказала я. — Просто вы порезались. Нечаянно. И от вида крови потеряли сознание. Это бывает, это не страшно.

Князев увидел меня и вскочил:

— Ты, ты, маленькая сучка, это ты со мной что-то сделала!

— Ничего я с вами не делала! Это вы ворвались в мою квартиру, требуя…

— Кхм, — закашлялись одновременно Юля и баба Зина. И я поняла, что о Книге говорить не просто нельзя, но и опасно. У Князева постнекротическая амнезия, его сознание почти чистый лист бумаги…

— Итак, я ворвался в твою квартиру. Зачем, тварюшка?

— Почему вы меня оскорбляете, господин Князев?! Это возмутительно! Тем более что вы буквально четверть часа назад умоляли меня выйти за вас замуж!

— Что? — нахмурился Князев. — Да быть такого не может!

— И тем не менее это было. Вот, свидетели подтвердят. Вы ведь подтвердите, свидетели?

— Конечно, подтвердим. Все так и было. Сидим мы у Ники на кухне, пьем чай, и тут вы врываетесь, господин Князев! И прямо с порога кричите, что просите руки у нашей Никочки.

— И что она сказала? — спросил Князев, указывая на меня.

— Что подумает, — хором ответили все.

— Да-да, — ослепительно улыбнулась я. — А вы от огорчения как принялись на себе пиджак с рубашкой рвать, потом схватили нож и порезались. И бряк без сознания. Вам, видимо, очень хочется на мне жениться. Ну, так я подумаю. А сейчас давайте мы отвезем вас домой. Вы где живете?

— Самокатный проезд, восемь, — пробормотал Князев. — Не может быть такого, чтоб я тебя замуж звал!

— А ведь звали, и еще как!

— Ты же совсем не в моем вкусе! Мне полненькие нравятся, а не такие щепки.

— Ну не знаю. Может, на вас помрачение нашло. Вы, главное, не волнуйтесь. Ступайте в ванную, там есть бумажные полотенца. Ими можно стереть кровь. Приведите себя в порядок, успокойтесь, вы же мужчина, в конце концов! Подумаешь, девушка вам на шею не повесилась, и такое бывает. — Эту тираду Ромул произносил, потихоньку подталкивая Князева к ванной.

Наконец несчастный астролог скрылся в ванной. Ромул решил проследить за ним, чтобы у бедняги не случился какой-нибудь обморок или приступ.

Я скоренько прибралась в гостиной, свернула испорченную простыню, поставила садок с птицами в коридор (баба Зина потом заберет). Юля пошла ставить чайник, следом за ней потянулась на кухню и баба Чина, предварительно спросив, есть ли у меня мука и кефир.

Скоро на кухне вовсю свистел чайник и пахло чем-то печеным. Видно, баба Зина порылась у меня в запасах и выудила оттуда все, что надо для блинов.

Ромул отконвоировал нашего ожившего покойничка в гостиную. Тот привел себя в порядок и вид имел уже не похоронный.

— Чем это пахнет? — потянул Князев носом.

— Блинами, — пояснил Ромул. — Но вам сейчас не до блинов, господин Князев. Вам сейчас нужно ехать домой и как следует выспаться. Вы неважно выглядите. Но завтра… о да, завтра все будет просто замечательно. Попрощайтесь с нашими дамами, и идемте. Я отвезу вас домой.

— А разве я не на своей машине?

— Уж это не знаю. А вы что, господин Князев, ничего так уж и не помните?

— Практически ничего. Но только не мог я у этой мелкой сволочи руки и сердца просить! Она же стерва, каких мало!

— Вот уж нет! — обиделась я. — Покиньте мой дом, господин Князев! И больше не приходите сюда со всякими непристойными предложениями!

Ромул вывел Князева на лестничную площадку и подмигнул: дескать, не волнуйтесь дамы, все будет в полном ажуре-абажуре.

Я захлопнула за ними дверь.

И пошла на кухню.