— Вот и прекрасно! Значит, увижу шоу из первого ряда! Я главный герой этой истории, и пока читатели будут верить в меня, я пройду свой путь, — улыбнулся, кажется, с лёгким безумием.

— Ты безнадёжен… — покачала головой девушка. — Что-то никогда не меняется.

— Меняется. Я начал раньше ложиться спать. Старость — не радость! У тебя есть, куда кости бросить?

Обломки асфальта, частично оплавленные, врезались в бок машины, за которой я скрывался, и упали, не сумев ни снести, ни пробить, ни перехлестнуть преграду, лишь обдав меня жаром. Но не успел тот спасть, как в металл машины ударила длинная очередь, оставляя рваные отверстия, причём с моей стороны… машина вообще не очень хорошее укрытие от обстрела, что бы не утверждал кинематограф. И даже Вера тут не поможет. Меня спасало только то, что я прятался в области двигателя и не только обильно потел, но и вжимал голову в плечи до хруста позвонков.

— Не сиди на месте, — рявкнул, подползая по-пластунски, командир. — Чем дольше ты здесь прохлаждаешься, тем больше времени у снайпера или группы поддержки врага обойти тебя. Если тебя обнаружили, то не переставай двигаться!

— Там немного пулемёт работает. Мой иммунитет действует только против воплощений, а от пуль у меня прививки нет, — прохрипел я и вжался в борт машины ещё сильнее, мечтая получить способность если не сливаться с предметами, то хотя бы получать их прочность. — Кроме того, моя нога…

Без лишних слов кивнул на конечность. Кровь размеренно выплёскивалась из бедра с каждым ударом сердца. И это несмотря на перевязку… наверняка перебита артерия. Единственное, что радовало: боли я пока не чувствовал. Скорее всего, болевой шок, но это ненадолго.

Командир — которого, кстати, зовут Оркестр — лишь выругался, а затем приложил руки к моей ноге. Практически сразу же его ладони окрасились алым, а я почувствовал тепло.

Длилось это секунд двадцать. Было очень тепло и уютно. Если не считать обстрела, который так и не прекращался. А затем руки убрали, и я вновь окунулся в холодную реальность. Однако на месте раны теперь была светлая кожа да грязная от крови штанина.

— Действуй! — приказ командира ударной волной впечатался в сознание, на миг перекрыв грохот канонады. — У тебя есть оружие и мозги! Тебе что, нечем ответить?..

И стоило пулемётному обстрелу на миг закончиться, подтверждая свои слова, командир подскочил и, стреляя на ходу, с рёвом ринулся вперёд по улице и чуть вбок — к следующему укрытию, которым выступала воронка от снаряда. Тут же с одной из ближайших высоток по ушам хлестнул звук снайперского выстрела.

По тому, как дёрнулся командир, я было подумал, что в него попали, но фонтанчик пыли на асфальте чуть дальше по курсу и рваный след на рукаве говорили, что командиру повезло… или не повезло, а он уклонился — как бы то ни было, но пуля разминулась с ним. И Оркестр прыжком занял место в воронке.

Усилием воли я подключился к зрению Феникса. Мой товарищ держался напротив солнца, поэтому снайперу прицелиться было проблематично, и он не мог его сбить, в отличие от обычных дронов. Я тоже не видел снайпера, зато отлично наблюдал огневую точку из мешков песка и даже бетонных блоков, что расположилась посреди перекрёстка, простреливая в обе стороны две улицы… в том числе и то направление, по которому двигались мы. Пулемётчик, выставив ствол в небольшую амбразуру, остервенело поливал окрестность пулями, ничуть не заботясь о боезапасе. До него оставалось каких-то три-четыре десятка метров, поэтому даже через узкий просвет бойницы я видел, что это плотно сбитый мужчина с лысой головой и шикарными усами, под которыми, мог поклясться, он улыбался.

Блеска оптики снайпера мне засечь не удалось, а в направлении звука было несколько строений, да и эхо в застройке и смену позиции никто не отменял. Зато в окнах по сторонам от улицы, где мы прорывались, мелькали тени… и это были отнюдь не наши бойцы. Они плотно засели в бетонных лабиринтах зданий, заложили столько подарков, ловушек и устроили засад, что, несмотря на лекарские способности, пять бойцов поддержки остались лежать внутри. И теперь противник пытался обойти нас и выйти с фланга или тыла.

