В этот раз он решил говорить строго и по делу, без умничанья и поучений. Каждое слово давалось ему с болью, а голос звучал так, словно ему катастрофически не хватает кислорода — тихо и шипяще.

Разумеется, услышав эти слова, я первым же делом попытался подняться и выбраться из саркофага. Ноги-то в этот раз целые. Однако тут же замер на месте, словно удерживаемый невидимой цепью. Ну, конечно, печати были вырезаны явно не для красоты.

Я на секунду задумался над тем, почему они вообще на мне работают, Уроборос ведь должен блокировать все внешние эффекты, однако разгадка лежала на поверхности. Печати сдерживали не меня, а скверну во мне. Другого объяснения я, по крайней мере, не вижу.

Как бы там ни было, Родион ответил на мои попытки выбраться ухмылкой:

— Боюсь, что, как и у Элизы, — он глянул на мою невесту, что с ужасом наблюдала за происходящим в паре метров от парочки, — выбора у тебя особо нет.

— Ну, конечно, — я ухмыльнулся и покосился на окровавленные тела клановских. — А у этих парней мог бы быть.

— Был, — он даже не окинул членов совета взглядом. — И привел их сюда.

Я скептично глянул на старика, но тот просто продолжил.

— Тебе с ними придется часто видеться, когда мы перейдем к следующей части… очищения.

Разнообразные фазы и части всяческих планов уже стояли у меня поперек горла. Я хмыкнул.

— И кого ты собрался очищать?

— Не кого, а что. Мертвые города, скверну. Всю зараженную территорию.

Я покачал головой.

Уже понятно, что самой скверне, как сущности, не нравится что под её влиянием люди превращаются в какую-то неведомую хтонь, однако каким образом избавление от оскверненных территорий должно было помочь? Все равно что лечить открытый перелом пластырем.

— И… зачем? — я нахмурился, — Вам не кажется, что это решение в лучшем случае временное? Пробужденные не перестанут умирать. Как и не перестанут происходить войны. А значит, мертвые города появятся вновь. Замкнутый цикл. Если ваш план не включает в себя превращение всего населения земли в хиппарей, то…

— Мы сломаем этот цикл, — так твердо, как он мог в текущем состоянии, произнес Родион, — Вернее, ты сломаешь. Подумай, Марк. Ведь скверна перестанет бесконтрольно распространяться, если не станет силы, из которой она произрастает.

Я глупо уставился на него, подумав, что мне послышалось.

— Ты… хочешь лишить всех пробуждённых своих сил?

— Не сразу, — старик кивнул. — Сначала нужно избавиться от скверны.

— И что толку? Это ведь бесполезно. Пока есть хотя бы один пробужденный, после его смерти скверна появится вновь, излечи ты хоть все мертвые города на земле.

— Верно, — старик цокнул языком, — Мы не можем поделать ничего с теми, в ком уже есть сила. Пока не можем.

Почему-то я был уверен, что это «Пока» непосредственно относилось ко мне.

— Ну, допустим, заберешь у всех силу, если вообще это возможно, кто от этого выиграет? — я с трудом представлял себе этот прекрасный мир будущего. — Даже наоборот — только накалит обстановку. Просто подумай, какая начнется мясорубка, если враз уравнять пробужденных с… да теми же трущобными!

Родион улыбнулся.

— Я это прекрасно осознаю. Вот только перед нами не стоит цель сражаться за всё хорошее против всего плохого. К тому же это — небольшая плата за то, чтобы весь мир не оказался поглощен скверной после одной большой войны с участием пробужденных. Это если говорить на твоем языке.

Я перевел взгляд с Долгова на Скверну.

— А как насчет… — я натужно улыбнулся, — просто перестать распространяться, м?

— Боюсь, дитя моё, здесь я не имею власти. — она говорила неестественно сухо.

Да я уже догадался.

Возможно, не лежи я сейчас скованный невидимыми узами по рукам и ногам, в склепе, я бы и проникся глубиной трагедии, которую испытывает эта сущность. Всё же… она не то чтобы хочет кому-либо зла. Из того, что я понял, всё, что ей нужно — это побольше таких, как я или Родион. Однако из-за силы и губительной энергии, что после неё остается, среднестатистический отпрыск скверны… выглядит довольно жутковато.

