К тому же, и её противник не был человеком — или, по крайней мере, не обычным человеком. Это… тот самый Люций, её предок. Как он восстал из мёртвых? Почему явился здесь и сейчас так, словно никуда и не уходил, и принял власть так, как будто оставил её на две минуты?

Марианна не знала. А незнание могло привести к поражению.

Так что… наверное, пока лучшей тактикой было оставаться на своей роли — принцессы, наследницы, которая и не планирует стать Императрицей. В конце концов, это было то, чем она занималась всю свою жизнь.

Мотнув головой, Марианна попыталась сосредоточиться на том, что будет происходить сейчас. Люций не пытался заговорить, да и вообще не обращал на неё (как и на кого-то другого) ни малейшего внимания — вот и отлично. В конце концов… да, сейчас главным был он. Но ведь это она — своим первым и, как ни смешно, единственным указом — назначила эту казнь, выбрала место и время, велела ускорить всё…

Интересно, как бы она сама вела себя сейчас, если бы оставалась Императрицей? Была бы довольна свершающейся местью? Или…

Марианна помотала головой. Что за бред лезет в голову.

Чёрт, она чуть не пожалела Марка Ротта. Того, кто убил её отца, перевернул и фактически разрушил весь её мир.

Нет, немного не так: она не пожалела его. Вовсе нет. Она… пожалела, что не успела узнать его получше. Понять. Может…

Что вообще им двигало? Почему он сделал это?

Принцесса холодно и безучастно смотрела, как на постамент выходит палач — рослый мужчина в чёрной кожаной куртке и маске. А сколько вышло беготни с этим палачом!.. Как-никак, последняя публиная казнь в стране была восемьдесят с лишним лет назад.

Конечно, в тюрьмах казнили преступников, но это делалось быстро и профессионально, при помощи вакцины. Да и… никто из тех людей, что вводили яд приговорённым, не хотел и не мог исполнить эту роль в таком амплуа.

Стоящий сейчас на возвышении человек был опытным офицером УБИ, аристократом, чей отец был хорошим другом её отца. В каком-то смысле, это была его личная месть. Марианна видела, как горят нетерпением его глаза, как он разминает руки в ожидании казни. Вот уж кто точно не сомневается.

Отчего же сомневается она сама?..

Нервы. Нервы. Это вчерашняя трагедия так на неё подействовала, да и вообще всё это.

— Сколько времени? — быстро бросила она, чуть обернувшись к стоящему рядом слуге.

— Без двух минут десять, Ваше Высочество, — тот коротко поклонился; Марианна чуть кивнула.

Ещё две минуты — и всё свершится. А что дальше?

Даже если Марк Ротт не убивал её отца — он уж точно убил Луку и Давида; протокол с опросом многочисленных свидетелей успел попасть к ней до того, как она лишилась власти.

Стоп, что ещё за «даже»? Откуда сомнения?

Ей нельзя колебаться. Ей нельзя выглядеть жалко. Люций, стоящий рядом — вот кто действительно выглядит как Император, а она…

Позади неё прошёл волной лёгкий шёпот, и Марианна подняла глаза на возвышение. Двое мужчин в форме императорской гвардии вели вперёд того самого парня, что вчера днём показался ей таким интересным собеседником.

Жаль, жаль… что беседа не была длиннее. Что она не успела хоть немного его понять, узнать.

Теперь уже точно с этим было поздно — Марк Ротт стоял на помосте в ожидании казни.

Беспомощность.

Элиза ненавидела беспомощность, ненавидела так люто, как только могла. Ни одно другое чувство не вызывало у неё такого гнева, как это — липкое, удушливое.

Сейчас она не могла сделать ничего.

Она не могла ничего сделать, когда Карлов с Укольцевым неожиданно привезли их с Сарой к разрушенному мосту, под которым всё было оцеплено жёлтой заградительной лентой.

— Вы спецслужба или нет? — Элиза тогда едва сдерживалась, чтобы не наорать на двоих мужчин. — Что бы тут ни случилось, оно явно попало в новости, так почему же вы не узнали об этом заранее?

Но вариантов не оставалось — КОБРовцам пришлось ехать в объезд, тратить драгоценное, исчезающее время, и вот итог — на месте казни они оказались поздно. Бесконечно, невообразимо поздно.

Марка вывели на помост.

