Да, так пойдёт.

Мужчина глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и…

Его телефон зазвонил.

Скулы Рубана сжались так сильно, что зубы заскрипели. Правый глаз задергался, как при самом страшном нервном тике, а по спине пошла дрожь.

— Рубан, — последние остатки самообладания ушли на то, чтобы не начать орать в трубку матом. — Понял.

Он простоял на месте ещё около тридцати секунд, пытаясь утихомирить позыв разбить телефон к чертям об асфальт, после чего зашагал к своей машине. Дорога до Имперского парламента заняла двадцать минут, ни одну из которых Рубан не запомнил.

Парламент, в отличие от большинства зданий в этом городе, не был небоскрёбом. Величественное ромбовидное здание, которому было триста лет в обед, являлось знаменитой достопримечательностью и неизменной точкой в маршруте туристов. Этих агент тоже на дух не переносил.

Голос в телефоне велел ему явиться в одну из комнат для частных переговоров. Весьма логично, пожалуй. Вряд ли бы парламент решил собраться полным составом в главном зале посреди ночи.

Припарковавшись прямо рядом со знаком «парковка запрещена» около фасада здания, мужчина тяжело зашагал в сторону парламента.

Доведенным до автоматизма движением Рубан ткнул удостоверением в лицо охраннику в зеленой униформе на входе, и тот пропустил его без лишних слов.

«Срочное совещание». Как же. Наверняка просто какому-то мелкому чиновнику захотелось резко сымитировать бурную деятельность и озадаченность ситуацией в Альянсе, а ему теперь отдуваться. Ну, хотя бы не впервой.

Нацепив настолько недовольную мину, насколько было возможно, Рубан прошелся по коридорам, обнаружил нужные двери и резко распахнул их.

Красное лицо приобрело бледный оттенок практически мгновенно.

Несмотря на то, что в комнате стоял длинный стол для переговоров, все собравшиеся сидели на креслах или стульях, неподалеку от старого камина. Однако шокировал Рубана не сомнительный выбор расположения присутствующих, а их состав.

На двух центральных креслах сидело двое — Герберт Шраут и Мадлен Дюбуа.

Мадлен была младше Герберта, однако с высоты их возраста эта разница казалась смешной. Впрочем, женщине нужно было отдать должное — выглядела она отсилы на семьдесят. Что же до Шраута, то ситуация была не столь радостной. Рубан видел его только на фотографиях и видео, однако даже этих познаний хватало, чтобы понять, насколько всё-таки стар этот хрыч. И опять же, если не обращать внимания на то, что мужчина походил на скелет обтянутый кожей, его глаза были гораздо более живыми, чем у многих молодых знакомых Рубана.

Эта парочка стояла в оппозиции друг к другу дольше, чем кто-либо из живущих мог вспомнить. Разумеется, верховной властью в стране являлся Император, однако что Дюбуа, что Шраут большую часть своей жизни положили на то, чтобы он считался с их мнением.

И ему приходилось считаться… да ещё как. Весь парламент, по большей части, был разделен на две палаты — консервативную, что находилась под контролем Шраутов, и более прогрессивную, соответственно, контролируемой Мадлен. С оговорками, однако зачастую они и были настоящей властью.

Рубану было даже не стыдно за секундную растерянность при виде этих стариков. Ведь в какой-то мере они были чем-то большим, нежели просто политиками. Что первый, что вторая были знакомы с первым императором, оба приняли участие в постройке Империи такой, какой она известна сейчас, и имели достаточно влияния, чтобы наложить вето на решения Императора нынешнего. Хотя формально такого права у парламента и не было, эти люди могли доставить серьезные проблемы при исполнении любого закона, который придет монарху в голову.

Говорить, что их уважали или боялись, было бы серьезным преуменьшением. Рубан же просто выпрямился и совсем забыл о том, что ещё пять минут назад ему хотелось спать больше, чем студенту во время сессии. Он аккуратно посмотрел на госпожу Дюбуа, что повернулась на звук распахнувшейся двери, приподняв бровь.

Хотя за последние десятилетия позиции Дюбуа немного просели по сравнению со Шраутами, сила её клана оставалась достаточно весомой, чтобы оставлять всех прочих, мелких сошек, позади.

