– Ха! Разумеется, его здесь нет, – Виссарион, возвышающийся над всеми, как сторожевая башня, довольно улыбнулся в усы. – Разве кто-то говорил, что он тут будет?

– А? – Ральф поглядел на архимага. – Но тогда, я безумно извиняюсь, на кой хер мы сюда тащились?

Он мельком оглянулся на Юнджи.

– Прости за неженские выражения. Вырвалось.

Виссарион пожал плечами.

– С чего бы мне отчитываться перед тобой, солдат?

– С того, что ты, может, весь из себя такой крутой, но мы здесь не твоя прислуга! – голос Йоко взвился вверх. – Мне и так казалось, что это плохая идея – тащиться сюда, но если здесь даже нет нашей цели, то знаете – я ухожу!

Фигура в белом развернулась; рука со следами былого маникюра дёрнулась к дверной ручке, и…

Резкий треск пронёсся по холлу дома. Фигура Йоко застыла, не в силах даже дёрнуться; казалось, там, где только что был человек, появилась статуя – даже волосы или складки на одежде были совершенно, абсолютно неподвижны.

– Хватит, – отрезал Виссарион уже вовсе не весёлым тоном. – Ваши болтовня и нытьё надоели мне. Уясните вот что: мы не команда, не напарники. Я не предлагаю и не ставлю задачу. Я просто говорю, а вы делаете.

– С какой стати? – Эмбер смотрела на мага ровно, хотя и снизу вверх. – Что будет, если мы ослушаемся?

– Вы не ослушаетесь, – пожал плечами Виссарион. – Не сможете. Мне нужно, чтобы вы все были здесь, и вы будете находиться здесь.

– С чего тебя вдруг это взволновало? – кивнул Алекс. – Сам же говорил – вызнаешь от нас всё, что можно, а дальше можем идти, куда захотим. Все уже рассказали тебе то, что им известно.

– Ох… а вы настырные, – поморщился Виссарион. – Вот поэтому так важна репутация. Покажи, что ты можешь – и любые приказы будут выполняться быстро и без лишних вопросов. А если нет репутации – приходится идти по сложному пути.

Он указал на лестницу, ведущую на второй этаж, и сообщил:

– Вперёд и с песней.

Спустя секунду маг поправился:

– Только не буквально. А то кто вас, идиотов, знает.

Все переглянулись; во взглядах двух американцев, одного русского, одного японца и одной уроженки местного мира читалась одинаковая «любовь» к этому типу. Что до Йоко, то «статуя» развернулась на сто восемьдесят градусов и механически, словно робот, начала идти в указанном направлении.

– А пока мы идём, – Виссарион, пригибаясь, энергично поднимался вверх, – так и быть, поясню. Если бы от вашего послушания зависела лишь ваша судьба – я бы, не задумываясь, позволил бы вам убраться и тут же забыл бы про вас. Погибнете – дело ваше, не моё. Не погибнете… ну и ладно, то же самое.

Дойдя до лестничного пролёта, он развернулся.

– Но от того, где вы находитесь, и в каком вы… агрегатном состоянии пребываете… сейчас зависит кое-что ещё. И мне нужен вполне конкретный ответ на эти вопросы. Смекаете? О, а вот и вы.

Виссарион снова улыбнулся; добравшись вслед до них до второго этажа, все увидели шестерых подростков, стоящих в коридоре и с неподдельным изумлением глядящих на всю эту процессию.

– Юнджи? – изумился Джунсо Мо, увидев в толпе хотя бы одно знакомое лицо. – Что происходит? Кто все эти люди?

– Эти люди, – хмыкнул Виссарион, – мальчик мой – все эти люди, включая вас – те, кто связан с Артуром Готфридом.

– С кем?! – не понял Джиан.

– С мастером Муном, идиот, – проворчал Тэмин, топчась на самодельном костыле. – Можно же было догадаться по его прозвищу.

– Так он Мун или…

– Стоп-стоп, – Ральф поднял ладони вверх. – Ладно, мы здесь и мы не пытаемся уйти. Но уж хотя бы знать о том, что происходит, мы имеем право!

Виссарион смерил его взглядом, в котором открыто читалось «Если бы мне не было лень, я бы показал тебе все твои права» – и зевнул.

– Давай так, солдатик. Я уложусь в три предложения, а ты выслушаешь внимательно и больше не будешь докучать мне с глупыми вопросами.

