— Ты должен знать, почему мы здесь, — с легким высокомерием произнесла Варвара Шраут.

Единственный вариант, который приходил Рубану в голову, был очевидно связан с их дочерью. Но с того момента, как она пропала не прошло и суток, а, насколько ему было известно, Баркер еще не доложила начальству об этом небольшом моменте, в надежде, что за ночь и последующий день им удастся отыскать девушку собственными силами… Если только Шраутам кто-то не слил информацию, что было маловероятно, они не могли прознать о случившемся.

— Каждая крыса, которая зовет себя журналистом, без устали трубит об этом уже несколько дней, конечно же, он знает, — Грант раздраженно выдохнул.

А вот с этим была проблема.

— Последнее время… — Рубан подумал о Баркер, лежавшей в каких-то паре десятков метров от них, — было загружено. Не следил за новостями.

Парочка посмотрела на него так, словно тот сказал какую-то несуразицу.

— Наш сын болен, — начал Грант. — И он не излечится.

Рубан удивленно покачал головой. Насколько серьезным должен быть недуг, чтобы рота врачей и целителей дома Шраутов не смогла с ним справиться?

— Приношу соболезнова…

— Прекрати, — Варвара поправила волосы. — От тебя нам нужна только Валентина. Скажи, где мы можем её найти, и хватит на этом.

Ком подкатился к горлу агента практически моментально. Что бы он сейчас не ответил, это означало для него большие проблемы, а после смерти напарницы он был совсем не в состоянии придумывать что-то и сглаживать углы.

Поэтому он просто решил рассказать ей обо всем, как есть.

Они молча слушали рассказ о случившемся в телестудии. Когда Рубан дошел до того места, где Тина исчезла без следа, лица пары скривились. Агент не знал, как расценивать эту реакцию.

— Это странно, — нарушил тишину Грант. — Думаю, дочь бы упомянула о своей пропаже, когда позвонила нам несколько часов назад.

— Позвонила? — в этот раз настал черед удивляться уже для Рубана.

Значит, с Тиной все в порядке? Но почему тогда они пришли в её поисках к нему? И почему она не оповестила его об этом? Похоже, эти вопросы зависли у него прямо на лице, потому что он тут же получил на них ответ.

— Насколько мне известно, в Управление Безопасности Империи не берут глухих, — вклинилась госпожа Шраут. — Дочь отказалась видеться с нами, взамен попросила кое-кого найти. Но мы решили не бегать у неё на побегушках и пришли прямо к вам, — женщина покачала головой, — Нам точно известно, что она жива.

— Из-за звонка?

Услышав это, Грант ухмыльнулся.

— Не только. Шрауты чувствуют друг друга, — мужчина цокнул языком, — Мера предосторожности. И если ты понятия не имеешь, где она, то тогда поможешь нам с поисками нужного ей человека.

Даже при всем вышесказанном о том, насколько влиятелен дом Шраутов, Рубан не мог оторваться от дела Белецкого, когда его напарницу еще даже не успели похоронить. Мужчина гневно выдохнул и посмотрел на Гранта.

— Я не лучший человек для этой работы прямо сейчас, у меня только что убили напарницу и…

— Это не просьба, Антон, — Варвара едва заметно улыбнулась. — С этой минуты ты помогаешь нам найти Марка Ротта.

Рубану показалось, что он ослышался.

— Марк Ротт — мертв, — он глянул через плечо, туда, где не обнаруживший лучшего занятия для себя молодой боец накрывал труп Баркер какой-то тканью. — А мертвые, к сожалению, не оживают.

«В том виде, каком хотелось бы,» — добавил он уже про себя, вспомнив рассказ курсантов про Рэджинальда Гримма и его отца.

Улыбка Варвары становилась всё шире.

— Валентина утверждала обратное, — глаза женщины блеснули, — упомянула кое-что интересное про… — она поджала губы. — Бессмертие.

Услышав это, агент закрыл глаза подавляя желание послать этих холеных самодуров куда подальше. Однако вовремя сдержался и даже не потому что вспомнил о том, кто перед ним стоит. Если бы ему сказали о том, что Бессмертен кто угодно другой — хоть глава клана Шраутов, он бы закатил глаза, а затем хорошенько наорал бы на сказочника, что решил шутить с ним на эту тему.

