Родиона не убить. Но… кто мог бы спрятать его так глубоко, чтобы старик уже не выбрался?

Только тот, кто уже засадил в подобную дыру саму Силу. Какой-то осколок Скверны после этого будет ерундой.

— Ну, вот всё и кончено, — прокомментировал господин Сато через полчаса.

— Что, если он сбежит? — заметил я. — Не сейчас, а лет через… десять. Двадцать. Сто, допустим.

Японец пожал плечами.

— Я бессмертен, господин Ротт. Вы… тоже. На крайний случай есть Иван. Мы найдём, кому присмотреть за ним.

— Вы же запрещали мне появляться в Республике, — усмехнулся я.

— И сейчас запрещаю, — кивнул Сато. — Вы — ходячая бомба, господин Ротт. Сейчас вы сумели устранить излишки скверны внутри себя, но осталось по-прежнему много, и она будет накапливаться. Нет уж, нет уж.

Он покачал головой.

— Вы готовы выполнить моё условие, господин Ротт?

Я пожал плечами.

— Как раз собирался этим заняться.

Перестук колёс по рельсам, осенний пейзаж за окном и солнце клонится к закату. Обстановка — самое то для моего нового самостоятельного путешествия.

Поездки на поезде — обыденная вещь для большинства людей, но я — другая история. И… понятно, почему. Поезда надолго будут ассоциироваться у меня… со всяким.

Впрочем, сейчас я держался крепко и даже не выказывал волнения. Обычно люди нервничают в самолёте, я же летел досюда совершенно спокойно, а вот на поезде… Постоянно ожидал чего-нибудь этакого. Мертвецов, террористов, Родиона, в конце концов. Что бы там ни говорил Сато — я не верил, что шанса сбежать у этого ублюдка нет совсем. Лишь надеялся, что он просидит там достаточно долго, чтобы Сато разобрался, как нейтрализовать его. Может, он даже поймёт, что же связывает этого старика с проводниками поездов.

Впрочем, Сато ведь и правда держит в подвале Силу, если верить ему и Ивану. Чем чёрт не шутит?..

Поезд медленно приближался к станции.

Если так задуматься, условие господина Сато был совершенно логичным для того, кто — не без причин — видел во мне бомбу. Убраться с континента, на котором он проживал и планировал проживать дальше. Разве не верное решение?

Что до меня, то… Я просто хотел отдохнуть. Разумеется, я приехал сюда не навсегда, но какое-то время я здесь проведу. Года три, может, пять. Самое то для того, чтобы получше овладеть своей силой. Или, как говорят здесь, в Азиатском Конгломерате — «культивировать свою внутреннюю Ци».

Я усмехнулся. Строю планы, как будто из не может изменить любая мелочь. Сколько раз я уже собирался осесть и отдохнуть?

Впрочем, на этот раз у меня есть фора. Я один, и я вышел из игры. Сара, Тина, Элиза, Рубан — все занялись тем, чем хотели, я же просто приехал сюда, в глушь азиатского континента.

…поезд медленно остановился. Подхватив две объёмные сумки, я спрыгнул с подножки. Фух, хорошо наконец-то оказаться на твёрдой земле!

Солнце окончательно спустилось за горы, но здесь, в Азии, даже ночь выглядела как-то иначе. Новые ощущения… новое начало. Возможно, если я выкультивирую свою Ци до нужного уровня, даже такой дотошный азиат, как Сато, согласится, что я больше не бомба?

Но я приехал сюда не ради него. Ради себя, и только. Самоконтроль мне точно не помешает. Когда я вернусь, то буду старше, опытнее. Не буду совершать таких глупостей, как до того, не буду ошибаться на каждом шагу.

Я зашагал по дороге. Глушь глушью, но Интернет здесь ловил, и чётко указывал мне путь к моему новому дому. Полкилометра от домов — достаточно далеко, чтобы меня никто не тревожил, и достаточно близко, чтобы не чувствовать себя отшельником.

Если так задуматься, я никогда не жил… один. Сын главы клана, вечно окружённый слугами, охраной…

Что ж. За эту осень я перестал быть никем, и научился быть кем-то. Пора научиться быть самостоятельным. Чем я займусь в этой глуши, помимо тренировок? Может, начну выращивать морковку и кабачки?..

В конце концов, я не разорвал помолвку в Элизой. А значит, всё ещё впереди.