— Спокойно, — прошептал ей на ухо Укольцев. — Это ведь не конец света, так? По крайней мере, с его способностями. Конечно, будут определённые сложности…

— Сложности? — она обернулась на него, не особо заботясь о том, чтобы стоящие рядом жители имперской столицы не услышали их разговор. — Да, пожалуй. Если только вы называете сложностями выброс скверны, который сотрёт в порошок пол-континента.

Может, она и преувеличивала. Но… пожалуй, ненамного. Она не знала и не могла знать, что именно произойдёт, когда Марк расстанется с жизнью, но… ничем хорошим это окончиться не могло.

— Что?! — уставился на неё Укольцев. — О чём ты говоришь?

— А вы не поняли? — она свирепо поглядела на него. — Не поняли, в чём фокус его бессмертия? И куда пропала скверна со всего Альянса — тоже ещё не сообразили?

Оба КОБРовца поглядели на неё так, будто она заявила о сошествии с неба древнеегипетских богов, да и Сара выглядела шокированной.

— Погоди, что? — она сощурилась.

— Ты говоришь об этом только сейчас?

Элиза кинула полный боли взгляд на Марка, который стоял на помосте.

— Я говорю об этом сейчас, чтобы вы что-то с этим сделали.

Карлов покачал головой.

— И что мы можем сделать сейчас, в последний момент? А если бы ты сказала об этом заранее, сюда бы явились не мы четверо, а штурмовая группа.

— Или никто бы не пришёл, — неожиданно кивнула Сара. — Вам ведь это не нужно? Оставили бы всё как есть, так? Ротт всё равно воскреснет, а на месте Столицы пепелище…

Она поглядела на Элизу:

— Что делаем?

Кое-кто по бокам от них уже откровенно глядел на девушек, а не на «террориста и убийцу Императора».

— А у тебя есть идеи? — Элиза оглядывала площадь. — Здесь не то, чтобы очень много охраны, но явно больше, чем осилим мы с тобой. Думаю, нас прикончат или повяжут где-то на третьей секунде боя.

Смешно было даже надеяться на КОБРовцев. Смешно было ждать, будто те как-то помогут всерьёз. Нет, нужно было действовать сразу, ещё тогда, в клубе — бросать всё и лететь сюда, вместе с клановыми войсками. Объявлять ноту протеста, заявлять о провокации, раскрывать местным властям секрет Марка… да хоть бы и силой его похищать! Но сейчас… кажется, действительно уже было поздно.

— Если честно, никаких, — пожала плечами Сара. — Может быть… умереть достойно?

Карлов и Укольцев переглянулись.

— А как насчёт не умереть вообще? — неуверенно протянул Карлов.

Сара пожала плечами.

— Если умрёт Ротт — умрём и мы, или не так?

— Не обязательно, — возразил Укольцев. — Есть куча навыков, которые сумеют задержать скверну — хотя бы до тех пор, пока мы не выберемся из эпицентра взрыва. Затем мы отступим и…

Они даже не усомнились в её словах. Смешно. Было бы смешно, если бы не эта беспомощность, тянущая, ватная… Видимо, всё слишком хорошо встало на свои места, вот они и поверили.

— Люди Империи.

Уверенный, глуховатый голос заставил их замолчать и повернуться к помосту. Император — тот, кто называл себя этим именем — стоял впереди, на том же самом возвышении.

— Вот оно, — кивнула Элиза. — Я к нему. Помоги пробраться вперёд.

— Не поможет, — задумчивый голос Сары отдавал какой-то обречённостью, которая характерна только для людей с улицы, никогда не видевших от жизни ничего хорошего.

— Выйти вперёд, сказать ему!.. Он не поверит, но он не станет рисковать всем…

— Кого ты хочешь убедить? — покачала головой Сара. — Его? Он вообще нежить, а не человек. Или ты хочешь убедить эту толпу, которая жаждет крови? Я слишком хорошо знаю, что такое толпа, чтобы в это поверить.

Она хмыкнула.

— Мда… в душе я знала, что умру, связавшись с Роттом. Знала с того самого момента, как… умер Макс. Правда, не думала, что это произойдёт так далеко от дома.

— Спокойно, — Укольцев внимательно следит за происходящем на помосте. — Спокойно, я прикрою нас… главное — успеть выбраться из эпицентра, пока скверна не уничтожит щит. Мы все тут пробуждённые, так что…