—…если это явился один из Великих Мастеров — мой святой… Нет, наш святой долг — засвидетельствовать ему почтение, — продолжал вещать прелат Хо. — Если это явился кто-то иной, из врагов Великих Мастеров — нам нужно передать его Церкви, дабы они решили, что с ним делать.

Он встряхнул чётки в руках и вновь выпучил глаза, по-рыбьи глядя на мастера Хо.

— Молчите, когда я буду говорить с гостем, и будьте предельно вежливы. Да не слетит с ваших губ ничего, кроме слов, положенных по этикету.

Больно надо. Мастера Муна волновало в этот миг лишь то, что из-за «возмущений Силы», которые то ли случились на самом деле, а то ли почудились старому маразматику, ему придётся на несколько часов дольше трястись в неудобной карете, откладывая долгожданное прибытие в город.

Дорога на холм действительно была крутой; лошади храпели и ржали, подстёгиваемые кнутами слуг. Мастер Мун вновь отодвинул рукой занавеску и чуть выглянул наружу, убедившись, что до верха осталось уже недалеко. Белая граница Дара слегка колыхалась, как марево в летнюю жару, и была спокойна — будто и не таила в себе смертельных опасностей.

Да и кто может появиться из такого места?..

«Да простят меня Великие Мастера за эту дерзость», — пронеслось в голове у мастера Муна.

Сон может быть сколь угодно крепок, но какая-то часть мозга всегда должна оставаться бодрствующей и фиксирующей то, что происходит вокруг тебя. Ещё одно правило, буквально вросшее в мою душу за двадцать лет обучения у Виссариона.

На этот раз я не видел снов; оттого цокот копыт и стук колёс по каменной дороге и отпечатался в моём сознании чётко, не смешиваясь ни с чем другим. Я лениво приоткрыл один глаз, половиной сознания всё ещё продолжая спать. Двое лошадей тащили небольшую карету по крутой горной дороге, ещё три всадника сопровождали её сзади и по бокам. И, кажется, направлялась вся эта процессия ко мне.

Я закрыл глаз обратно, ловя последние мгновения сна — ясно, что спать мне не дадут. Можно было бы вскочить, сигануть прочь или в Туман… Но какой смысл? Всё равно догонят, только будут более злые и подозрительное.

Карета остановилась в десяти метрах от раскидистого дерева, подтвердив мои опасения; я снова открыл глаз, но лишь на маленькую щёлочку. Нет, эти ребята не в Туман, а кто мне, именно ко мне. Как они узнали, что я здесь, чего хотят?..

Вопросы, на которые я узнаю ответ, если останусь. Ну, по крайней мере, хотелось надеяться, что они не набросятся на меня с оружием в первую же секунду, без приветствий и объяснений.

Дверцы кареты распахнулись, и на поросшие травой камни ступили двое — черноволосый парень лет тридцати, за спиной которого висел зазубренный меч, и старик в чёрном балахоне, который с равной долей напоминал как монаха-святошу, так и тёмного культиста.

Что ж, меня нет, я сплю. Я прикрыл глаза и попытался прикинуться ветошью. Нет, в то, что от меня отстанут, я не верил — не для того они тащились в карете на высокий холм, чтобы взять и отстать — просто я надеялся, что, сочтя меня спящим, они заговорят друг с другом и ненароком сболтнут что-нибудь интересное. Хорошо, что профессор успел подключить к моему Интерфейсу универсальный переводчик — без него бы мне здесь пришлось очень тяжело.

— Великий Мастер!..

Ох… это было что-то. Голос старикашки в балахоне и так был далёк от эстрадного, а уж когда он взвыл на полную громкость, меня чуть в воздух не подбросило. Ему бы рабами на руднике командовать — одного такого крика достаточно, чтобы все забыли про усталость и принялись махать кирками вдвое шустрее.

Впрочем, почём мне знать — может, он этим и занимается. Я сделал вид, что ничего не услышал и вообще продолжаю спать.

— Темнейший, может быть, не стоит будить его… — парень с мечом высказал было здравую мысль, но старик развернулся и гадюкой зашипел на него:

— Разве я не сказал вам молчать и быть почтительным? Склонитесь в поклоне и не вмешивайтесь, когда я говорю с Великим Мастером!..

