Все взгляды были устремлены на говорящих. Каждый из сидящих тут понимал, что это борьба, и каждый поддерживал кого-то конкретного. Кроме того, каждый из них имел свои интересы и готов был легко сменить сторону, если это будет выгодно ему самому.

— Если ты об одном из своих сыновей, Говард, — покачал головой Алекс, — То, насколько помню, все они уже помолвлены? Разрыв помолвки любого из них будет нам неприятен.

Да, Говард несколько лет добивался того, чтобы один из его трёх сыновей стал женихом Элизы, но затем, отчаявшись, помолвил их всех с невестами из других родов — разумеется, тоже знатных, но уж точно не такого уровня, как род Вульфрика. Сейчас он, должно быть, кусал локти.

— Да, конечно, — мягко и по-деловому улыбнулся Говард. — Все трое моих сыновей станут мужьями тех, с кем планировалось. Но почему мы не обращаем внимания на другого кандидата?

Он указал рукой вперёд, туда, где сидели выходцы из клана жены Алекса.

— Рэм? — удивился Алекс, и тут же подавил своё удивление. Нельзя, чтобы кто-то его заметил. Но всё же… его брат заодно с родственниками его жены?

Указанный Рэм наклонил голову и вежливо заговорил:

— Я… конечно, не являюсь кровью от крови клана Ротт, но я тоже его член, и, если решение большинства будет таково, я приму это с честью.

— Тихо, — Алекс поглядел на него суровым взглядом. — У нас тут не демократия, и такие вещи определяются не решением большинства. На данный момент я — глава клана.

— Разумеется, дядя Алекс, — почтительно согласился Рэм.

Дядя… какой он ему дядя. Племянник жены, старший сын её братца. Алекс ещё сразу удивился — почему этого юнца тоже притащили на совет? Хотя, теперь всё ясно.

Он не мог назвать себя образцовым отцом. Точно не мог. Если бы Ленора, его жена… не погибла, когда Марк был еще совсем маленьким, всё могло бы сложиться иначе. Да и последующие несколько лет после её смерти Алекс, как ему казалось, делал все возможное, чтобы сын рос счастливым ребенком. Однако нельзя сказать, что ему это всегда удавалось. Погруженный с головой в работу, Алекс иногда предпочитал не замечать маленького наследника, лишь спихивая его на бесконечных сиделок и оправдываясь тем, что он занимается делами кланами в том числе и для блага Марка в будущем.

Но что уж говорить, когда Марк Пробудился с этим проклятым атрибутом Уроборос — для него это было потрясение. Любимый сын и единственный наследник, тот, на кого возлагались все надежды, вокруг кого строилось столько планов — обречён быть… никем.

Теперь ему нужно было не только воспитывать его, но и оберегать от цепких лап тех, кто хотел этим воспользоваться. В частности родственников Леноры. Марк и раньше был для них лишь фигурой на политической доске, а теперь… он из ферзя стал разменной пешкой. И каждый из них спал и видел, как бы выгоднее ей пожертвовать.

Не просто же так род жены славился чернокнижниками. Скользкие типы и интриганы, «гнилая кровь» в венах клана, которую Алекс сам же когда-то и впустил, не разглядев — о чём потом много раз жалел.

— Вот именно, — кивнул он. — Рэм — Не кровь от крови клана, и такое родство может быть оспорено. Вы все знаете такие случаи. Лет двадцать-тридцать всё будет хорошо, а потом отцы умирают, сыновья и дочери ссорятся, права и привилегии оспариваются. Никто не желает согласиться и начинается война!

— Вопрос хорошо составленного договора, — снова учтиво заговорил Говард. — Ты не находишь, что вы в состоянии нанять себе хороших юристов?

— Хочу заметить, — заметил Рональд, брат Леноры, с такой же вежливой улыбкой, как и у его сына, — Что случившееся с Марком — не просто трагедия. До сих пор он был пускай и никаким Пробужденным, но всё же… все было плохо не до такой степени. Теперь он позорен, просто позорен. Он точно не пара дочери Вульфрика. Да ему в будущем все в лицо плевать будут, покажись среди уважаемых людей.

Алексу захотелось вскочить, но он силой воли удержал себя на месте и лишь сильнее сжал дорогую ручку.

— Выбирай выражения, Рон, — сурово отрезал он. — Ты говоришь о моём сыне и наследнике клана.

