Внутри меня пульсировала и ликовала Тьма. Ей нравилось это движение хлыста, нравился звук удара, нравились крики боли. Она просила ещё, умоляла, требовала…

Хватит. Пока — хватит. Тьма лишь инструмент, а не рулевой в моей голове; если истязание этих ублюдков не принесёт пользы, то ни к чему тратить время, ожидая, пока сюда явится кто-то посильнее, а моё тело во внешнем мире попросту умрёт. Надо найти вход в Туман, как можно быстрее.

Держа хлыст в одной руке, а во второй короткий клинок — трофей от одного из этих демонов — я направился вглубь каменоломни. Нужно было проверить пару здравых мыслей.

…дорога в расселине была хмурой и каменистой. Петляя, она вела вглубь каньона, и чем дальше я заходил, тем громче и отчётливей становился звук металла по камню.

Первые «грешные души» пошли примерно через километр. Нельзя сказать, чтобы они выглядели какими-то тощими или измождёнными — всё-таки в отсутствие физического тела было бы довольно сложно похудеть — но вот глаза… пустой, древний взгляд, полный боли, выдавал, что некоторые из них бьют и бьют, не переставая, по этому камню уже очень, очень давно. Надо полагать, у них здесь нет не то, что времени на сон, а даже и пятиминутки на покурить?

Некоторые не взглянули на меня; другие покосились с явной опаской. Инструменты пытки в моих руках делали меня одним из Них — истязателей, надсмотрщиков.

Однако… как известно, нет никого более жестокого, чем жертвы, что поменяется местами с палачом.

Закрепив орудия на поясе, чтобы не путались, я громко хлопнул в ладоши, привлекая внимание каменотёсов.

— А ну, все повернулись сюда! Перерыв, ребятки, перерыв!

На меня обернулись сразу, в ту же секунду; привычка подчиняться всему, что скажет главный, въелась у этих несчастных в подкорку за долгие годы (а у кого-то и века) работы. Впрочем, самые упорные не прекращали долбить камень, даже не глядя на него — эта привычка была в них ещё сильнее.

— Хватит, мешает, — поморщился я — и звуки работы стихли. Ну, почти все; в отдалении кто-то ещё лупил. — Время работы прошло, пришло время важных объявлений.

Глаза глядели на меня удивлённо, непонимающе. Ну-ну. Сейчас поясню.

— Считайте, сегодня Рождество, а я ваш разлюбезный Санта-Клаус, — заметил я. — Если не знаете, кто это такой, то и хрен с ним, неважно. Важно то, что у меня для вас подарок, о каком вы даже мечтать не могли.

Нехорошая улыбка вновь вернулась на моё лицо; я указал назад, себе за спину.

— Там, всего в каком-то километре отсюда, валяются сейчас ваши надзиратели — все до единого, как я понимаю. Валяются без сил и с большим количеством весьма болезненных ранений.

По мере того, как я говорил, в глазах рабов просыпался интерес. Ну, да, я знал, чем их подкупить.

— Их орудия, — я потряс в воздухе свёрнутым хлыстом, и передние рабы инстинктивно отпрянули назад, — при них, но сейчас демонам недостанет сил ими воспользоваться, или даже подняться на ноги. Подходи и бери, кто хочет. Смекаете, к чему я?

Души запереглядывались. Желание отыграться на своих мучителях спорило с диким страхом, въевшимся в самую подкорку.

— Но разве они…

— Они слабы, — отрезал я твёрдым голосом. — Они слабее вас. Успейте забрать оружие, пока они не пришли в себя — и творите с ними всё, что захотите.

Лица медленно скалились в жажде демонической крови. Так-так, правильно.

— Но если придут другие демоны… — пробормотал кто-то.

— Может, и придут, а может, и нет, — заметил я, продолжая щериться. — Подумайте сами, смогут ли эти другие сделать хуже, чем вам уже есть?

Смогут, конечно. Это Лимб, здесь всегда есть возможность сделать ещё хуже. Но этим так думать не нужно.

— Но чем бы всё не закончилось, — подытожил я, — память о том, как вы отыгрались на своих тюремщиках, останется у вас навсегда. И, что куда важнее, останется у них. Упустите такой шанс? Или воспользуетесь им?

Одни глаза загорались, другие — глядели в землю.