Хм. Уже интересно. Во-первых, меня приняли за какого-то Великого Мастера и собираются почитать — неплохо для первого появления. Во-вторых… Темнейший? Правда? Может, конечно, это всего лишь обозначение по цвету балахона, но опыт говорил мне, что хорошего человека Темнейшим не назовут.

— Так это именно Великий Мастер? — мечник заговорил настолько тихо, что если бы не мой тренированный слух — я бы ничего не расслышал. — Вы же говорили, что мы не знаем точно…

— Глупец, — прошептал Темнейший столь же тихо. — Если это Великий Мастер — нужно быть с ним почтительным, дабы не оскорбить его. Если же это кто-то иной — что может лучше усыпить его бдительность, чем ложное почтение?

Занятно, занятно. Я похвалил себя за то, что не вскочил при приближении путников — когда ещё услышишь такое шокирующее откровение?

— Он похож на человека, — продолжал спорить мечник. — Я слышал о случаях, когда Великие Мастера принимали облик людей… Но спать под деревом?

— Сказано же — молчи, неразумный! — вконец обозлился старик. Видимо, с коммуникативными навыками у него было не очень. Вновь повернувшись в мою сторону, он воздел руки к небу и снова заорал, заставляя горное эхо разноситься по окрестностям:

— Великий Мастер, прости мою нерасторопность!..

Нет, поспать мне всё-таки не дадут. Интересно, сколько времени мне дали на сон? Час, два? Небо слегка красилось закатом, бледное солнце стояло как раз за высоким замком, привлёкшим моё внимание ранее.

— Не ори, — не разлепляя глаз, заметил я.

— Великий Мастер?..

Вот, молодец. Изумлённая фраза была сказана уже куда тише.

— Тебе будет приятно, если тебя поднимут из постели таким воплем? — поинтересовался я, наконец, открывая глаза. Вблизи старик был ещё культистообразнее, чем издалека — козлиная бородка, испещрённое морщинами лицо, а самое главное — чётки в его руках. Я готов был поклясться, что те сделаны из человеческих позвонков. Да и зазубрины на мече парня напоминали мне что-то… интересное.

— Великий Мастер, прости, если я был непочтителен, — старик попытался склониться в низком поклоне, но застарелый радикулит подвёл его, и он застыл передо мной в неприличной позе, не способный ни согнуться, ни разогнуться.

— Да уж, в том, чтобы будить спящих, почтения мало, — заметил я, вставая. — Чего хотел?

Старик делал за спиной бешеные жесты; один из всадников, наконец, сообразил, чего он хочет и, резко подбежав, помог дедку выпрямиться; голову Темнейший, впрочем, держал склонённой.

— Я лишь скромный служитель Тёмной Церкви, Великий Мастер, — подобострастно произнёс он, — который имел счастье заметить твоё появление.

Ого, как правдоподобно. Я почти поверил бы.

—…но ты пересёк границу миров в безлюдном месте, где тропы круты и нехоженны, — увещевал Темнейший. — Позволь нам выразить хоть малую часть надлежащего почтения и предложить тебе лучшее место в карете, что привезёт тебя в город — если, конечно…

…или доставит прямо к вашим тёмным культистам, в случае, если я всё-таки не тот «Великий Мастер», о котором ты, дед, талдычишь. Я задумчиво поглядел на карету, на холмы, на замок, до которого было добрых полдня пешего пути…

— Ладно, — пожал я плечами. — Валяй.

В конце концов, пока мне нет разницы, в какую сторону направляться. И лучше делать это в комфорте, чем сбивать ноги.

Эмбер Кросс открыла глаза. Где это она?..

Ральф ван Дольф открыл глаза. Где это он?..

Глаза Йоко открылись.

Где?..

Карета тряслась на горной дороге; местами и временами путь становился таким крутым, что я опасался, как бы повозка вместе с её пассажирами не загремела вниз, но пока кони справлялись со своей задачей.

— Великий Мастер, — старик пытался улыбаться, но с его запущенным кариесом эти попытки превращались в сцену из фильма ужасов. — Могу я задать вам вопрос?