И вновь верно. Это было в моих планах на ближайшие дни. Я проверил историю недостроенного крематория, хотел наведаться туда после призывника и банка. Всё стандартно: муниципальный проект, на который, как всегда, не хватило денег, и его заморозили на середине. При строительстве смертей не было: ни насильственных, ни естественных, ни случайных. Даже трупы не сжигали! Слухов, скандалов, проклятий и городских легенд тоже не было. Совершенно скучное место до недавнего времени.

— Интересно… и опасно, — я, нарочито кряхтя, почесал в затылке. — Мне нужна татуировка вперёд. Как жест доброй воли, прежде чем я рискну шкурой.

— И какую же ты желаешь? — прошептал Художник, словно змей искуситель.

Я уже давно обдумывал данный вопрос: какую я хочу татуировку? Кто-то торопливый решил бы создать оружие, призывное или магическое. Вариант. Но по мне, всего лишь способ глупо сливать Веру. Хотя есть и свой плюс — подобное оружие не отнять до тех пор, пока в тебя хоть кто-то верит. Но моего револьвера мне было более чем достаточно… Пока его не отобрали. В конце концов, всегда могу отмахаться в рукопашную. В крайнем случае, есть магия под контролем своевольного Брута.

Я хотел вложиться в то, что останется со мной навсегда — постоянное улучшение или что-то уникальное. И у меня имелась идея: иммунитет к Вере должен распространяться вокруг меня на расстояние вытянутой руки. Может показаться, это не существенно, но на деле отнюдь не так: попавшие в эту область теряли бы все таланты Веры, даже слабенькие одержимые; я мог защитить не только себя, но и кого-то ещё от атаки способностью Веры; воплощения Веры иссякали за пару метров до меня и вторичные эффекты по большой части оказались бы сведены на нет — мне, наконец, не нужно будет по пять раз за день менять гардероб! По крайней мере так часто…

Но, с другой стороны, столкновение с приемником Временщика и изучение его талантов на страницах произведения, заставили меня задуматься ещё об одном, уникальном улучшении: возможности отматывать время назад. Изменение времени очень противоестественно и сжирает уйму Веры, посему я хотел небольшую возможность — десяток секунд. Это должно стать моим идеальным щитом последнего шанса, дабы предотвратить уже свершившийся смертельный удар.

И я был в замешательстве. Хотя… если подумать, то я знал, что способность создавать область невосприимчивости к Вере органично впишется моему литературному герою в следующей книге: в его случае — в качестве иммунитета к Магии. А вот путешествия во времени я не стану вводить в сюжет даже под пытками — это верный способ сломать себе мозг, пытаясь просчитать все вероятности и последствия, завязанные на прыжки по временной ветви.

А значит, решено!

— Хм… могли бы проявить и побольше вежливости, — бурчал я в полголоса, а шаги мои гулко отдавались от пустых стен.

Продолжение похищения мне нравилось всё меньше. Да, у Художника меня накормили. Даже медицинскую помощь оказали, обработав раненую голову и побитую спину. Но вот потом меня вновь связали, чтобы довести до места. И чуть ли не пинком загнали в недостроенное здание бывшего крематория. При этом нарочито показав, что вокруг здания выставлено оцепление из дюжины бандитов с оружием, а значит, просто так мне не сбежать.

И теперь я шагал по тёмным переходам. Холод вездесущих сквозняков, пробирал сквозь одежду. Как-никак заброшенный крематорий не отапливался. Собственно, тут присутствовали только бетонные блоки стен, пола и потолка, да немного грязи и изморози по углам. Тусклый свет из закрытых полиэтиленом или частично заколоченных окон. Ничего, за что мог бы зацепиться взгляд.

Я потёр запястье левой руки, — татуировка дико зудела — но сразу же одёрнул себя. Ещё раз осмотрел запястье, ибо не мог налюбоваться обновкой. Художник не стал заморачиваться с идеей и набил мне Уробороса — того самого мирового змея, который кусает свой хвост, а за одно символ вечности: в моём же случае замкнутого в кольцо времени.

