Но, чьёрт побьери… Лучше бы он молчал.

— Заткнись, баронский прихвостень…

— Ща покажем кто тут смерд!

— Завали! Пока не настучали по хвосту-у-у…

Ого, а вот это серьезное оскорбление для местных орков. Говорят, в горных деревнях до сих пор рождаются хвостатые орченыши — потомки древнего кровосмешения с вымершими племенами.

«Слово за слово и пошло-поехало» — вспомнилась детская присказка. - А еще «Слово не стрела, а пуще стрелы разит», «За худые слова слетит и голова», «Кто словом скор, тот в деле не спор», «Слово не обух, а от него люди гибнут».

И началось.

Откуда-то слева вдруг раздался слитный гул и на улицу, давя не успевших убраться с дороги селян, выскочил тяжеловоз, груженный… Твою мать! Груженный целым отрядом мордоворотов! Злые клыкастые парни в легкой броне с копьями, дубинками наперевес, прикрытые круглыми щитами, врезались нам во фланг.

— Держите фланг, сучьи яйца, — проревел Джагер, выставляя перед тяжеловозом мерцающую стену.

Но местная лошадка, сверкая безумным взглядом, словно бы ее и не заметила! Дружинники, громыхая доспехами, разлетелись кто куда, а тяжеловоз лоб в лоб припечатал Альезе…

Ха! Попытался припечатать! Потому что необъятная эльфийка уперлась кованным сапогом в малозаметную ямку в брусчатке и материализовав в руке огромный башенный щит, встала на его пути как красная армия под Москвой!

Бам!

Оглушенная скотинка завалилась на грязную мостовую, а с телеги кубарем посыпались нападающие.

28-й, 31-й, 32-ой… Уровни не ахти, и их конечно бы переехала бы даже баронская стража… Если бы мы не были прямо посреди улицы, забитой десятками обозленных беженцев! А в Дар Огаре даже последний бомж имеет в Инвентаре дырявую кольчугу и ржавый меч!

Блеснула вспышка, пыхнуло жаром, раздались крики ярости и боли и уже через мгновение схватка переросла в чудовищную мясорубку. Зажатые меж покосившихся истрепленных временем домиков, мы были окружены десятками разъяренных бедняков, по-моему, и сами не знающих с какого хрена они набросились на наш отряд! Вспышка безумной, беспощадной ярости бросила их на нашу сталь и магию! Настоящий Русский бунт — бессмысленный и беспощадный!

Я заметался, раскидывая баффы и отхиливая самых неудачливых сотоварищей, но уже через минуту оказался оттеснен от горой возвышающейся в центре схватки Альезе, что как всегда стала опорой нашей обороны.

Несколько молодых орков с безумными глазами попытались натурально разорвать меня на части! Уже вскоре я оказался на грязной земле, пытаясь закрыться вовремя материализованным щитом. Новая броня отлично держала удары, но столбик Жизненной Силы все равно неумолимо покатился вниз.

Черт подери, да так и скопытиться недолго!

Налетевшие мордовороты были хотя и здоровенными, но не слишком умелыми, даже несмотря на свои 30+ уровни. Я бросил одному из них прямо в рыло Молнию Андала, а другого, воспользовавшись Сознанием Убийцы, ловко ткнул мечом в незащищенную подмышку. После чего сумел отползти к стене и кое-как подняться.

— Получай су-у-ука-а… — раздалось откуда-то слева, и в следующее мгновение я почувствовал, будто меня припечатал слон…

Сознание вышибло из башки вместе с половиной Жизненной Силы. А когда я очухался, то успел лишь увидеть двух клыкастых молодцов с копьями наперевес.

И н-на…

А-а-а-а!

Боль обожгла грудь, в мгновение превратившись в нестерпимый комок адского жара… И тут же пониже, в паху родилась еще одна сверхновая. Какая-то сраная маги хлынула в мое тело, преодолевая все щиты и баффы, на глазах выжигая Жизненную Силу… Несколько секунд варки в котле бесов и я покинул этот мир…

Чтоб возродиться вновь!

Или?..

Сознание забилось в бессмысленной попытке вздохнуть живительного воздуха. Но в мягкой тьме, в которой я оказался, его просто не было! Я закричал… Вернее, хотел закричать, но у меня не оказалось ни легких, ни рта…

Я трепыхался во вселенской пустоте, где были лишь тьма и бездна, в которой ворочалась вселенская дыра под именем Безымянный… И спасительное мерцание, едва заметное засветление, к которому я, по идее, должен уже был нестись со скоростью света.

