— Не мешай Критику при исполнении, — вышло не громко, но настолько внушительно, что меня самого пробрало. Неожиданно я понял, что и в самом деле не постесняюсь арестовать всех здесь присутствующих. А при сопротивлении и применить силу. Даже если это будет мой отец.

— Сергей, ты что такое говоришь⁈ Мы же свои! — из толпы вперёд вышел Семёныч. Официально — директор местной школы, а вот неофициально — кто-то вроде старосты. — Нам нужно изловить этих отродьев, а ты мешаешь! Лучше бы помог…

Вот это неприятно. Я всегда уважал Семёныча. А вот он явно не воспринимает меня всерьёз. Как и отец. Как и все здесь. Я для них заблаживший старый знакомый, а никак не представитель власти. И панибратство может сподвигнуть их на неправильные поступки.

— Помочь в преступлении? — ядовито уточнил я и обвел толпу взглядом, возвысив голос: — Удержание потенциально разумных существ — рабство. Даже с учётом того, что существа являются результатом воздействия Веры. А вы явно хотите поймать детей и посадить их под замок, как делали раньше. Это тянет где-то лет на 7 лишения свободы.

— Но мы же хотим их защитить… — растерялся Семёныч от напора, но тут уже я не стал мешкать и продолжил как говорить, так и наступать на толпу:

— А вдобавок здесь явный сговор 3-х и более лиц, что усугубляет положение. О том, что вы не сообщили в соответствующие органы о воплощениях Веры, я вообще молчу! — народ зароптал, кто-то из задних рядов решил по-тихому исчезнуть в темноте. — Плюс кому-то одному, а может и паре человек не повезло особо сильно. На лицо явный след изнасилования! Межвидовая связь маловероятна по обоюдному согласию. И отцы, выявленные по генетическому тесту, так же будут должны выплатить алименты детям…

Зрелище, как менялись лица людей — бесценно. Имелся всего один недостаток… вместе с испугом приходила и ярость. Я буквально слышал, как хрустят костяшки пальцев при сжатии кулаков. А мозги скрипят, оценивая сколько нужно народу, и как быстро можно меня забить, а дроны сбить, чтобы о случившемся никто не узнал.

Надя тем временем прошла по краю поля в обход занятых поисками людей. Судя по тому, что они сместились в другую сторону, девушка чем-то их отвлекла. Зато она сумела выйти на кентавров и минотавра. Те попытались от неё сбежать, как и от остальных, но девушка быстро усмирила их, сковав ноги и копыта травяными путами. Один кентаврёнок при этом упал и забился в силках, но девушка подскочила к нему и буквально в несколько прикосновений успокоила жеребёнка. А стоило ей заговорить, как детишки перестали дергаться и махать хвостами, более того, сами потянулись к ней, почувствовав её силу в контроле животных — как-никак они сами были от части животными.

— Сергей, успокойся. Давай поговорим, — Семёныч взял себя в руки и слащаво улыбнулся. — Мы же тоже хотим помочь. Эти… существа… Мы их приютили и пытаемся заботиться о них. Они не в рабстве! Отнюдь… Просто это стойло — единственное место, где мы могли их поселить! Дома-то для такого не предназначены! А так как они очень сильные и несдержанные, каждый выход на воздух для них очень опасен…

— Именно поэтому существуют компетентные органы вроде Критиков! — припечатал я.

— Критики? И что они сделают? Прикончат наших ребятишек, как уродцев? — раздался из толпы женский голос.

— Или на опыты пустят? — другой, тоже женский. — А мы о них заботимся.

— Да! Кормим! Поим! — это уже хор мужских голосов. — Мы их учим. Они уже таблицу умножения знают! Вот именно!

Семёныч дал волне возмущения подняться, но не успела она захлестнуть нас, как он поднял руку, и все начали затихать. Я тоже молчал: угрожать — опасно, лучше дать возможность людям оправдаться и чуть разрядить напряжение. Тем более, что о «детишках» тут и в самом деле волновались.

— Народ, вы полегче! — неожиданно вперед выступил отец, мощной фигурой преградив дорогу надвинувшейся толпе. — Вы же знаете моего сына. Да, он обормот и баламут, но сволочью никогда не был. Он всегда старался поступать по совести.

Толпа замерла. Отца уважали. Все. Без оговорок.