Тупая боль переходит в острую – быстро, как будто включили свет. Скулы сводит от мерзкого привкуса на языке и предчувствия рвоты; желудок скручивается в ком, а затем – меня рвёт. Ощущение такое, будто наружу выходят лезвия вместе с кусками внутренних органов, но это, конечно, просто кажется: будь это правдой, я бы так долго не протянул.

Руки рефлекторно вцепляются в металлическую раковину. Глаза машинально отмечают то, насколько облезла на ней белая краска. Почему именно эта деталь? Не знаю, но если не сосредоточиться на чём-то таком – будет ещё хуже.

Мерзостный поток не бывает длинным, но чувства – хуже некуда. Наощупь найдя в кармане салфетки, я вытираю лицо и поднимаю глаза выше, к грязному, засиженному мухами зеркалу.

Да уж. Красавец. Всё лицо перекошено, забрызгано всяческой дрянью, искажено от боли, которая и не прекратилась вовсе, а просто отхлынула, снова став тупой и размытой – как мелодия на заднем плане. Так и живу.

Впрочем, даже без гримасы это лицо никак не тянет на красивое. Оспины на коже – внешние отражения внутренних процессов, отметины Скверны – превратили моё лицо в кожаную маску, вроде тех, что продаются в магазинах хэллоуинской атрибутики. Ну, знаете – резиновые рожи с лицами гоблинов, мумий, зомби, а иногда и политиков или звёзд.

Вот и моё лицо такое же. Бугристая кожа, вмятины и шишки тут и там, и, конечно же, неестественный цвет лица. Чёрные волосы, обрамляющие это лицо, выглядят париком, нацепленным поверх маски. Тёмные очки, хотя бы немного скрывающие это уродство, сейчас лежат сбоку, на раковине – я как раз успел снять их, когда приступ скрутил меня.

Смешно. Когда-то меня даже называли красивым – давно, в детстве.

...ладно. В детстве много чего было – и хорошего и плохого. И что теперь вспоминать?

Скривившись, я отворачиваюсь от зеркала. Не разбивать же его кулаком, как в глупых фильмах. У меня всё проще. Я не то, чтобы смирился, я скорее принял последствия своего неосознанного выбора и... ни капли о нём не жалею. Пусть и совершил по незнанию. Ещё раз вытерев лицо, я надеваю очки и капюшон.

Пора возвращаться в автобус. Водитель ждать не будет, пока я тут вспомню всю свою жизнь от роддома и до этого момента.

Хлопнув дверью туалета, я выскочил из заправки на улице и начал искать взглядом видавшее года транспортное средство.

Ага, вот и он. Низ белый, верх тёмно-зелёный. На вид - ещё ровесник моих родителей, хотя внутри двигатель должны были обновить… надеюсь. Мутноватые окна и тошнотворный запах выхлопов - от него никуда не денешься.

Успел я вовремя. Автобус тронулся как раз в тот момент, когда я пробирался между рядами к своему месту, обозначенному полупустой бутылкой из-под газировки – чтобы не заняли, пока отлучаюсь в туалет. Водитель дёрнул педаль газа, и я, не успев схватиться покрепче за поручень, повалился прямо на толстую тётку, чьи раскидистые бока свисали в проходе, словно подушки безопасности.

— Эй! – визгливо возмутилась она. – Смотри, куда падаешь!

Очень смешно, ха-ха. Вот именно когда падаешь – смотреть как раз удобнее всего.

— Простите! – буркнул я. – Не успел...

— Что ты не успел? – тётка всплеснула рукой, пышно и величаво, как будто проплыл на гребне океанской волны величественный кашалот, – Шнурки завязать ты себе не успел? Нужно глядеть, когда идёшь, а не можешь устоять – держись!

Ох. Кажется, это надолго. А до столицы ещё три часа ехать, не меньше... Пытаясь не отсвечивать и издавать как можно меньше шума, я взялся за поручни покрепче и двинулся дальше к своему месту. Меня всё ещё слегка шатало после приступа, так что водитель, в принципе, был не так уж и виноват.

— ...а это не значит, что нужно идти вслепую, да ещё и в этих чёрных очках! – продолжала возмущаться толстая тётка. Я затылком чуял её гневные взгляды, а скрипучий и неприятный голос навевал печальные воспоминания – воспоминания о...