— Печать Империи невозможно подделать, — говорила Дюбуа. Её мёртвый, холодный тон был угрожающе спокойным, а поза — неподвижной. Взгляд упёрся в одну точку впереди. — Невозможно снять и невозможно взять в руки. И то, и другое способен сделать только законный Император.

— Откуда она вообще взялась? — Тина выдохнула в тесный, битком набитый вертолёт новую струю дыма. Она уже накурила здесь столько, что хотелось распахнуть дверь, но вертолёт быстро летел обратно к городу. — Кто её создал и откуда уверенность в настолько мощной защите?

— Печать накладывали сразу одиннадцать человек, — старуха не пошевелилась. — Десять сильнейших пробуждённых Империи… и сам Люций. Внести в печать какие-либо изменения, просто прикоснуться к ней — могли только они, но они мертвы.

— До недавнего времени был мёртв и Люций, — заметил Герберт по рации. — А сейчас он собирает овации в императорском дворце.

Я переглянулся с Рубаном. Если честно… новость о том, что Император затеял вовсе не разрушения и апокалипсис, а переоделся в чистый костюм и пошёл выступать перед народом, нас удивила.

Но я не строил иллюзий. Ничего хорошего из этого в любом случае выйти не могло; слишком отчётливо я помнил лицо и слова Люция там, в своём видении.

То, что сейчас управляет его телом — это уже не он. Даже если искренне считает себя им, даже если имеет его память и привычки. И то, что он задумал… так или иначе, обернётся кошмаром.

— Но оно никак не гипнотизирует людей? — уточнил Лев Дюбуа, сидящий рядом со своей бабушкой. — Просто… это печать, которую невозможно подделать?

Старуха впервые чуть повернула голову и, поморщившись, поглядела на внука (или кем он ей там приходился).

— Гипноз? Что за пошлость, — её тон не изменился ни на каплю. — Это печать, которая удостоверяет абсолютную власть в пределах Империи. Это печать, которой можно заверить любой указ — и никто в Империи не сможет его нарушить, а если нарушит — понесёт наказание…

— Но если люди просто… не захотят слушаться его? — Лев сощурился. — Не какие-то отдельные, а большинство?

Признаться, меня тоже мучил этот вопрос. Но я не рисковал заговаривать с Дюбуа — мы и так потратили почти полчаса на то, чтобы заставить её излагать факты, а не новые обвинения и оскорбления в мой адрес.

— Этого не будет, — холодно отрезала старуха, внезапно вставая. — Ты не знаешь людей. Ты вообще ничего не знаешь, Лев — ни как устроена власть, ни как устроен народ. Я разочарована.

Мы все поглядели на неё.

— Парень задал нормальный вопрос, Мадлен, — заметил Шраут по рации. — Я и сам не уверен, чем это обернётся. Двоевластием, революцией, беспорядками…

— Значит, ты тоже дурак, Герберт, — ответила Мадлен, шагая вперёд, к пилоту, и зачем-то вглядываясь в небо впереди нас. — Это не просто картинка, нарисованная магией, не просто документ, подтверждающий право на трон. Это образ, который всплывёт в голове у каждого имперца. Даже те, кто не признают Люция, даже те, кто пойдёт против него — всё равно в глубине души будут знать, что он Император и он в своём праве.

— Поверить не могу, что он не сообщил мне о существовании такой штуки, — отозвался Шраут. — Возможно, знай я раньше — залил бы это место бетоном, или ещё что получше.

— Он много чего тебе не говорил, Герберт, — фыркнула Мадлен. — Думаешь, он доверял тебе в полной мере? Так, как доверял мне?

— О, Мадлен, — сухо рассмеялся Герберт. — Или ты правда думаешь, у нас с ним не было общих дел, которые по сию пору остаются секретами от тебя?

— Возможно, я опять скажу глупость, — с тем же настойчивым рычанием включился Рубан, переглянувшись с Тиной, — но вы заняты не тем. У нас всех тут большие счёты друг к другу, а ещё общая угроза, и она важнее всего остального…

— Агент Рубан прав, Мадлен, так что сойдёмся на том, что нам нужно выработать план, — согласился Шраут. — Сейчас не время разбираться со старыми счётами, хотя, несомненно, скоро мы доберёмся и до этого.

