Чёрный дым застыл, словно не понимая, что происходит, а затем, прямо на глазах, начал дрожать и изгибаться. Он скручивался в спираль, крутился волчком, приобретал самые невероятные формы, взлетал к потолку и падал на пол…

В это было невозможно поверить, но древняя межмировая сущность пыталась сбежать!

— Получается… Получается! Она и в самом деле нас боится! — прокричал Воробей, и в металле его голоса я услышал торжество.

— Только не отпускай! Мы не имеем права её упустить! — прокричал Пересмешник и заговорил низким гипнотическим тоном. — Ты в нашей власти. Ты слышишь нас, ты подчиняешься нам. Ты будешь делать то, что мы тебе велим…

Чернота вздрогнула в последний раз и покорно замерла перед ними. Она покорилась их воле.

— Вот так… Сегодня она смирная… Осталось немного… — произнёс Пересмешник, протягивая к ней руку.

И тут я наконец-то почувствовал собственное тело. Я снова мог двигаться!

Половицы оглушительно заскрипели под моими ногами. Заговорщики вздрогнули, и Чернота, воспользовавшись моментом, растворилась без остатка.

— Что это было⁈ — прокричал Воробей.

— Не знаю. Но я что-то увидел… — тихо произнёс Пересмешник.

Я не понял, что произошло. Он только что стоял внизу, а вот уже застыл рядом со мной на лестнице. Его глаза блеснули холодным красным огнём, а в следующее мгновение его укреплённая Даром ладонь пробила меня насквозь.

Моё тело истончилось, стало тонким и слабым. Невидимая воронка с шумом его втянула, и видение таинственного Чёрного дома и обоих заговорщиков исчезло.

Воробей и Пересмешник переглянулись. На краткий миг они оба увидели лицо того, кого здесь никак не могло быть!

— Марк Оскуритов… Вы же тоже это видели⁈ Но как⁈

— Сложно сказать наверняка… — Пересмешник, тяжело дыша, прислонился к стене. — Чёрные дома не изучены до конца. По нашим данным сейчас он должен быть в обители Оскуритовых. Но если между домами, как полагают некоторые учёные, и в самом деле есть незримая связь…

— Хотите сказать, что мы имеем дело с проекцией? — В металлическом голосе Воробья слышалось недоверие. — То есть он, находясь в своём фамильном гнезде, мог нас видеть и слышать? Тогда… Тогда у нас большие проблемы!

— Это ещё почему? — Голос Пересмешника звучал низко и грозно.

— Потому, что теперь он знает наши планы! Ему известно, что мы задумали. Да он знает, кто мы такие!!!

В привычки Воробья не входило волнение по каждому поводу. Но внезапное появление мальчишки Оскуритова было способно вывести из себя кого угодно!

Кого угодно, но не Пересмешника.

— Ничего не изменилось. Да, теперь он знает, что мы можем влиять на Черноту. И про то, что мы узнали секрет Смирного, ему тоже известно. Но это всё мелочи! Он не видит всей картины. Не имеет представления о нашем новом союзнике, которого сам же нам и подарил. Мы всё также сильны, а план только набирает обороты…

— Но наши лица…

— Надёжно скрыты Образами! Он ничего не знает. — Пересмешник строго посмотрел на Воробья. — Я понимаю, через что вы прошли. И не вижу ни единой причины, чтобы такой сильный человек отказывался от исполнения плана, когда осталось совсем немного. Вспомните, что Император с вами сделал…

Голова Воробья медленно опустилась и тут же поднялась обратно. Воспоминания придали сил. Ничто не забыто! Виновные должны ответить.

— Вы правы. План ещё действует. И мы должны поспешить. Впереди много работы!

Боль в животе вспыхнула яркой вспышкой и растеклась по всему телу. Изображение незнакомого Чёрного дома, Воробья и Пересмешника погасло, и я оказался в полной, кромешной темноте. У меня не было физической оболочки, только слабый, измождённый дух, только что получивший значительный урон. И он умирал. Медленно, но неуклонно катился к своему закату…

— Марк! Господин!.. Очнитесь!!!