Про татуировку знали и уже верили как минимум трое: Художник, я сам и Алексей, благодаря этому я смог вложить в рисунок так долго запасаемую мной единицу Истинной Веры, и теперь новая способность стала активна.

Я вышел в небольшой коридор второго этажа, который по замыслу целиком хотели отдать под офисы и прочую администрацию. Грязь. Пыль. Ветер чуть подвывает и треплет паутину по углам, да гоняет по бетонным блокам какие-то упаковки, пакеты и прочий мусор. Через тёмные провалы дверей видны пустые бетонные коробки других комнат. А через не заделанные щели можно различить зал первого этажа, где подготовили площадку, но так и не установили печь крематория. Сверху сквозь щели виднеется небо — третий этаж и крышу так и не доделали. Но именно благодаря этому есть свет, разгоняющий сумрак.

— Надя! — крикнул я во всю глотку, не опасаясь быть услышанным бандитами. Подумав, крикнул ещё: — Брут! Отзовитесь! Где вы⁈

В ответ тишина. И никого из бандитов, которых якобы поглотил крематорий. Странно… Я надеялся, Надя и Брут, прибыв чуть раньше, разберутся с проблемой и организуют мой побег. А вот теперь начал опасаться, что проблема может оказаться серьёзной.

Чуть слышно звякнуло и зашуршало в комнатке, мимо которой я проходил. Темно. Холодно. Одиноко… Был бы мастером ужастиков, нагнал бы жути! Но так как я фантаст-раздолбай, то, почесав в затылке и пожав неизвестно чему плечами, шагнул в комнату. А что поделать? Мне даже револьвер не вернули, гады!

— Мяв… — раздалось испуганное.

В комнатке в угол забился котёнок. Хотя котёнком это существо можно назвать с большой натяжкой: чёрный, не сразу можно разглядеть на фоне грязного пола, причём тёмный мех уже начал слипаться и превращаться в костяные пластинки, некоторые из которых усилены шипами: например, вдоль хребта и на сочленениях брони. На лапках проступили коготки, оставлявшие в камне маленькие борозды. Выпирали едва заметные клыки, наверняка тоже очень острые. А глазки зверя пылали багрянцем страх.

К котам всегда было особое отношение и, соответственно, Вера в них. Чёрных котов это касалось особенно сильно, причём в основном в негативном плане: как к вестникам неудачи. И эти милые существа изменились в соответствии с флуктуациями Веры суеверных и недалёких людей. Это обратная сторона той Веры, которая создала мантикору Художника.

Я чуть расслабленно привалился к стене. Если вся проблема в этом комке брони, когтей и клыков, то это и не проблема! Хотя странно, почему он тут один? Судя по размеру, котёнку не больше недели, глаза только открылись. Где другие котята? Где, в конце концов, мама-кошка?

— Кися, кися, — неумело попытался я приблизиться к зверьку, миролюбиво улыбаясь.

Но стоило мне подойти к зверю, как тот коротко испуганно мявкнул, глаза его полыхнули, и котейка в прямом смысле слова телепортировался на другой конец комнаты, ещё несколько секунд дрожа, словно от сильной вибрации. А вот проявилась и суперпозиция Шредингера… Научная шутка, уже давно не смешная. Зверёк, попискивая, бросился прочь из комнаты. Я попытался догнать его и преградить путь, но это было всё равно, что ловить шальную пулю — каким бы маленьким и слабым ни выглядел котёнок, но он оказался достаточно проворным, чтобы сбежать.

Я попытался за ним гнаться, но бег с препятствиями в качестве мусора — не самый мой любимый вид спорта. Да и побитость после недавней погони не давали показать весь потенциал. Выдохся я под конец коридора у окна, которое выходило на так и не убранные строительные леса. Уже частично сгнившие, а частично разобранные предприимчивыми жителями соседних домов.

— Шикарно! Один. В тёмном заброшенном помещении. Друзья потерялись. На улице поджидают враги, готовые отвезти меня на продажу. Что может пойти не так? — бормотал я себе под нос.

— «Не беспокойся, всё будет хорошо,» — отозвался в сознании голос. И, разумеется, это был не Брут… Восхитительно!