Улыбка Гримма немного потухла, но он всё ещё пытался сохранить лицо.

— Эм…, - он неловко качнулся всем телом, как школьник на долгой линейке. — В-власть… стоит пары услуг… — было заметно, что парень несколько растерялся и теперь пытался сообразить, что делать дальше.

Элиза покачала головой.

— Думаю, господин Гримм, — её взгляд стал ещё холоднее, — мы с вами закончили.

В холодных взглядах она была хороша, недаром отец учил её этому искусству с детских лет.

— Простите?

А вот выражение лица Гримма стало совершенно детским. Кажется, до этой секунды он даже не допускал возможность отказа.

— Я не принимаю ваше предложение, — с нажимом сообщила Элиза. — Не имею привычки покупать кота в мешке, особенно у незнакомцев.

Рука нащупала кнопку вызова охраны. Не то, чтобы девушка опасалась всерьёз, просто… этот гость был слишком странным. И непредсказуемым. Просчитывать такого — всё равно что играть в шарады; где-то попадёшь, где-то нет.

— Л-ладно…, - вздохнул Гримм таким расстроенным голосом, как будто у него отобрали конфету, — До встречи.

— Прощайте, господин Гримм, — Элиза выделила первое слово голосом… вот только фраза улетела уже в закрытую дверь.

Элиза Белецкая осталась одна.

Первые полторы минуты она просто сидела, схватившись за голову. То, что происходило вокруг, было сущим бардаком, а она в нём главной. И почти любые попытки навести порядок — запутывали всё только больше. Смешно сказать, но в этот момент ей сильно не хватала Марка.

Не то, чтобы Ротт был умнейшим из людей, которых она знала… но, во всяком случае, у него всегда было что ответить миру.

Впрочем, и оставаться главной в одиночестве ей тоже не хотели давать. Протестующие, КОБР, этот Рэджинальд Гримм… Каждый хотел навязать ей своё мнение, в чём-то убедить, к чему-то принудить. И никого не интересовало, чего хочет она сама.

Порывшись в лежащих перед ней бумагах, Элиза нашла нужную. Номер, что она велела выяснить ещё сегодня утром. Возможно, если бы ей вовремя дали позвонить по этому номеру, не отвлекая на попытки завербовать, то всё было бы куда проще.

Но лучше поздно, чем никогда. Элиза пару секунд помолчала, думая о том, с чего начнёт этот странный разговор — и достала телефон.

— Я могу расценивать это как согласие?

Ленора Ротт довольно хмыкнула.

Сара помотала головой, отгоняя мрачное оцепенение. Возможно, она отвечала бы поживее, если бы не три окровавленных тела, которые всё ещё лежали рядом с ней.

— А почему вы, — она попыталась убрать из голоса дрожь, — а с чего вы вообще взяли, что меня интересует месть?

— А что же? — женщина усмехнулась. — Справедливость? Девочка, такими методами не добиться ни справедливости, ни свободы, ни любой другой глупости, о которой сейчас кричат люди с транспарантами. Только крови.

— А кто сказал…

— А если справедливость предполагает чужую кровь, — продолжила та, не останавливаясь и не сбиваясь, — то она уже зовётся местью. Так вы предпочтёте действовать, или тешить себя иллюзиями, что вам не нужна месть за брата?

Возможно, именно упоминание Макса вернуло Саре привычную язвительность — а может, это сделал весь покровительственный тон.

— Я предпочту действовать, — жёстко заметила она. — И действовать я буду так, как решу сама. Если вы думаете, что первая за последние дни попытались меня купить или подписать подо что-то — то ошибаетесь.

Ленора глубоко вздохнула.

— Значит, ваш ответ — «нет».

— Нет, — отрезала Сара. — Насколько я успела узнать вашего сына — от него окружающим одни беды, и у меня нет никаких причин думать, что с вами будет лучше.

— Ну… — женщина развела руками. — Тогда, пожалуй, ещё одно. Нравится вам это или нет, но я только что спасла вам жизнь. Может быть, мы не сработаемся на постоянной основе, но уж, во всяком случае, одну маленькую услугу вы мне должны.

Сара поглядела на Ленору Ротт уже с плохо скрываемой злобой. Если она чего-то не выносила, так это попыток манипулировать собой — и совершенно неважно, из каких побуждений. Но собеседница действительно подловила её.

