Ну, это уже перебор. Калечить отца девушки, которая безвозмездно помогает мне, не хотелось, но он перешёл все границы. Раньше, чем он успел закончить фразу, я пихнул его от себя к противоположной стене.

Я никогда не был атлетом или спортсменом – по понятным причинам – но сейчас, с того самого момента, как я – за неимением лучшего слова – поглотил Усатого, меня переполняла энергия. Она уже подвыветрилась, но алкашу хватило, и он рухнул прямо в проходе собственной комнаты.

- Ты! – заорал он, пытаясь вскакивать; Катя растерянно переводила взгляд с меня на него, не зная, кого успокаивать и увещевать. – Думаешь, один раз меня стукнул, второй раз меня стукнул, и я забоялся? Ты, сссука, попробуй только пальцем тронуть мою дочь! Если попробуешь – тебе не жить, мразь, ты понял?!

- Папа! – Катя выбрала его, но тот развернулся к ней.

- А ты вообще молчи, шлюха! Водишь в дом, так водила бы кого приличного, я бы понял, а не...

На кухне пронзительно засвистел чайник, а я сощурился и поглядел на старого идиота. Хороший, заботливый папаша, ничего не скажешь. Понятно, почему Катя такая тихая, боязливая и «на всё согласная» - а как могло быть иначе?

- Так, - проговорил я, отметив краешком мозга про «раз стукнул, два стукнул» - неужели и фингалом своим он обязан мне? – Я уже сказал, что спешу. Вечером я приду, заберу документы, и больше ты меня...

Стук в дверь. Я подскочил как ужаленный. Дотянул! Я не ждал их так быстро. Если бы этот старый пердун не затеял перепалку, я бы ещё успел выскочить наружу... или нет.

- Кто там? – крикнул я, метнувшись к двери. Маскировать голос не было смысла – они всё равно войдут сюда и увидят меня. Попутно я жестами пытался донести до Кати, застывшей в коридоре с чайником в руках, и её отца, что лучше бы им отойти подальше от двери...

- Открывай давай! – стук повторился; тот, кто там стоял, явно игнорировал звонок. Секундное колебание... и дверь распахнулась. Кажется, Катя забыла запереть её, когда мы входили. Разумеется. Святая простота, и я тоже хорош.

Подумать что-то ещё я не успел – дверь открылась не просто так, а прямо на меня, со всей силой впечатавшись мне в лицо. Что-то хрустнуло – я что, сломал нос? – и я повалился назад, потеряв равновесие.

Да, вопросы были неуместны. Я действительно сломал нос – спустя секунду оцепенения боль пришла во всей красе; по лицу стекала кровь, где-то рядом шарахнулась в сторону Катя, но я никак не мог определить, где именно – от удара право и лево перепутались.

А меня уже снова лупили. Мужчина, высокий и крайне сильный. Большего я разглядеть не успевал – сложно быть внимательным зрителям, когда тебя п**дят кулаками, не сказав даже «здрасте».

Надоело. Когда атакующий размахнулся в третий раз, я не остался в долгу – и оперативно пнул его в коленку. Удар простой, но очень болезненный. Теперь, пока замешкался – отшвырнуть от себя...

Поглядев в раскрытую дверь, я убедился – он один. Опрометчиво. От следующего удара я удачно увернулся, а затем нырнул назад.

- Э, куда, б**! – манерами нападавший не отличался. – Я тебе, б**, побегаю!

Голос хриплый, низкий. Мужчина был старше меня где-то вдвое и точно сильнее. А если он ещё и пробуждённый?

- Стой, говнюк! – это уже не нападающий, это уже отец Кати.

- Отцепись, идиот! – рявкнул я. – Или ты хочешь, чтобы тебя сейчас покалечили?

Но мужчина сделал своё дело: подставил мне подножку, и, когда я потерял равновесие, нападавший со всей дури врезал мне по рёбрам, вышибая дух. Больно... хотя, наверняка, по сравнению с тем, что делал со мной Паша – сущая ерунда.

И с тем, что сделает. Или нет. Нет, я слишком опасен – на этот раз меня просто пристрелят, и весь разговор. Мысли проносились в моей голове с огромной скоростью, но вот встать я никак не мог – сложно встать, когда тебя пинают с двух сторон, да ещё и тихое, полное безнадёжности бормотание Кати где-то в углу сбивает с толку...

Катя. У неё в руках был чайник. Горячий. Когда нападавший в очередной раз попытался меня ударить, я ушёл в сторону – буквально на миллиметр – и вскочил. Рывок – и чайник у меня в руках. Недолго думая, я обрушил его на лицо нападавшего.