Рубан улыбнулся, гадая о том, во что он влип в этот раз, и окинул взглядом остальных в этой комнате. Грант и Варвара Шрауты также сидели на креслах, рядом с Гербертом. УБИшник зря понадеялся, что ещё долго не увидит их самодовольные рожи.

На стуле у стены сидела Тина. Сейчас девушка выглядела куда более привычно, нежели в машине и в самолете — она закинула ногу на ногу и апатично откинулась на спинку стула. И если бы не её редкие поглядывания в ту сторону, где расположилась Мадлен, то Рубан бы и вовсе счёл, что его бывшая напарница успокоилась.

Впрочем, стоило агенту повернуть голову налево, как быстро стало понятно, что смотрит Тина не на старуху, а на парня в костюме, что сидит за ней.

Лев Дюбуа. Насколько было известно УБИшнику, у них с Тиной раньше были какие-то шашни, но эта тема настолько не интересовала Рубана, что ничего поверх этого он даже никогда и не пытался узнать.

О том, что происходит нечто важное, говорил не только сам состав встречи, но и её срочность. Такие люди не станут подрываться ночью из-за пустяков.

— Здравствуйте, агент Рубан, — до жутки милым голосом произнесла Мадлен.

— Здравствуйте, — мужчина кивнул, стараясь глянуть перед этим на всех. Довольно странно было видеть их всех в тесной комнатушке и без лишних фанфар, от которых у аристократов, судя по всему, тяжелая зависимость.

Женщина продолжила:

— Вы как раз вовремя. Мы тут болтали о вашем бывшем подопечном, Марке Ротте. Присаживайтесь, — она указала на свободный стул рядом с Тиной.

Рубану захотелось закатить глаза. Ну конечно, б**ть.

Мадлен повернулась к Герберту Шрауту, на которого появление УБИшника не произвело ровно никакого впечатления:

— А также о ноте протеста, которую нам прислали из Республики, стоило ему только пересечь границу с Империей, — она цокнула языком. — Герберт, представляете. Они обвиняют нас в том, что мы похитили председателя совета из Альянса Пяти. Говорят, что таким образом мы эскалируем конфликт и дестабилизируем обстановку в независимом государстве. И всё это сделали ваши люди.

Лицо Гранта Шраута недовольно скривилось.

— Быстрые, ублюдки, — он нервно глянул в сторону.

Его внук, впрочем, оставался спокоен.

— Госпожа Дюбуа, не стоит беспокоиться. Мы разобрались с этим вопросом. Официально. Марк Ротт приехал в Империю для обучения в академии, — мужчина приподнял указательный палец вверх, — добровольно.

— Вы уговорили на это ректора Драгоша, надо же. Думаете, республиканцы купятся?

— А у них есть выбор? Решение не самое изящное, но время играло нам не на пользу. К тому же, это далеко не главная проблема, — старик дрожащей рукой поправил галстук.

Услышав последнюю фразу, Мадлен Дюбуа широко распахнула глаза и, улыбнувшись, посмотрела на Рубана. Ему это не понравилось.

— Вы ведь не в курсе. Мы собрались здесь в этот поздний час из-за череды странных событий, произошедших в Альянсе за последние недели, которые в свою очередь привели к тому, что…

Герберт Шраут перебил доброжелательный тон старушки.

— Уровень скверны в Альянсе Пяти сейчас на довоенном уровне. Думаю, вы понимаете, что это значит, Рубан.

Честно говоря, особо следить за последними новостями времени у УБИшника не было из-за Шраутов и постоянного недосыпа. Однако означало это многое. И почти ничего из этого не сулило хорошего.

— Да, понимаю.

Герберт жутковато ухмыльнулся, а затем посмотрел агенту прямо в глаза.

— А я вот не понимаю, почему обо всех этих новостях я узнаю не первым. А главное — позже проклятых республиканцев. Разве Альянс Пяти — не ваша сфера?

Рубан нахмурился и покачал головой.

— Я занимаюсь кланами в Альянсе Пяти. Мой отдел не имеет дел со скверной и…

В этот раз заговорила уже Мадлен.

— Агент Рубан, — она улыбалась милее его родной бабули, — вы держите нас за идиотов?