Отец словно ушел в себя и, уведомив окружающих об угрозе, сразу же замолчал. Учитывая картину, которую мы застали в коридорах на подходе в лабораторию, чудес тактики и стратегии от Рэджинальда ожидать не приходилось. По его одновременно гневному и пустому взгляду было понятно, что он скорее просто ворвется в первую встречную толпу и начнет кромсать всех налево и направо, подход рабочий, однако несколько недальновидный.

Похоже, в полководца придется играть мне.

— Если отец прав, — я говорил громче обычного, что быть уверенным в том, что слова дойдут до всех присутствующих, — и нас ждут люди, попадание в руки к которым слегка расходится с нашими интересами… то лучше бы свалить из лаборатории, пока не поздно.

Рэджи фыркнул, как будто я сказал какую-то глупость.

— Мне плевать, где встретить врага, — парень громко выдохнул, сжимая в руке топор (с таким термином мне было куда проще смириться морально, нежели «моя кость»).

— Ну, — я пожал плечами, — тогда можешь сидеть в этом подвале. Ведь в них так удобно обороняться, дружище, — произнес я по пути к валяющемуся на полу Говарду.

Честно говоря, мне было сугубо плевать, что станется с этим «героем» местного разлива. Если он сможет отвлечь толпу на себя, тем самым открыв мне проход, я только спасибо скажу. Посмертно, скорее всего.

Я склонился над дядей и подхватил его под плечо. Говард был тяжелым парнем. Наверное, с моей стороны странно его спасать, однако я по-прежнему располагал минимумом информации касательно местоположения матери, а мужчина был самым простым способом эту информацию получить. Когда я поднял дядю на ноги, его лицо скривилось в еще более болезненной гримасе, чем раньше, но, тем не менее он лишь крепко вцепился в меня рукой и начал медленно волочить ногами по земле, стараясь поспевать за моим шагом.

В этой комнате оставался лишь один нерешенный вопрос. Почему-то мне было некомфортно даже обращаться к отцу, не то чтобы я его боялся или что-то в этом роде, нет… просто от одного взгляда на него становилось противно. Как будто всё моё нутро кричал о том, что он «неправильный», что это создание не тот человек, которого я раньше называл папой. От сына это, наверное, звучит не очень хорошо, но я не мог смириться с тем, во что он превратился. Поэтому слова приходилось выдавливать через себя буквально силой.

Дойдя до выхода из лаборатории, я обернулся и посмотрел на него. Отец по-прежнему стоял около стола и словно всматривался куда-то через стены. Рэджи то и дело поглядывал на него, похоже, ожидая приказа.

— Еще не поздно уйти вместе с нами.

Услышав мой голос, отец на короткое мгновение вышел из ступора, но… лишь на мгновение. Он повернул голову в мою сторону и едва заметно покачал головой, после чего вновь уставился куда-то в стену.

Я вздохнул.

— Как пожелаешь, — убедившись, что Говард твердо держится на ногах, я отодвинул пластиковую перегородку и шагнул к лестнице вверх и… тут же замер на месте.

— Брат, — дрожащий голос отца вызывал у меня мурашки, но по сравнению с выражением лица Говарда это было сущим пустяком, — Когда ты забрал у меня глаза, я стал видеть куда больше.

Дядя с опаской посмотрел на отца, что по-прежнему вглядывался в голые стены, и сглотнул ком в горле.

— Гнев, злость, ярость… все это больше не имеет значения, — отец говорил очень медленно, словно вспоминая забытые слова.

Говард нахмурился и сделал слабый шаг к выходу. Мне не оставалось ничего, кроме как подхватить его и тоже продвинуться вперед.

— Но… — речь отца становилась все четче, — не думай, что я о тебе забыл, брат.

Мужчина вновь замолчал, а мы с дядей вышли к лестнице. Говард был бледным, как смерть, и хотя это легко можно было спихнуть на ранение, я знал, что слова отца надолго застряли у него в голове.

Впрочем, несмотря на состояние дяди, мы очень быстро преодолели лестницу и выбрались наверх. Ни малейшего намека на Родиона по пути мы не нашли. Как, впрочем, и на самом этаже. Старик словно растворился в воздухе, что меня уже даже почти не удивляло.