Неимоверным усилием воли я заставил себя прекратить паниковать и тотчас почувствовал боль. Чертово кольцо снова начало свои чертовы истязания!

Правда, в этот раз они не были непереносимыми.

А вот бездна на краю тьмы в этот раз ощущалась совсем иначе. Нынче она не была спокойным Ничто. Сейчас чернильная тьма застилала половину горизонта. Она судорожно подергивалась и дрожала, как слепой пес, чующий запах свежего мяса. Дрожала от предвкушения и в ожидании… Чего? Уж не того ли, что в Синколе Арадо хочет провернуть Рельяр Наддар?

Но почему я вновь оказался здесь? На тонкой грани меж смертью и новой жизнью? Тогда меня остановил подарок Квинта, а что же сейчас?

И я задумался, медленно дрейфуя в сторону серебрящийся тьмы — выхода в реальный мир. Сгусток сознания, что в Дар Огаре именовался Томом, завис, пытаясь понять…

Твою мать, знать бы еще что?!

Косматая тьма нависала миллионнотонной горой и, казалось, хватит лишь одного дуновения ветерка, чтобы вся эта громадина сдвинулась с места и поглотила песчинку, волею судьбы зависшую в этом странном месте. Но никакого ветра здесь, конечно, быть не могло.

Безымянный молча созерцал привлекший его внимание Синкол. Его дыхание здесь ощущалось в сто тысяч раз явственней, чем жалкие отблески его силы на Земле или тем более, спертые правилами и скобами Чары в Дар Огаре. Безбрежная сила темного ничто, дыры в мироздании, у которой отсутствует разум, но есть инстинкты. Бескрайняя мощь, которая… Которая?

Безумная мысль вдруг забилась мне под виртуальную черепушку.

Которая здесь, на этой линии разграничения бытия и не бытия… реальна?

Но как к ней подступиться?

Я осторожно, готовый тут же стремглав броситься к спасительному свету, сформировал призрачную ладонь. Конечно, это все происходило лишь в моей голове… Но мне нужны были понятные сущности в этом темном хаосе.

На пальце тут же засверкало болью кольцо. Огненные волны болезненно пульсировали, прокатываясь через все мое сознание… Боль заметно усилилась, но ради задуманного их можно было перетерпеть.

Я протянул руку к бесконечной массе Безымянного, ожидая всего, чего угодно… Но ощутил лишь мягкое сопротивление. Надавил сильнее… сопротивление усилилось и к нему прибавилось странное чувство в глубине разума. Будто мерзкая подгнившая водица хлынула мельчайшими ручейками в сознание и принялась скапливаться на дне дурнопахнущей лужицей… И чем больше я давил на Безымянного, тем сильнее его миазмы проникали в душу. Вскоре я скорее уже был вынужден бороться с ним внутри, чем снаружи! Клейкая тьма поднималась из глубин сознания, зудела и жгла, не давая сосредоточиться…

И я отступил. Вытолкал это дерьмо из разума и попробовал вновь… И снова был вынужден ретироваться. Было попросту страшно впускать в себя столько этой чуждой силы, которая чем больше ее накапливалось, тем сильнее давила, подменяя мои мысли своими инстинктами…

Гм… Покружив еще какое-то время во тьме, я, кажется, догнал в чем дело.

Слишком уж я прямолинейно и по-человечески пытаюсь ее нащупать. Ладони, пальцы… все это слишком грубо. Я слишком привязан к своей человеческой ипостаси.

Но кто мне мешает в этом мире выглядеть по иному?

И я принялся за эксперименты. Вначале сформировал щупальца, затем утончил их до микронного размера и только потом еле заметными нитями, как паучьими лапками, принялся тянуться к чернильному айсбергу Безымянного. Я шарил во тьме, методом проб и ошибок пытался постичь то, из чего состояла его сила. Ведь она, как оказалось, не была однородной! Течения и завихрения бушевали под тонкой пленкой агрессивной поверхности. Сгустки порождали ветры, а ветры стесывали глыбы.

Но главное, я научился противостоять проникающей в меня тьме. Едва только по одному из щупалец она начинала заползать в сознание, я безжалостно его отрубал с помощью огненного кольца Тормадуса. Это было чертовски больно, но работало!