От этих мыслей его отвлек голос напарницы:

— Думаешь, — Баркер звучала вымотанной, круги под её глазами росли буквально по часам, — у них хватит времени отделить пробужденных от простых людей?

Рубан резко повернул голову в её сторону и нахмурился.

— Мортусы, конечно, знают свою работу, но тела довольно долго пролежали наверху. В крайнем случае, — мужчина сглотнул ком в горле, — устроят им братскую могилу.

Почему-то ему резко захотелось закурить. Агент похлопал себя по карманам и не обнаружив заветной пачки раздраженно выдохнул. Он старался не смотреть на штабеля черных мешков, а потому снова начал обыскивать своё пальто, едва слышно чертыхаясь.

— Антон. — сухо произнесла Баркер, — Там, в клубе. Это просто работа.

Рубан хмыкнул.

— Вот уж спасибо.

Девушка опустила взгляд вниз. Одновременно с этим, у входа в башню показался пожарный и замахал рукой. Похоже, они вытащили всех, кого смогли найти. Баркер облегченно вздохнула.

— Я не увидела никого даже примерно напоминающего Тину. Ты?

Агент покачал головой и прикурил сигарету. Всё таки табак обнаружился во внутреннем кармане пиджака.

— Значит здесь мы всё. Надеюсь, она все еще жива. Отоспимся и сразу бросимся искать её, уже светает. — девушка говорила о сне словно о какой-то помехе. Но агенты не смыкали глаз уже почти третьи сутки, что не могло не давать знать о себе.

— Нужно. — Рубан кивнул.

Глядя на медленно поднимающееся за подгоревшей башней солнце, УБИшник затянулся дымом. Рубану было страшно даже думать о том, что ему сегодня может присниться.

— И сгинет зверь восточный, падет лицом он в грязь… И ветеран имперский заплачет в первый раз! — вымазанный в саже Родион давил на педаль небольшого грузовичка, мыча себе под нос одну из любимых военных песен брата.

Старику было стыдно в этом признаться, однако последняя неделя его не на шутку вымотала. Да, в молодости он бы мог прожить в таком темпе не один месяц, однако возраст всё таки брал своё. Каждый раз, когда ему приходилось тянуться к разболтанному зеркальцу заднего вида, чтобы поправить его на место, спина Родиона начинала противно ныть. Это злило Долгова куда сильнее, чем следовало бы.

Впрочем, каждый раз, когда старик всё таки смотрел в это зеркало, он видел примерно одну и ту же картину — удаляющиеся в темноте огоньки, разгорающиеся на верхних этажах башни Локк, и своё морщинистое лицо с большим фиолетовым синяком под глазом.

Ну и двух связанных девушек, что без сознания лежали на заднем сиденье. Нет, будь он лет на тридцать помладше эта мелкая убишница даже не успела бы замахнуться… но что уж поделаешь, фингал так фингал.

Ох.

Родион зацокал языком и нажал на педаль газа еще сильнее.

— И ветеран имперский заплачет в первый раз…

Как будто вдалеке и эхом — громкий хлопок оказался последним, что я услышал перед тем как потерять сознание. Когда оно вернулось до такой степени, чтобы спутанный поток образов и воспоминаний превратился в более-менее складные мысли, глаза открылись сами по себе.

Несколько долгих секунд я не собраться воедино. Что произошло?

В самом свежем воспоминании на меня смотрели объективы многочисленных камер на телестудии, поставленный свет и пара человек, отвечающих за техническую сторону передачи Юджина Локка. Я стоял в маске черепа и был готов выдать правду о клановых планах на тысячи телеэкранов по всей стране. Конечно, любой проходимец с улицы мог бы выдумать ровно то же самое, но у меня был козырь в рукаве — я ни черта не любой проходимец. Одного лица «покойного» наследника клана Ротт, что в короткие сроки стал интернет-знаменитостью в рамках Альянса Пяти, должно было быть достаточно, чтобы люди если бы и не поверили целиком, то хотя бы начали задаваться вопросами о том, что, собственно, происходит.

План такого масштаба, как осквернение половины города, просто обязан задействовать в себе огромное количество народу. Народ бы начал говорить, а дальше дело за малым — перевернуться и поставить свою фигуру на доску. Лучшего момента для этого я не видел.

