— У меня с Юджином Локком есть небольшой момент. Сегодня у него на интервью будет череп, думаю вы понимаете о чем я. И этим черепом буду не я, к собственному удивлению. Меня не устраивает то, что мой… — я нахмурился, — «бренд», будут использовать без разрешения и связывать всё, что он скажет, со мной. Я собираюсь явиться на это интервью.

На самом деле прийти на интервью лично — чуть ли не единственный способ мне перевернуться и вытащить козырную карту. Если провернуть все удачно, я смогу убить ораву зайцев, просто манипулируя информацией в выгодном мне свете.

Я смогу загнать Юджина Локка в тупик, который все это время восхвалял меня как героя в маске; раскрыть всю правду о Роттах в прямом эфире и выкрутиться из ситуации с Августом. Полагаю, под сдвигом найти правильные слова не было бы невыполнимой задачей. А в худшем случае, я могу просто не снимать маску, но при этом вести речь в нужном мне русле.

Исключительная возможность, ради которой стоит рискнуть. Главное лишь подменить актера так, чтобы никто не заметил.

— Убивать никого не буду. — я улыбнулся.

Рубан, что все время сидел с очень задумчивым видом рядом со мной, прокашлялся и медленно поднял голову.

— Допустим, я даю добро на тренировку твоих оборванцев. Допустим, у тебя получается вернуть себе клан и влияние. Надеюсь, ты понимаешь, что мы здесь не центр благотворительности. — он говорил несвойственно ровно и спокойно.

Сейчас, похоже, будет больно.

— Разумеется.

— Мы тебе поможем. Однако взамен, твой «новый» клан станет полностью подконтролен УБИ, — давит, собака, прекрасно понимая, что другой возможности так крепко взять меня в тиски может и не быть, — Без пререканий и условий. Вы станете самой большой агентурной сетью Империи, которой послужите верой и, мать её, правдой. Окей?

Я сглотнул ком в горле и сжал скулы.

— Окей, — Угу. Под контроль. Меня.

Баркер осуждающе посмотрела на Рубана и добавила:

— Но это не односторонняя сделка, Марк. Вместе с тем твой клан получит полную поддержку и покровительство Империи.

Я ухмыльнулся. Учитывая прошлый опыт, до этого момента еще нужно дожить.

Девять утра. Вульфрик Белецкий наблюдал за тем, как во внутренний двор его особняка заезжает избитая временем машина. Он уже знал, кто находится за её рулем и к водителю у Вульфрика была целая масса вопросов.

Утреннее солнце бликом ударило мужчине в глаза, когда его дочь открыла скрипучую дверь седана и вышла к порогу дома.

Белецкий хотел было рявкнуть на Элизу прямо с ходу. В конце концов, дочка пропала на всю ночь и даже трекер её телефона переставал подавать сигнал охране. Однако этот порыв остановил внешний вид девушки. Вульфрик окинул её взглядом и несколько замялся.

Элиза Белецкая этим утром выглядела совсем не так, как подобает наследнице крупного столичного клана. Честно признаться, Вульфрику было трудно припомнить последний раз, когда он видел её в таком непотребном виде. Мужчина давно привык к тому, что его главная гордость всегда выглядит как с иголочки — безупречно подобранная одежда, легкий макияж и полный контроль над собой. Вот только та трущобная девка, что вылезла из непонятно откуда взявшейся развалюхи, с этим образом никак не сходилась.

Девушка стояла внизу порога и молча смотрела на своего отца заплаканными глазами. Её тушь потекла, как впрочем и остальная косметика, волосы растрепались, обувь была грязной, а сама она выглядела так, словно на неё напало беспамятство. Элиза безразлично хлопала глазами и, казалось, была совсем не заинтересована в том, что может сказать ей отец. И вот это разозлило его ещё сильнее, Вульфрик нахмурился и сделал пару тяжелых шагов вниз по ступеням.

Прежде, чем он успел сказать хоть слово, дочь встретилась с ним взглядом и, к его удивлению, заговорила первой:

— Мне нужно тебе кое-что показать, — Элиза развернулась на месте и направилась в сторону припаркованного неподалеку автомобиля.

