— Но погоди… он ведь нормально общался с тобой… в смысле, с Родионом?

Старик скривился.

— Он убил Родиона. Но так и не понял этого.

— Что, прости?

Он закатил глаза.

— Наш клан хорошо держался до того дня, когда на меня устроили покушение. Бомба. Любимый способ Белецкого разбираться с проблемами. Он не знал, что со мной будет Родион. Когда брат погиб, я понял, что теперь нужно действовать по-другому. Мне пришлось взять его облик и сделать вид, что я предал собственный клан. Было больно видеть, как рушится всё, над чем мы работали, однако другого выхода не было.

— И Белецкий не увидел в этом подвоха?

— Конечно, у него были свои сомнения, однако я все обустроил красиво. И к тому же пообещал уйти в изгнание после того, как Долговы падут. Вкупе с тем, что он был женат на «моей» дочери и нас связывало формальное родство… сделка состоялась. По крайней мере, с его точки зрения.

Я ухмыльнулся.

— А на самом деле?

— А на самом деле Гиарр допустил роковую ошибку. Он решил, что ему нужно иметь рычаг влияния на Белецкого и загрёб всех мортусов под себя. Мне оставалось лишь выждать удобного момента и разобраться с ним. После чего… — он снова сменил свой облик на Председателя, его тон стал куда более спокойным и… властным, — не без усилий, но я занял его место и начал подготовку к этому дню. Но просто убить Вульфрика было бы глупо. Это не застраховало бы нас от того, что кто-нибудь другой решит воплотить его план в жизнь. К тому же… — он пожал плечами, — я ведь тоже человек и мне не чуждо желание мести.

Занять место Гиара… звучит просто. Но что ему мешало не поглотить все кланы таким же образом? Хотя… Ответ очевиден. Он не может находиться в нескольких местах одновременно. И всё. Значит, у него оставался лишь один вариант — поглотить самую выгодную фигуру.

— Хорошо… — я уставился себе под ноги, в попытке сложить всё в цельную картину. Кое что никак не сходилось, — Но что до твоей… его жены и сына? Не верю, что она не поняла, что к чему.

Я помню нашу первую встречу. Он был настоящим, вел себя соответственно и переживал по поводу сына. Вряд ли скверна дарует феноменальные актерские способности, в придачу.

Старик провел рукой вдоль своего тела.

— Я не просто перенимаю облик человека. В какой-то мере после того, как я взял его лицо, брат продолжил жить внутри меня. Его жена обо всем узнала, я не стал ей врать. После потери сына она совсем отчаялась, была на грани самоубийства.

— И тогда я предложила ей сделку.

Рядом с… честно говоря, я уже не знал, как его называть, из воздуха материализовалась женщина, которую Родион называл своей женой при нашей первой встрече.

— Она согласилась на то, чтобы часть меня занимала её тело.

Я в очередной раз потряс головой и посмотрел на эту странную парочку широко открытыми глазами.

— Ты… — я посмотрел на Родиона в теле Гиарра и попытался сложить эти слова в более красивое предложение, но у меня так ничего и не вышло, — женат на скверне?

— Я бы выбрал другое слово, — старик пожал плечами, — но технически да. Временами. Временами мы даже живем их жизнями, словно ничего не случалось. Что же до сына… это была наша большая с Родионом ошибка. И о том, что тогда произошло я говорить не хочу. Могу лишь сказать, что в результате все рассчитывали на то, что он станет кем-то вроде…

— Меня?

— Да. Но ты сам видел, что из этого получилось. Думаю, будет не лишним сказать, что тебя никто не обманывал. Наши эмоции тогда были искренними. Да и жертва сына Родиона не стала напрасной. Он стал одним из первых поглотителей скверны, тем самым задержав исполнение плана Белецкого на какое-то время.

— Я переживала, что он убьет тебя в той аллее, — Скверна в теле старушки мило улыбнулась. — В тебе был потенциал.

— И как вы это поняли? — не думаю, что на тот момент я мог казаться хоть сколько-нибудь выделяющимся.

Старик глубоко вдохнул.

— Я следил за тобой с того самого момента, как мы поговорили в купе, в тебе было кое-что странное, непохожее на остальных пробужденных. Затем, я наблюдал. Хотел узнать больше. Попытавшись излечить после нападения Блуждающего… наконец понял. У тебя Уроборос. Дальше всё было просто.