Последние два слова — подчеркнуть особенно. Алекс прекрасно сознавал, что в браке с Элизой его сына не ждёт ничего хорошего — роль молчаливого подкаблучника, марионетки, безвольной и удобной для всех. Но, во всяком случае, так он будет жив. Если свадьбы не состоится, если Марк не станет наследником — его тут же устранят, как человека, имеющего основания оспорить место главы клана. Кто защитит его тогда?

Партия с Элизой была бы для сына гарантией безопасности. Жаль, что сам Марк так и не понял этого… предпринял этот глупый побег из дома… зачем? Куда?

— Наследником клана не может быть тот, кто не способен защитить даже себя, — Рональд поднял бровь.

— Ты забыл своё место, — Алекс слегка приподнялся над креслом. — Не стоит тебе продолжать.

— Отчего же? — хмыкнул Рональд. — Я продолжу. Именно из-за таких, как ты, Алекс, мы до сих пор и является колонией Империи. Вместо сильных лидеров, вместо тех, кто мог бы нас действительно возглавить — только марионетки, вроде той, какую ты стремишься сделать из своего сына.

Алекс хотел оборвать наглеца, но тот продолжал говорить, не давая ему такого шанса.

— Да. Потому мы и остаёмся «банановой республикой», известной только мёртвыми городами, которых с каждым годом становится всё больше и больше. Почему бы это, интересно? Может, потому, что это выгодно имперским псам — иметь место, куда можно отправить тренироваться своих щенков, высасывать из нашей нации последние соки, превращая её в страну руин? Мы все понимаем, что они появляются явно не из-за «халатности» тех, кто создавал печати.

Он хлопнул по столу ладонью.

— СМИ трубят, как мы стремимся войти в Империю, как мы близки к этому… а что на деле?

Алекс оставался спокоен, подавив в себе желание ответить в том же тоне.

— Да, может, и так, — кивнул он. — Но знаешь, Рон, почему в своё время наша страна стала колонией? Из-за таких, как ты.

Рон дернул щекой. Он явно не ожидал такой реакции. Наори на него Алекс — он бы нашёл что сказать, но сейчас образовалась заминка, и он сел обратно, чтобы не выглядеть клоуном.

А вот Алекс зато встал и оглядел всех собравшихся.

— Никто ничего не будет отменять, — произнёс он твёрдым голосом. — Никто ничего не будет менять. Через два месяца мой сын выйдет из больницы и вернётся сюда, а ещё через месяц состоится его свадьба. И если вам нечего прибавить к этой теме, то давайте перейдём к следующим вопросам.

Все молчали — хотя, разумеется, всем было что прибавить. Они ведь из-за этого и собрались здесь всей толпой. Что ж; во всяком случае, он проявил свою позицию. Конечно, теперь придётся ходить с оглядкой, но служба безопасности безоговорочно верна ему, сына охраняют лучше, чем дочь Императора, а сам глава за себя постоять сможет.

Через три месяца всё будет решено — к лучшему для Марка. По крайней мере так, каким это «лучшее» видел его отец.

Я открыл глаза в пустом поезде. Тьма затянула вид за окном настолько, что было невозможно понять, двигаемся мы вообще или нет. Я опустил закатанные рукава чистой, как только из стирки, толстовки, и осмотрелся по сторонам. Давно не ощущал такого спокойствия, в последний раз, наверное, еще перед десятым днем рождения. Я глупо улыбнулся и прислонился лбом к стеклу, вглядываясь в темноту. Казалось, я так сидел уже не один час и просидел бы еще, если бы не знакомая мелодия телефонного звонка, что нарушила блаженную тишину. Похлопал себя по карманам, но телефона нигде не было, а злополучная мелодия все никак не утихала, мечась по моему черепу из стороны в сторону.

Встав, я медленно зашагал в следующий вагон. Больше всего на свете мне хотелось сбросить этот звонок и вернуться к уютной тишине, окутывающей меня как теплый плед еще несколько мгновений назад.

Без проблем открыв дверь, я вошел внутрь и с удивлением обнаружил, что все сидения в этом куске состава были неестественно согнуты или разломаны, некоторые просто валялись на земле с пробившими обшивку пружинами навыворот. Я закачал головой, сетуя на вандалов, и зашагал дальше, к телефону, что и не думал прекращать звонить.