— Маленькую? — она подняла бровь. — И что же именно вам нужно?

— А что может быть нужно матери, давно не видевшей единственного сына? — улыбка Леноры была такой естественной, такой искренней, что Сара могла бы ей поверить — происходи этот разговор не в подворотне с тремя трупами. — Я хочу увидеть его.

— Я понятия не имею, где находится Марк, — Сара мотнула головой.

— Я знаю, — кивнула женщина. — Но мне это и не нужно. Хватит той записи, что хранится у тебя.

— З-записи? — Сара расширила глаза.

— Из клуба, — подтвердила Ленора. — Он и мой племянник, Рэмингтон. Ты знаешь, о какой записи идёт речь.

Сара зажмурилась на секунду.

— Хорошо, — заговорила она тихо и медленно. — Послушайте. Если я отдам вам эту запись — вы отстанете от меня?

— Мы будем в полном расчёте, — подтвердила женщина.

Элиза терпеливо ждала, пока на том конце возьмут трубку. Время позднее, но она точно знала, что её собеседница не спит. В конце концов, её показывали по телевизору.

— Да? — раздался из динамиков резкий женский голос.

— Сара Маршал, полагаю? — Элиза прикрыла глаза, радуясь, что собеседница её сейчас не видит.

— Да. Я слушаю, — в голосе явственно читались злость и усталость — не меньшая, пожалуй, чем у самой Элизы. Мелькнула странная мысль, что, пожалуй, только эта девушка и может сейчас понять её состояние.

— Это… — слова давались не очень легко, — Элиза Белецкая.

Молчание. Ну, по крайней мере — она не бросила трубку.

— Это какой-то розыгрыш?

— Никакого розыгрыша, — поморщилась Элиза. — Нам нужно поговорить. Вам и мне. Думаю, не нужно объяснять, почему.

— Всё, что я хотела сказать — я сказала сегодня в прямом эфире, — отрезала Сара. — Что-то ещё, госпожа Белецкая?

Слово «госпожа» она выделила особо. Да, это будет нелегко.

— Я видела этот эфир, — ответила Элиза. — Может, с вашей точки зрения в это верится слабо, но всё, чего я хочу сейчас — это спокойствия для страны и поменьше крови. И… может быть, ещё доказать, что я — не мой отец.

Да уж, это точно. Если бы он слышал её сейчас… О, в какой бы он был ярости. Опуститься до переговоров с отбросами, идти у них на поводу… Именно это, возможно, и стало последней каплей в решении сделать этот звонок.

— Хотелось бы верить, но не верится, — ответила Сара.

— Я просто предложила поговорить, — Элиза держала голос ровным. — Ничего больше, если только мы обе не сойдёмся во мнении.

— Ну, конечно, — хмыкнула собеседница. — Как будто мнение наследницы клана и моё мнение могут иметь между собой знак равенства. Вам просто нужно, чтобы протесты улеглись…

— Нужно, — признала Элиза. — Именно это мне и нужно. И прямо сейчас я ищу способ это сделать.

Иногда сказать правду — лучший метод.

— Так отчего же не выпустите на нас своих цепных псов?

— Потому что я не хочу крови, — отрезала Элиза. Голос оставался спокойным, но твёрдым. — Итак. Просто разговор? По всей видимости, вы сейчас — единственный человек, который может убедить толпу разойтись. Ни у кого больше нет такого авторитета.

— А если это не так? — со злым ехидством спросила Сара. — Если толпа не послушается меня? Будешь говорить с каждым, или осознаешь, что время разговоров прошло?

Элиза поморщилась. Сейчас эта Сара будет говорить что угодно — просто от обозлённости, считая, что её обделили… но вот только пару часов назад на митинге она говорила совсем иное.

— Если бы время прошло, то и ты бы действовала иначе, — она решила тоже перейти на «ты». — Но ты призывала к законности и диалогу. Так вот он — этот диалог. Придёшь поговорить или нет?

Молчание в трубке затянулось; Сара что-то обдумывала.

— Только я и ты? — наконец, спросила она. — Я ведь не единый лидер протестующих.

— Ты та, кто может на них повлиять. Только я и ты.