Сквозь темноту до меня доносились приглушённые голоса. Тело, оставленное где-то далеко, как будто в другом мире, вздрагивало от ударов и вспышек силы. Но я ни на что не реагировал. Я был далеко…

И тут темноту прорезал яркий, ослепительный свет. Он затопил всё вокруг. Тело из лёгкого и нематериального вдруг стало твёрдым и тяжёлым, состоящим из мяса, костей и хрящей. А ещё оно наполнилось болью. Нестерпимой болью…

— Ну же, господин! Боритесь! Мы не можем вас потерять…

Кому принадлежал этот голос, я не понимал. Но чувствовал, что его обладатель — важный для меня человек. Кто-то, кого я не могу подвести. Кто-то, кто не хочет, чтобы я исчез, навсегда растворившись в великом ничто…

На людей, их мнение и желание мне обычно наплевать. Но этот человек занимал в моей жизни особенное место.

Поэтому я собрал все остававшиеся у меня силы и открыл глаза.

— Живой…

Солнечный свет резанул по привыкшим к темноте глазам, и я поморщился. Зрение не успело полностью вернуться, и я видел только расплывчатые фигуры, не переставая мельтешащие вокруг. А ещё в этом месте было слишком мало воздуха. И опьяняюще, до головной боли, пахло лекарствами.

— Что… Что происходит?

— Господин Марк… Вы живы… Как я… Как я невероятно рад! — из света выплыло лицо Альфреда, бледное и ещё более встревоженное, чем обычно. — Мы… Мы не знаем, что произошло. Вы пошли осматривать дом и сели в кресло, чтобы отдохнуть. Наверное, вы заснули. А затем…

— Что… затем?

— Затем вы закричали. Страшно. Так кричат, когда умирают. Я бросился к вам, попытался привести в сознание, но вы меня не слышали. Ваше сердце почти не билось, дыхание затухало. Мы с госпожой Алиной сделали всё возможное. Ничто не помогало. Тогда я позвал на помощь. Всех, кого мог. И вас сумели спасти…

— Конечно сумели! — пробасил насмешливый голос рядом. — Столько зелий и Дара израсходовали. Два дефибриллятора сломали! Ну и горазды же вы болеть, господин Оскуритов! Будь на вашем месте кто послабее, ни за что бы не оклемался…

В онемевшем после пробуждения теле наконец-то появилась сила, а глаза перестали слезиться на свету. Я зажмурился, пустил по телу Дар, вымывая остатки слабости, и оглядел небольшую комнату, ту самую, в которой я и заснул.

Как мне и показалось с самого начала, она была переполнена людьми. Из знакомых лиц здесь был только встревоженный Альфред. Остальных мужчин и женщин я видел первый раз в жизни. Но догадаться о том, кто они, было несложно. Белые халаты и шапочки, зажатые в руках медицинские инструменты и целительские артефакты выдавали их с головой.

— Альфред, ты что, собрал все докторов города? — Я улыбнулся.

— Не всех, господин. Только самых лучших! — Услышав, что я не просто говорю, но и пытаюсь шутить, камердинер расслабился и посмотрел на меня с гордостью. — Мне и госпоже Алине, дававшей советы по передатчику, не удавалось вам помочь. Поэтому я позвал на помощь самых лучших целителей города…

— Не только города, но и Империи! — с усмешкой поправил его одетый в белый халат крепкий мужик с шикарной рыжей бородой. Судя по голосу, это был тот, кто говорил про сломанные дефибрилляторы. — У нас никто не умирает!

— Что со мной было?

— А вот Чернота вас поймёт! — качнул он могучими плечами. — Есть такие техники, что позволяют покидать тело и путешествовать по разным местам. Типа астральной проекции. Техника сложная, но некоторые Одарённые умудряются устраивать в бестелесном состоянии целые воины. Судя по ране у вас на животе, вы не исключение. Словили от кого-то астральный удар и едва ножки не отбросили… Если бы не эта ваша, кхм, клякса, то уж точно бы не сдюжили!

Я покосился на свой бок. Он был плотно обтянут бинтами, а в районе живота, чуть ниже рёбер, пульсировала боль, становящаяся нестерпимой при каждом неосторожном движении. Я вспомнил удар Пересмешника. Уж не знаю, что это была за астральная проекция, но удар был вполне настоящий… И он мог запросто стоить мне жизни!

Рядом со мной на кресле удобно устроился Жижик. Именно так, всей своей массой на виду у всех, нисколько не скрываясь! Он послал мне мыслеобраз, какие героические усилия он предпринял, чтобы оказать мне первую помощь. Ему удалось стянуть края раны и немного уменьшить боль, но на то, чтобы вернуть меня в сознание, сил ему уже не хватило.