Дикий рёв, даже вой. Запах варёного мяса. Тошнотворный, чуть сладковатый. Испуганные крики Кати – впервые за время драки она закричала – и её отца смешиваются с истошными воплями моей жертвы – нападающим его уже не назовёшь. Да, понимаю, зрелище некрасивое, но сейчас не до церемоний. Ваши же жизни спасаю, помимо своей собственной. Я наношу удар за ударом, капли кипятка падают на мои собственные руки, обжигая, но я не обращаю внимания – до тех пор, пока жертва не перестаёт шевелиться.

- Ты... Ты... – Катя смотрит на меня с ужасом. – Но он же...

Её отец ничего не говорит – только оцепенело, заторможенно смотрит на лежащее на полу тело. Была ли там на виске татуировка, не было ли – сейчас уже не узнаешь, морда превращена в кровавое, обваренное месиво, что угодно, но точно не человеческое лицо.

- Ты... – Катя никак не может выплюнуть из себя фразу, застрявшую в горле.

- Его нужно убрать, - соображаю я. – Пока не пришли другие – а они придут за мной. Не уверен, что вам безопасно оставаться здесь, обоим. Вам нужно уходить, и...

- Зачем... зачем ты это сделал? – она глядит на меня в упор.

- Потому что он напал на меня.

- Да, но... ты его убил... – голос девушки дрожит.

- Не уверен, но даже если и...

- Семён! – отец Кати приседает на одно колено и трогает тело. – Ты как?

Чего? Какой ещё Семён?

Чёрт. Бл*, бл*, бл*. До меня наконец-то начинает доходить.

- Ты знаешь его? – я хватаю Катю за руку – чтобы заставить её хоть немного успокоиться и дать мне внятный ответ.

- Да, - захлёбываясь истерическим плачем, кивает та. – Это друг папы... и он... Что теперь...

- Тогда почему он напал на меня, с порога? – я чуть встряхиваю её. Плевать на то, вежливо ли это выглядит – после того, что я здесь устроил, какие уж там к чёрту манеры.

- Да потому что я ему позвонил! – орёт Катин отец. – Ты, маньяк! В прошлый раз ты мне чуть глаз не выбил, я только что позвонил, попросил его напинать тебе, чтобы ты больше сюда не приходил, и...

Вот теперь всё сложилось. Вся цельная картинка, похожая на театр абсурда. «Фантастические придурки и что их ожидает». Последствия кучи всего – мстительности катиного отца, моей паранойи, привычки незнакомого мне Семёна сначала бить, а потом уже представляться... Виноваты все сразу, и обвинить некого.

А главное – я и понятия не имел, что со всем этим делать.

- Так, - я метнулся к холодильнику, уже не пытаясь скрываться, и быстро выковырял из-под него спрятанный пистолет; затем сгрёб со стола пригласительный. – Забудьте, что здесь было. Забудьте, что видели меня, и вызовите ему скорую...

- Щас! – рявкнул мужчина, вставая. – Куда ты пошёл, маньяк?

- Тебе мало? – я взмахнул рукой, указывая на Семёна, лежащего на полу. Кажется, тот дышал... пока ещё. – Это ты позвал его сюда, ничего не пояснив! Если бы ты...

- Не смей обвинять меня! – взъярился алкаш. Главное он сумел уяснить – а именно, что я почти прикончил его собутыльника потому, что принял за кого-то другого. И сделал вывод, что я не трону теперь его самого.

И, пожалуй, он прав. Не трону. Я и так наворотил дел.

- Смею и буду! – краем глаза я отметил, что Катя, видимо, уставшая кричать и плакать, просто затихла в углу. – Я сразу сказал тебе, что сейчас некогда. И если бы ты просто дал мне уйти...

Шаги на лестнице. Снова. Не договорив предложение, я потянулся за пистолетом, заткнутым за пояс, но дверь распахнулась раньше.

Теперь на пороге стояло уже трое. Долгую секунду мы смотрели друг на друга, а затем передний из них выбросил вперёд руку.

Я не успел ни дёрнуться в сторону, ни как-то отреагировать – что-то большое и сверкающее врезалось в меня, а затем я рухнул на пол. Боль в ногах я сначала почувствовал, а уже потом – осознал. Ноги; боль исходила от ног, и, извернувшись, я увидел, что те буквально изрублены – кости во все стороны, кровь и лохмотья вместо джинсов.