— Думаешь? — сухо улыбнулась Мадлен. — У меня уже есть план, Герберт. И начнётся он именно с того, чтобы разобраться с проблемами.

И — раньше, чем кто-либо успел отреагировать — стальные когти протеза метнулись вперёд.

Кровь из шеи пилота брызнула прямо на искорёженную, искрящую приборную панель.

Мой вестибулярный аппарат понял, что что-то не так, на пару мгновений быстрее, чем я сам.

С противным свистом вертолет накренился вбок; кажется, своим ударом старуха что-то серьёзно повредила в его внутренностях. Рубан, Тина и я тут же оказались на ногах, но не смогли удержаться и полетели кубарем вниз, в накренившуюся часть салона. Оставшийся в живых солдат Шраутов был отброшен вслед за нами, и только Лев остался на своём месте, непонимающе глядя на старуху.

Кажется, кто-то ещё не понял, что им разочарованы всерьёз. Настолько, что даже решили им пожертвовать.

— Какого… — Тина уставилась на Мадлен.

— Пошли в Ад, — та вцепилась когтистой рукой в кресло пилота, зацепившись ей, словно якорем. — Вы правда думали, что я позволю вам пойти против Люция? После того, как он вернулся, после того…

— Какой это, нахер, Люций? — глаза Рубана загорелись сиянием, и он выпрямился; кажется, навык позволял ему удерживать равновесие. — Как можно спутать эту долбаную тварь с живым человеком?

— Заткнись, — глаза Дюбуа сузились. — Заткнись и не смей говорить так о нём. Лев, прыгай вниз, навык затормозит тебя.

Я быстро глянул на все ещё пытающегося обработать происходящее парня. Его затормозит какой-то навык, отличные новости… для Льва.

Он медленно приподнялся на ноги, пытаясь удержаться в трясущемся, перекошенном вертолёте.

Что ж, переговоры явно были бесполезны… а вертолёт падал, теряя высоту и выкручивая довольно безумные кульбиты в воздухе. Остатки приборной панели верещали, как сирена во время эвакуации, вот только для того, чтобы понять — ситуация так себе, они были не нужны. Достаточно было просто выглянуть за борт.

— Что у вас там… — раздался голос Шраута из рации, но договорить он не успел: Дюбуа свободной рукой легко смяла устройство и то, заискрив, быстро умолкло.

— Я кое-что поняла, Ротт — как работает твоё бессмертие и почему сегодня воскресала я, — хмыкнула Мадлен. — Мы с тобой ещё увидимся внизу. Лев, ты будешь прыгать или предпочтёшь разбиться?!

— Чокнутая сука, — пробормотал Рубан, выхватывая пистолет из кобуры упавшего рядом парня. Тот не сопротивлялся — судя по позе, при падении он что-то себе сломал. — Второй раз за сегодня…

Стреляя в такой ситуации, проще вынести мозги самому себе, чем противнику, однако навык Рубана позволял ему стоять на ногах как вкопанному, и даже более того — мужчина даже удалось навести мушку на Дюбуа.

Впрочем, навести не значит попасть. А потому не успел УБИшник ещё спустить курок, как старуха резко рванула в сторону. Вылетевшие через мгновение после этого пули с треском пробили переднее стекло вертолета, даже рядом не задев Дюбуа.

Следующие выстрелы полетели прямо в верхнюю часть салона, так как на Рубана практически сразу же бросился Лев, резко схвативший агента за руку с оружием.

Рубан рефлекторно вмазал парню коленом, и тот на мгновение опешил, прежде чем снова предпринять попытку броситься вперёд.

— Хватит, идиот! — Тина, которую впечатало в стену рядом со мной, смотрела прямо на Льва. — Неужели ты ничего не понял?!

Парень на секунде опешил и быстро глянул на Мадлен.

Я же, судя по ощущениям, был единственным, кого волновал тот факт, что спустя минуту мы все к чертям разобьёмся.

— Вертолет сейчас упадет к херам, может лучше вы подумаете о том, как нам не сдохнуть?

Рубан повернулся ко мне, не опуская пистолет.

— Эта сумасшедшая сука нас угробит в любом случае!

Не знаю насчет угробит, но Мадлен не была сумасшедшей. Кажется, она поняла, что воскресает от скверны и что если я умру, то скверны вокруг будет очень много.