Все присутствующие, включая учеников, уставились на него, словно в ожидании какого-то великого откровения; некоторые кивнули. К Йоко, похоже, пара секунд как вернулась подвижность, и фигура в белом постаралась отступить подальше и затеряться где-то за спинами, не вступая в новые пререкания.

– Предложение первое: Готфрид получил мощь демонов – и их же жажду крови, но при этом отлично помнит, кто его враги, – загнул Виссарион палец, стоя посреди коридора. Ученики стояли неподвижно по одну сторону от него, остальные – по другую, и все молчали.

– Предложение второе: то, что Готфрид собирается творить – и уже почти наверняка начал творить – очень не понравится демонам, засевшим в этом мирке. И, – Виссарион улыбнулся, – предложение третье: демоны очень мстительные гады, и порой любят действовать через кого-то, играя на чувствах, личном эго и всём таком прочем.

Он хлопнул в ладоши.

– Ну как доходчиво?

– Думаете, они решат, что он привязался к нам, и… – пробормотала Юнджи.

Грянул хохот. Виссарион хохотал громогласно, под стать великанскому росту; почти неприлично.

– Привязался? Мой ученик?

Он вытер рукой выступившие слёзы.

– Он просто очень не любит, когда кто-то ломает его планы. А вы – инструменты в этих самых планах, только и всего. Привязался, конечно же…

Всё ещё продолжая похохатывать, он махнул рукой.

– Собираемся в одном большом помещении и сидим тихо. Можете поговорить, но мне вопросов не задавать – лимит исчерпан. Просто… будьте готовы к тому, что вот-вот могут появиться хтонические рогатые твари. Или безрогие. Демоны любят разнообразие.

Повисло тягостное молчание – впрочем, движение не остановилось. Те, кто уже более-менее (в общих контурах) знал, что происходит, сочти за лучшее не спорить с Виссарионом, те же, для кого всё происходящее оставалось загадкой, всё равно уловили общие настроения.

Двери столовой закрылись; длинные лавки смогли разместить всех собравшихся; впрочем, Ральф предпочёл встать у окна, а Алекс – у дверей. Что до Виссариона, то он просто махнул рукой, создавая из воздуха каменное кресло.

– Как это… – задохнулся от изумления Тэмин. – Что это сейчас было?..

– Лучше обойдись без вопросов, – поморщилась Юнджи. – Их слишком много, а ответа всё равно не будет.

– А если будет – то потянет за собой десять новых вопросов, – согласилась Эмбер.

Виссарион, совершенно не обращая внимания на все эти разговоры – кажется, он обращал на них внимания не больше, чем на полёты мух под потолком – тут же вытащил откуда-то бутылку чего-то то ли горячительного, то ли прохладительного. Он выжидающе окинул комнату взглядом, чему-то кивнул сам себе и сделал глоток.

– Но, но… – продолжала Дайе. – Я не понимаю!

– Как и все мы, девочка, как и все мы, – отозвался от дверей Алекс.

– Я не понимаю! – повторила «девочка». – Сюда кто-то должен прийти? Атаковать нас, потому что учитель… кому-то насолил?

Юнджи пожала плечами.

– Можно и так сказать, – кивнула она. – Насолил.

– А этот человек хочет спасти нас? Почему, для чего?

Виссарион хмыкнул и вытер усы.

– Спасти вас? За кого вы меня принимаете?

Он спрятал бутылку обратно в никуда и скрестил руки на груди.

– Мне просто нужно, чтобы вы все находились вместе, только и всего. Приманка, чтобы держать руку на пульсе. Демоны могут прийти за любым без вас, а мне некогда бегать по городу.

– С чего вы взяли, что они вообще придут? – впервые за долгое время заговорил Ханагава, и тут же поправился, – Простите, но…

– С того, что я хорошо их знаю, – пожал плечами Виссарион. – Они тоже понятия не имеют, кого из вас Готфрид ценит, кого хочет убить, а на кого ему плевать. Но если возможность есть… они её не обойдут.

Фигура Йоко, передвигаясь бочком и крохотными шагами, оказалась возле Эмбер; они тихо заговорили, и, наконец, Эмбер обратилась к Виссариону, глядя прямо на него.

– Как насчёт изъять из Готфрида эту демоническую силу?

Ха. В глазах Виссариона зажёгся азартный огонёк интереса – впервые с момента, как они покинули трактир.