Это сбило Вульфрика с толку — он ожидал, что она начнет оправдываться и извиняться, но никак не такого. Впрочем, это не убавило его пыл. Уж он не знал, что такого Элиза хочет ему показать в той старой развалюхе (где она ее вообще откопала?), однако он очень сомневался, что это оправдает её пропажу на целую ночь и хоть как-то удивит.

— Где ты шлялась? — все же не удержался Белецкий и рявкнул в спину дочери, спускаясь с порога.

— В клубе с Рэмом, — она даже не замедлила шага.

Белецкий ничего не ответил. Конечно, он знал, с кем уехала его дочь, однако и подумать не мог, что этот малец осмелится задержать её более, чем на пару часов. Проклятые Ротты ощутят на себе весь его гнев, если станет известно, что Рэм хотя бы пальцем коснулся Элизы.

— И? — она ведь не думает, что такое поведение хотя бы в какой-нибудь степени приемлемо.

— Сейчас увидишь, — таким же безразличным тоном, как и ранее, ответила Элиза.

И он действительно увидел. Когда Элиза подошла к багажнику и в одно движение открыла его перед ним, он всё увидел. Всё-всё-всё.

Скрюченное тело посиневшего Рэма, с пулевым отверстием между отсутствующих глаз. Разводы крови и синяки по его лицу, даже кости, что торчали из ног несчастного.

Вульфрик тут же изменился в лице. По нему пробежала целая гамма чувств. Еще пару секунд назад строгий родитель, снова стал главой клана с холодным, решительным взглядом.

Он еще раз посмотрел на немного помятую Элизу и развернувшись махнул рукой.

— За мной, — запланированные на сегодня дела, похоже, резко изменились.

За его спиной хлопнула крышка багажника, и спустя пару секунд дочь поравнялась с ним. Молча, без единого слова они, наконец, дошли до его кабинета.

— Входи.

Она вошла первой. Он следом. Хлопнула дверь и в кабинете повисло напряжение. Белецкий молча прошел к барному шкафчику и, звякнув стаканом, налил себе сто грамм коньяка. Которые осушил в один глоток.

— Ты сама-то в порядке, Элиза? — первый и самый важный вопрос.

Девушка кивнула, оставшись стоять у входа.

— Это хорошо, — его скулы играли. — А теперь скажи мне, что конкретно случилось и почему ты не позвонила сразу?

Элиза открыла рот. Закрыла. Его дочь явно не могла подобрать слов. Снова.

Как же Вульфрика раздражает, когда Элиза ведет себя как мямля. Он с детства пресекал это в ней и ему казалось, что довольно успешно. Что же, похоже, ему предстоит провести с ней ещё много работы, если он хочет сделать из Элизы достойную наследницу.

— Кто это был? — задал он следующий вопрос хриплым тоном.

Элиза в очередной раз замялась, а затем в ней словно что-то щелкнуло. Она посмотрела отцу прямо в глаза:

— Не знаю.

Резкий звук удара стакана об стол совпал с одиночным стуком в дверь. Кто бы не стучал — он не стал дожидаться ответа и просто вошел.

Родион. Его обманчиво худая фигура и до отвращения мерзкая старческая ухмылка не добавили главе Белецких хорошего настроения.

— Отпусти Лизу и включи новости, — старик бесцеремонно подошел к столу Вульфрика и упал в кресло. Кто его вообще сюда пустил, не уведомив главу?

— А ты что здесь делаешь? Устал прятаться по норам, старик? — скривившись произнес Белецкий, — По-моему, все наши дела закончились со смертью мальчишки.

— Просто включи новости, Вульфрик, — Родион скрестил руки на груди.

Бросив быстрый взгляд на свою дочь, а затем на ушлого тестя, Вульфрик включил вмонтированный в стену телевизор.

По мере просмотра утреннего выпуска Локк ТВ, лицо мужчины становилось все бледнее. Он ожидал услышать любую причину, по которой погиб Рэм Ротт, но чтобы его запинали ногами в подворотне какого-то трущобного клоповника? Юджин Локк может нести что хочет, однако это сделал пробужденный, причем довольно сильный.

В этой ситуации его злила целая прорва вещей, начиная от дочери, что была достаточно безрассудна, чтобы применить свои навыки в клубе, который принадлежит озлобленным на аристократию оборванцам, заканчивая тем, что Локк посмел использовать видео с унижением Элизы для своей небольшой популистской кампании. Он всегда был костью в горле, а в последние дни уж очень сильно обнаглел.