Как бы там ни было, еще пара вещей остается совершенно непонятными.

— Хорошо, — я снова посмотрел на старика. — Но… каким боком здесь я и Элиза?

Девушка бессильно сидела на полу, в дальнем от меня углу комнаты и апатично смотрела куда-то перед собой. Она перестала кричать практически сразу после того, как увидела, что я проснулся и оцепенела — прямо как тогда, перед клубом. С одной стороны, её истерика бы ничего не решила, но с другой… мне прекрасно известно, что Элиза способна на большее, нежели беспомощный ор в слезах. Будет жаль, если она окажется не в состоянии хотя бы попытаться мне помочь.

— Как я и говорил — дюны состоят из бесчисленного числа маленьких песчинок. И ты стал одной из этих песчинок. Возможно, даже кучкой, — он поднял указательный палец вверх. — Очень важной кучкой, если так будет угодно твоему самолюбию.

— Благодарю. — я издевательски сощурился.

— Ну а насчет бесполезности, — старик апатично глянул по сторонам. — Многие проблемы попросту не имеют «красивых и простых» решений. Как бы этого нам не хотелось. Мы не можем просто взять и сделать так, чтоб никто не голодал. Не можем сделать так, чтоб никто не страдал и не умирал.

— И поэтому ты так убиваешься? Ради латки, которая поможет сдержать скверну на лишний год? — я закачал головой.

— Марк, — он цокнул языком. — Весь мир, весь наш социум состоит из костылей да латок, которыми мы заделываем пробоины и надеемся, что корабль доплывет до суши. Только вот суши нет, — он развел руками и слегка скривился от боли в груди, — Людям лишь остается делать все, что оттянет неминуемый конец как можно на более дальний срок. Это называется — выживание.

Я хмыкнул.

— Людям. Но ты не человек.

На это он просто рассмеялся.

— А ты Марк, сам-то кто? — он приподнял подбородок и сделал небольшую паузу. — Человек?

Я не знал как ему ответить. Даже для себя не мог определиться с тем, какой ответ будет честным.

Старик заметил мою заминку:

— Если тебя интересует мое мнение: я живу в мире людей. Среди людей. И даже если я от них отличаюсь, я все же считаю себя человеком. Что и тебе советую, Марк.

Хороший совет. Не звучи он так лицемерно из его уст.

— Нет простых решений? — я посмотрел на Родиона изподлобья.

— И да, и нет. Марк. Ты впитал в себя источник скверны целого города и хоть бы хны, — старик вновь цокнул. — Когда вымрут все твари, а произойдет это довольно скоро — в этом месте снова можно будет жить. Ты понимаешь, насколько это уникальная способность?

Я нахмурился.

— Мы уже выяснили, что это временное решение.

Родион улыбнулся.

— А если бы в тебе было больше энергии, Марк? Тогда можно было бы избавить от этой заразы не только один город… а там и от силы избавиться недалеко. Покончив с циклом.

— Ты пропускаешь ту часть, где я понимаю, о чем ты говоришь.

Старик закатил глаза. Ему всё же было трудно собрать мысли вместе.

— Есть печати, которые позволяют забрать у пробужденного силу. В теории можно опечатать весь мир.

Звучит как бредовая сказка. Запечатать пробужденных? Забрать силу? Да он даже скверну не может устранить, лишь нашел способ перелить её в меня. Скорее поверю в то, что старик просто хочет найти способ убить всех пробужденных. Разом.

— И… — увы, я догадывался, к чему он клонит, — следовательно, ты хочешь засунуть в меня скверну со всего мира?

Родион удивленно посмотрел на меня.

— Разумеется, нет. Такой массив энергии разорвет тебя на куски, — по какой-то неведомой причине это немного задело моё самолюбие. — Для начала ты впитаешь в себя энергию только этой страны.

Я широко распахнул глаза.

— Для начала?

Он кивнул.

— Дальше нам предстоит повторить этот процесс. Тебе предстоит. Я… — он указал на нож у себя в груди, — боюсь, буду не в состоянии с тобой расхаживать.