Однако. Марк, чтоб его, Ротт вылезал сухим из воды в таком количестве ситуаций, что предположение о том, что он банально не может умереть казалось даже… не столь безумным?

— Пройдем, агент Рубан, — Грант указал рукой на белое авто, заметив секундное иступление на лице агента. — Кажется, нам нужно поговорить.

Заднее сиденье машины Родиона пропиталось кровью Говарда настолько, что ни одна химчистка бы не взялась за работу, но даже несмотря на это, мужчина держался неплохо. Если отмести в сторону побледневшее лицо и затуманенный взгляд, он все еще был с нами и адекватно воспринимал реальность, даже умудряясь односложно отвечать на вопросы.

Старика, правда, его состояние не то чтобы сильно волновало. Он пару раз глянул на нас с Говардом через зеркало заднего вида и продолжил крутить руль, удовлетворенный тем, что дядя еще дышит. Не могу сказать, что я как-то особенно переживал за здоровье истекающего кровью мужчины, но хотелось, чтобы он выжил хотя бы для того, чтобы все мои блуждания по клинике с ним под руку не оказались напрасными. Говард был тяжелым как собака.

Ну и, разумеется, ему еще предстояло убедительно объяснить, почему мы не нашли мать там, где она должна была бы находиться. Впрочем, я не думал, что он соврал осознанно. Человек может совершенствовать искусство лжи бесконечно долго, однако над мелкими движениями мышц лица, глаз и жестами тела никто не подвластен, по крайнем мере, в долгосрочной перспективе. И начиная с разрушенного особняка Белецкого, весь вид Говарда говорил о том, что он действительно верит в то, что говорит.

Их драка с Рэджи была несколько сумбурной. Я не особо представлял, на что он рассчитывал, если взять во внимание то, как быстро Гримм раскидал их с Родионом по комнате еще в первый раз. Что-то подсказывало, что, помимо чувства вины, которое он испытал при виде восставшего из мертвых отца, его ярость также спровоцировала отсутствие матери. Других причин, которые могли бы перевесить нехитрую логику «если этот парень сильнее двух пробужденных, значит, он точно сильнее одного» я найти не мог.

Хотя, кажется, он и сам жалел об идиотским решении, которое стоило ему здоровой руки. Это я вычислил благодаря болезненным стонам, раздающихся у меня под боком по три раза в минуту.

Тем временем, мы ехали куда-то на запад города, где я еще не был. Спустя часа пол езды многочисленные высотки и штаб-квартиры крупных столичных корпораций в центре скрылись за горизонтом, уступая место более приземленным пейзажам. Сначала нас окружали какие-то ухоженные парки и зеленые зоны с небольшими озерками вдоль трассы, затем к ним прибавились внушительных размеров коттеджи то тут, то там, а потом мы и вовсе выехали за черту столицы и попали в что-то наподобие поселка для богатых, который есть рядом с каждым большим городом. Узкие извилистые улицы были заставлены виллами, парковки возле которых пестрели дорогими автомобилями, а на каждом третьем повороте, что вел куда-то вдаль, стоял шлагбаум с постом охраны. Неудивительно, больше всего богатые не любят, когда посторонние смотрят на их золотые горы без разрешения.

Что мы здесь забыли, учитывая странную любовь Родиона к военному минимализму со спальными мешками вместо кроватей, понять я не мог. Правда, болезненные всхлипы Говарда помогали долго не задумываться над этим. В какой-то момент они участились, и я словил себя на том, что пытаюсь отследить скорость машины, чтобы понять, начинаем мы останавливаться или нет.

Так прошли следующие пять минут. В какой-то момент мы нырнули в неприметный переулок и остановились перед ничем не выделяющемся на общем фоне двухэтажном домом.

Старик заглушил мотор, выбрался из машины, и я последовал его примеру, подхватив дядю под плечо. Родион подошел к дому, настежь распахнул широкие ворота и помог мне дотащить израненное тело Говарда во двор.