И тогда Вульфрику Белецкому пришлось бы выкручиваться, как ужу на сковородке, чтобы продолжать работу над тем, что он задумал. Как впрочем и остальным кланам, включая Роттов. Я бы смог реализовать часть плана Родиона и благодаря гласности прижать к ногтю Говарда. Ему бы сложно было объяснится после того, что я собирался сказать. Да и я бы смог претендовать на права главы клана.

Но картинка перед глазами перечеркнула всё, что я задумал ранее. Сложно объяснить, но воскрешение, особенно если ты этим делом занимаешься не в первый раз, несколько отличается от обычного пробуждения после сна. Сначала мозг пытается отрицать тот факт, что ты пять минут назад представлял из себя не более, чем бездыханный мешок с костями, но спустя совсем недолгое время… правда о том, что произошло, начинает пробивать твоё нутро изнутри, как навязчивая мысль, которую ты постоянно от себя отгоняешь прочь.

В первый раз принять это было трудно. Почти невозможно. Но сейчас я точно знал, что произошло.

Меня убили. Снова.

Сука.

И в отличии от предыдущих раз, меня встретило не ночное небо, не потолок клуба и даже не тьма гроба. Перед глазами витала странная, серая пелена, едва заметно плывущая отовсюду, куда только можно было посмотреть.

В полудреме я закачал головой в попытке понять, что происходит, однако разгадку мне предоставило резко вернувшееся обоняние. Запах гари ударил в ноздри так резко, что я чуть не задохнулся, стараясь откашляться. Мне казалось, словно внутрь легких забирается нечто вязкое и противное… нечто столь мерзкое, что любая борьба против него была совершенно бессмысленна. Каждая клетка внутри меня тонула в плену дыма, который я совершенно не мог контролировать. Он жег, резал и забивал собою всё, до чего мог дотянуться.

Механически уткнувшись лицом в локоть, мне удалось хотя бы на мгновение прогнать из себя едкий дым и осмотреться по сторонам.

В отключке здесь был не только я, повсюду были разбросаны скрытые за дымом силуэты тел. Меня бросило в пот, когда входная дверь на съемочную площадку жалобно проскрипела и громко сорвалась с петель под напором сжигающего её с обратной стороны огня. Языки тут же пламени начали стелиться по потолку.

Языки пламени быстро поглощали всё, до чего могли дотянуться. Ковролин тут же начал плавиться и гореть, распространяя пожар по полу, краска на стенах около дверей в каком-то роде красиво вздулась и кусочками осыпалась вниз.

Я не верил собственным глазам глядя на то, что происходит вокруг. И пускай в голове стучался вопрос о том, как мне вообще удалось обнаружить себя в такой ситуации, ясно было одно — оставаться здесь нельзя.

Приподнявшись с пола, я прикрыл нос рукой и ощупал ноющее лицо. В щеку впился пластик от маски, что была надета на мне ранее. Тт неё мало что осталось: мелкие осколки синего черепа украшали то место, где я проснулся.

В голове пронесся вопрос о том, как именно меня убили, что даже маска превратилась в кашу, но в данный момент это не имело особого значения. Бросив последний взгляд на символ революции, которым мне так и не суждено было стать, я приподнялся на одном колене и тут же повернулся в сторону стола, где мы беседовали с Юджином и Максом. Двое мужчин всё еще сидели на своих местах, совершенно не двигаясь. Почему-то первой моей мыслью было то, что они просто без сознания. Кое-как прижавшись к полу, мне удалось проложить маршрут к столу и медленно подползти к ним.

Ноги мужчин мертвым грузом свисали под стол. Я не имел понятия, как выбраться из этого помещения, но вытащить их обоих у меня бы не вышло при всем желании.

Я потянул Макса за голень вниз. Тело медленно начало сдвигаться со стула и спустя пару секунд громко упало вниз.

Сердце застучало быстрее. Макс смотрел на меня стеклянными, залитыми кровью глазами. В центре его лба сияло аккуратное пулевое отверстие… а по горлу дугой шла красная полоса. Вся грудь была залита кровью. Я резко отцепил от него свои дрожащие руки и попятился назад, беспорядочно оглядываясь по сторонам.