Из-за них у меня не имелось ни малейшего желания вновь лезть внутрь домов, хотя убраться от пулемёта очень хотелось… а ведь наша цель буквально за укрепрайоном пулемётчика в угловом кинотеатре. Осталось меньше пяти минут, прежде чем противник активирует способность массового поражения… даже времени подумать нет.

— Грёбаные Критики, — я сумел подняться, несмотря на трясущиеся ноги. — Грёбаный спецотряд, — кормовое отверстие сжалось от испуга, а я подал знак Оркестру, чтобы прикрыл. — И я им под стать…

Сверху пулемётчик благоразумно прикрылся. Но Феникс сдетонировал в его зоне обстрела. Это был не столько взрыв, сколько вспышка, залившая светом всё вокруг и ослепившая противников. Готовый к подобному Оркестр высунулся и открыл огонь, пытаясь попасть в пулемётчика, но пули всё больше выбивали крошку из бетона и песок из мешков. А я рванул со всех ног…

Несколько остовов машин, одна из них грузовая; воронки миномётного обстрела, которым проутюжили местность ранее; несколько крупных обломков зданий, покинувших своё место после всё того же обстрела — всё проигнорировано. Я устроил спринтерский забег напрямую к доту. Если помирать, то хотя бы с музыкой… так я думал, снимая с пояса последнюю гранату и готовя чеку.

Пулемётчик, так толком и не проморгавшись, принялся строчить длинными очередями, пытаясь накрыть сразу всю улицу. Мой командир, выскочивший из укрытия, мгновением позже и с матюками продолжил обстреливать бойницу дота — одновременно отвлекая внимания на себя и уходя в сторону. При этом он успевал постреливать по окнам домов вдоль улицы — отгонял начавших высовываться противников.

Мышцы от усилий чуть ли не рвались, а легкие горели, пока я прорывался через пространство. И когда до цели оставался последний десяток метров пулемётчик, наконец, достаточно прозрел, чтобы увидеть меня и, соответственно, перевести огонь. Однако грудью закрывать амбразуру не пришлось: выстрелы Оркестра достигли цели и сумели что-то повредить в пулемёте, так что тот щелкнул и замолк. Но это не заставило стрелка успокоиться: он вскинул руки, и перед левой ладонью возник ледяной шип, а у правой за секунды собрался тайфун из камней, гальки и прочего мусора. Это всё устремилось ко мне. А я всё так же пёр буром вперёд.

Заклинания перемалывали пространство вокруг меня. Грохот. Вспышка взрыва. Пыль. Что-то огромное, падающее на улицу и погребающее под собой всё без разбору. Я чуть ли не мечтал, чтобы меня прихлопнуло, и я отмучался… но иммунитет не подвёл и в этот раз.

Вырвавшись из облака пыли, чуть не врезался лбом в стену дота и самым наглым образом засунул руку с гранатой в бойницу, где и оставил подарок. И не веря в собственную наглость, усмехнулся офигевшему пулемётчику и побежал дальше… в этот раз в сторону.

Я успел укрыться в очередной выбоине буквально за миг до того, как сдетонировал боезапас дота. Было громко. Очень громко… я почувствовал, как из ушей потекла кровь, а звуки отступили. Мир тряхнуло. Краем глаза заметил неопознаваемый металлический осколок, застрявший в остове машины рядом.

Мне стоило усилия заставить себя приподняться и оглянуться, дабы посмотреть, как там Оркестр… его я не увидел. Так же, как не увидел фасада здания, вдоль которого двигался мой командир — его обрушило тем магическим шквалом, что был направлен на меня и который я проигнорировал. Теперь здание ощетинилось темными провалами, некогда бывшими квартирами с торчащими тут и там кусками мебели, обломками арматуры и бетона перекрытий. На земле ситуация не лучше: огромные куски камня, завалившие половину улицы почти на полтора метра в высоту, и плотная пылевая дымка.

А затем показалось движение. Обломок свалился с завала, и со своей точки обзора я увидел торчащую, пытающуюся ухватиться хоть за что-то руку. Серую, почти чёрную от грязи и крови, но двигающуюся. Оркестр живой!