А вот я едва сдержался, чтобы не отступить, будучи в полной растерянности от этих слов.

— Сергей, возможно, тут мы… ошиблись. Но не из злого умысла, — Семёныч продолжил спокойно. — Мы купили несколько уже беременных лошадей у проезжего цирка… да, не самая умная идея, но зато дёшево. А когда появились «жеребята», то мы сделали всё что смогли. Потому мы будем только рады, если их отцы ответят по закону.

— А что на счёт минотавра? — как бы Семёныч не переводил тему, не спросить было нельзя.

Через Феникса я увидел, как Надя запрыгнула на спину одному из юных кентавров и в окружении остальных существ рванула к горящему строению. За прошедшее время огонь охватил уже половину строения. Этому поспособствовало и то, что я оттянул на себя часть огнеборцев. Теперь же Надя за считанные секунды добралась до здания. Кентавры и минотавр в испуге отшатнулись от пламени, но не моя девушка — соскочив на землю, она без раздумий рванула в стойло.

Вот тут я уже не мог находиться на расстоянии и бросился к ней. Толпа, окружившая меня, восприняла движение как нарушение хрупкого нейтралитета. Отца смели буквально за несколько секунд, хотя это и стоило пяти человек, которые буквально завалили его телами. Остальные навалились на меня… Вот этого терпеть я уже не собирался! Не сейчас!

Первого я уложил подножкой. Второго перекинул через себя. Третьего взял в захват и, крутанув, врезал в ещё одного. Между парой мордоворотов я просто проскользнул. Удар в челюсть очередному… Я бы мог этим даже наслаждаться — боевая подготовка Критика не сравниться с неумелыми потугами неуклюжих селян. Но их-то много, и хотя я держался, прорваться не получалось. А расправляться со всеми было бы долго.

Но не успел ни я, ни Феникс — тот, кто на самом деле мог помочь — долететь до строения, как оттуда со снопом искр, раскрасневшимся и с измазанным сажей лицом выскочила Надя. У неё на руках я увидел ещё одного маленького, не больше пары дней кентаврёнка.

Я настолько обрадовался этому, что пропустил пару ударов, и меня повалили на землю. Я уже готовился поплатиться за наглость, но тут ко мне прорвался отец. С рёвом и матом он сумел раскидать ближайших противников и рывком поставил меня на ноги. А затем ещё большее смятение внесли кентавры и минотавры, ворвавшиеся в толпу и окружившие нас защитным кольцом. И Надя, сидевшая на спине одного из кентавров, по прожжёной одежде которой хищно переползали несколько зелёных лоз и ветвей, похожие на шипы.

— Не подходите! — крик уверенный и яростный. Словно разгневанная дриада. — Это операция Критиков Веры! Вмешательство приведёт к уголовному преследованию. Всем немедленно разойтись. Иначе! — и девушка не пожалела Веры, чтобы несколько лезвий из травы ощетинились вокруг меня. А я увидел, что рука, которой Надя держит кентаврёнка покраснела, и на ней уже выступают крупные пузыри ожога.

— Прямая трансляция ведётся в Информаторий Критиков, — поднявшись, припечатал я. — Завтра утром кентавры и минотавр отправятся в ареал обитания к сородичам, а сюда прибудут мои коллеги для разбирательства. Советую не делать глупости!

Я соврал. Кентавры и минотавр оправились на новое место обитания уже через десять минут. В ближайшую Магическую Академию, где имелся ареал обитания и интернат для подобных «детей». Информаторий Критиков прислал мне соответствующую картину и одобрил расход Веры для переброски, даже пообещав возместить траты Веры во время изъятия «детей».

Я понимал, что, возможно, многие жители деревни хотели бы проститься с ними и будут расстроены, но и рисковать больше этими существами я не мог. Теперь же мы вновь сидели за столом на кухне, где матушка, обработав мазью руку Нади, бережно её бинтовала. Отец прижимал кусок охлаждённого мяса к разбитой скуле, а я пытался пореже дышать — меня всё же успели в какой-то момент вскользь зацепить по рёбрам. При этом я отслеживал через наруч, как устраиваются на новом месте «детишки», а мысленно прикидывал, есть ли у Критиков лечебное вино, как у Глагола, или похожие зелья? И сумею ли я их себе выпросить?