Я потащил дядю к лестнице, стараясь обходить щедро разбросанные по земле тела охранников Белецкого. Всю дорогу он тяжело дышал и посапывал, справляясь с болью, и несколько раз почти срывался с моего плеча, отчего мне приходилось быстро подхватывать его обратно. В таком темпе мы и добрались до нужной нам двери.

Первые несколько этажей спуска вниз тишину нарушали лишь повторяющиеся всхлипы Говарда. Было настолько тихо, что мне и правда начало казаться, будто отец что-то напутал и никакой угрозы не было вовсе, однако когда мы дошли до второго этажа, до нас донеслись уже знакомые мне звуки тяжелых боевых ботинок и лязганья оружия, раздающиеся откуда-то с улицы.

Услышав их, я замер на месте и, нахмурившись, посмотрел на Говарда. Его взгляд был очень мутным и болезненным. Как это всё некстати.

Хорошо, Марк. Нужно думать, и думать быстро.

Заметив небольшую форточку под потолком, я положил Говарда под стену и подтянулся, чтобы рассмотреть улицу и иметь хотя бы какое-то представление о том, кто же всё-таки решил сюда нагрянуть. Хотя на бойцах не было никаких опознавательных знаков, стало понятно, что это не люди Белецкого. По крайней мере, я ни разу не видел, чтобы они заморачивались со снаряжением, всеми этими защитными шлемами и униформами. Его люди выглядели скорее как суровые мужики в костюмах, а значит, нападают на больницу не клановские. Наверняка силовики… и я бы мог долго гадать, какие, однако иногда отсутствие информации — само по себе информация. Сорванные нашивки равно УБИ, эта задачка оказалась легкой.

Хорошо, вряд ли сейчас лучший момент для того, чтобы я шел им рассказывать приятные новости о том, что я выжил и убивать сотню невиновных ребят из клуба было излишеством. Прорываться напролом тоже не вариант — либо задержат, либо убьют, а вероятность того, что я проснусь в каком-нибудь приятном месте, с каждой смертью все уменьшалась. Да и что будет с Говардом, тоже вопрос.

Сбежать? Вот только как и куда? Вряд ли мне удастся уйти незамеченным, если только не…

Я тут же спрыгнул вниз, и не особо церемонясь, взвалил Говарда обратно к себе на плечо. Он недоумевающе посмотрел на меня широко открытыми глазами, когда мы развернулись и пошли обратно вверх по лестнице.

— П-почему наверх? — он крепче сжал меня за плечо.

— Выиграем время, — тащить его и говорить одновременно было трудно, но не то чтобы рядом стоял рабочий лифт, — В твоих интересах поактивнее шевелить ногами.

Говард застонал, но в итоге сцепил зубы и последовал моему совету. Так мы и преодолели несколько этажей, пока на очередном перелете он не похлопал меня по плечу.

— Что еще? — я был несколько раздражен всей этой беготней туда-сюда.

— Дай секунду… — он указал на стену, — передохнуть.

Я вздохнул и, оглянувшись по сторонам, аккуратно прислонил дядю к стене. Он скривился и в который раз с отвращением посмотрел на свою рану.

— Сука, — Говард сплюнул в сторону, — Знаешь, это очень похоже на твоего отца… Весь тот кромешный адок, который остался в лаборатории… — дядя изобразил нечто наподобие улыбки.

— Да уж, он каждый вторник наряжался в модные протезы и водил домой своих зомби-друзей… — я говорил, глядя наверх, до крыши оставалось недолго, — ты бредишь, Говард.

У меня были более приоритетные дела, чем задушевные беседы с дядей. Если все произойдет так, как я предполагаю, то действовать нужно быстро. Впрочем, у дяди было своё мнение на этот счет.

— Да я не об этом… — Говард прокашлялся. — Твой отец тесно работал с Белецким над чем-то… стремным. Таким, что даже мне ничего не говорили… в отличие от Рональда, сраного чернокнижника… он им помогал.

— Хочешь сказать, он поэтому пришел в лабораторию?

— Думаю, что если он знал о этих протезах и смог вспомнить о них в таком состоянии… то и об остальных разработках он тоже в курсе, — дядя вдохнул. — Кто знает, что ему теперь взбредет в голову… и для чего ему понадобилось быть на ногах.