— Если за это накажут, — подбодрил я, — то накажут всех, так что нет смысла оставаться тут. Вперёд!

Я усмехнулся.

— Только вначале скажите мне, как выбраться к Туману. Возможно, надсмотрщики что-то говорили при вас, или…

Несколько рабов переглянулись.

— Там их дом, — хрипло выдохнул один. — Не знаю, где Туман. Знаю, где дом. Может, там есть подсказки или чего полезное.

Остальные согласно закивали, а он уже, сорвавшись с места, решительно заковылял в сторону, откуда я пришёл.

Первый был лишь началом; как только он скрылся за поворотом, за ним потянулись и остальные. Дальше — больше; люди и нелюди увлекались туда лавиной; дальние, те, кто не слышал моих слов, не понимали, что происходит, но, видя, что их товарищи куда-то идут, тоже срывались с места и шли за ними; лишь самые редкие и самые упорные оставались на месте, продолжая непреклонно дробить измёрзший камень. Кажется, им попросту было всё равно — иссохшее в труху сознание уже не было способно воспринимать реальность. Чёрт его знает, сколько тысячелетий эти души здесь провели.

Впрочем, меня это и не волновало.

Толпа неслась и неслась мимо меня; да, тут их было много. Сколько душ в бесконечном Лимбе, долбящих бесконечный камень для бесконечных домов демонических ублюдков? Правильно: бесконечно много.

Я шёл вперёд; толпа не сносила меня — уверенная походка и хлыст на боку рассекали её получше любого клинка.

— Давайте, давайте! — подбадривал я всё новых и новых рабов. — Вперёд, туда! На месте разберётесь, что делать!

Тьма внутри меня довольно урчала, как котёнок. Мы вполне себе нашли компромисс: рабы, получив такую возможность, буквально на клочья разорвут своих тюремщиков, сработав куда лучше, чем я один. Ну, а я не буду тратить на это время.

Дом был вырублен прямо в скале — или, проще сказать, сделан из скалы; пещера, обтёсанная до состояния двухэтажного домика. Стены и пол идеально гладкие — у демонов не было недостатка в покорной и старательной рабочей силе. Дверь из какого-то сухого дерева, холодного и мёртвого даже на вид. Я дёрнул за ручку, и она распахнулась.

Пусто. Как я и думал, «все ушли на фронт» бить меня.

Ну, что ж, удачно сходили.

Внутри… было миленько. Даже как-то уютно, честно говоря. Немного не того ожидаешь от Лимба, но, с другой стороны, демоны ведь — известные любители комфорта и эпикурейства. В очаге горел огонь, стояла простая, но удобная мебель. Обычный средневековый домик, каких я видел тысячи в мире Виссариона.

Но это так, если не обращать внимания на мелкие детали. Что ковёр на стене — чья-то выделанная кожа (и этот кто-то, судя по тихому сдавленному мычанию, ещё жив), что в очаге потрескивают не дрова, а почерневшие от жара кости, тихо шевелящиеся.

Каждой живой душе, каждому попавшему в Лимб созданию эти выдумщики найдут практическое применение, что и говорить.

Стараясь не наступать на живой ковёр (и не думать, что ещё в этой комнате — чья-то живая и бесконечно страдающая душа), я направился к большому столу. Он, кажется, был всё-таки из дерева. Хотя… может, какой-нибудь мир, населённый энтами или вроде того? Было бы логично.

Кружки, ложки, странные орудия пыток, вроде машинки для откусывания пальцев. Свитки с письменами. Я перетряхивал ящики один за другим в поисках того, что мне было нужно — карты.

Как ни крути, Лимб штука бесконечно большая, и когда живёшь в таком измерении, карта просто необходима. Даже если ты не страдающая душа, а чистокровный демон, легко заблудиться. Как я уже говорил, сама идея нарисовать карту всего Лимба — бессмысленная глупость. Но отдельные участки…

Ага, вот. Бинго! Есть. Хмыкнув, я вытащил из очередного ящика и расстелил перед собой подробную карту.

Судя по тому, что я вижу — вот наш каньон… длинная штука. Вот город, что я видел на горизонте. Ага, ага. А вот…

Часть карты была пуста — не как пергамент, на котором ещё ничего не нарисовали, а как пергамент, на котором изобразили… ничто. Белое пятно, висящее посреди реальности.