— Значит, я просто марионетка? — я хмыкнул и посмотрел на свои почерневшие руки. — Отлично.

— Ты настолько далек от марионетки, насколько это возможно. Тебя и сейчас никто не держит. Думаешь, почему я не потащил тебя обратно в этот мертвый город, стоило тебе хоть немного подлечиться?

— Потому что ты садист? Я откуда знаю?

Все же было несколько неприятно осознавать, что я так пристально всматривался вдаль, когда все ответы просто лежали сбоку.

— Наша встреча случайна. Но я знал, что у тебя Уроборос. Правда, не имел понятия, каков он в деле. Твой отец по тем или иным причинам хранил твои секреты. Возможно, для своих планов. Возможно… — старик задумался, — он что-то подозревал. Однако всё, через что ты прошел… Должен признать, что ты любишь себе создавать проблемы. Я лишь косвенно помогал тебе и не мешал совершать ошибки. Зато к этому моменту ты как никто другой осознаешь, — он указал рукой на старушку, — что она такое и чем опасна. Теперь ты понимаешь своё место в мире и ответственно отнесешься к тому, что произойдет дальше.

Я приподнял бровь.

— А конкретнее?

— Дальше — будет больше, Марк.

Я хмыкнул. Ну, конечно.

— Так… кто ты такой, в итоге-то? Я видел сквернорожденных, ты не похож на них.

Старик улыбнулся.

— Больше я похож на тебя. Мы одни из немногих, кто питает свои способности скверной, а не силой, — он щелкнул пальцами. — На самом деле я не уверен, есть ли еще подобные нам, — он кивнул в сторону старухи, — она всё никак не хочет признаваться.

Я хмыкнул.

Помимо сотни мелких вопросов, назойливо дерущихся друг с другом у меня в голове, оставался еще один, довольно важный.

— Но зачем всё это было? Зачем ты притащил нас всех сюда… устраивал этот цирк с поездом? К чему всё это?

Старик улыбнулся.

— День ещё не закончился, Марк.

Тело раньше мозга осознало, что меня выбросили из тьмы. Ни скверна, ни Родион не поставили очевидной точки в нашем разговоре и никак не подготовили меня к тому, что сейчас меня выбросит из пространства вне времени (по крайней мере, таковым оно мне казалось). Это застало меня врасплох. Могли бы хоть пальцами щёлкнуть или что-нибудь в этом роде.

Впрочем, перед тем, как вернуться в реальность, глаза застелила черная пелена, и я сощурился. Хоть небо в мертвом городе и было темным, я помнил, что на улице всё же было скорее светло, чем нет. Особенно если сравнивать с… тем местом, где мы общались со скверной. Даже не замечал, насколько трудно было там находиться физически, состояние можно было сравнить с чем-то наподобие полудремы, которая ушла так же резко, как и появилась.

Стоило им выбросить меня, как стало легче дышать, к телу вернулись все чувства… и, ощутив себя практически невесомым, я выдохнул.

Медленно приоткрыв веки, я приготовился к боли от света, однако… я находился внутри некого помещения.

И это помещение совсем не было похоже на улицу, из которой меня выдернули. Здесь было не сильно светлее, чем в том темном пространстве, а в нос ударил затхлый запах пыли, отчего я тут же подавил в себе позыв чихнуть.

Я лежал лицом в холодный каменный пол. И стоило мне шевельнуться, как раненая грудь заныла куда сильнее, чем раньше. Это натолкнуло меня на вопрос о том, сколько времени прошло с момента стычки в городе. Судя по разросшейся боли в районе ребер, должно быть, не меньше пары часов.

Несмотря на то, что в помещении имелись окна, помогало это не сильно. За ними стояла непроглядная тьма, что была лишь на несколько тонов светлее самой комнаты, в которой не было видно ровным счетом ничего.

Каким бы лёгким мне не казалось собственное тело, оно по какой-то причине было довольно слабым. Кое-как перекатившись на спину, я дрожащими, как при ознобе, руками, нащупал позади себя стену и отполз, чтобы опереться. В таком положении было куда проще переварить всю ту кашу, которую на меня вывалили считанные минуты назад.