— Как я понимаю, «вырванный с корнем язык» — это совсем не метафора?

— Никак нет, господин. Они собственными руками вырвали себе языки, чтобы, если их захватят в плен, не иметь возможности выдать тайны нанимателя…

Я содрогнулся. Всё время забываю, на какие жестокости способно местное дикое население!

— А зачем идти на такое? Есть же более цивилизованные способы. Например, Клятва. Принёс её — и на кону стоит твоя жизнь. Не только язык.

— Клятва — слишком хитрый и сложный инструмент. Она должна быть очень чёткой и подробной. Если допустить ошибку и оставить крошечную лазейку, то однажды вас могут предать. Причём сделать это может человек, которому вы полностью доверяете. И тогда, когда вы будете ожидать этого меньше всего…

Было в этом что-то очень грустное. А ещё его слова дали мне повод задуматься.

— Надеюсь, ты говоришь не про себя? Ты тоже приносил Клятву верности моему Роду?

— Моя связь с Родом Оскуритовых куда глубже и сильнее, господин. И я никогда вас не предам! — горячо произнёс он.

И я его словам верил.

— Думаю, что пока обойдёмся без этих твоих ребят без языков. В конце концов, парни Николая Борзова всегда готовы меня подстраховать. Но на всякий случай не убирай далеко их номер…

— Будет сделано, господин. — Камердинер вежливо поклонился. — Также я надеюсь, что благодарю изучению наследия вашей семьи мне удастся создать ещё более могущественное оружие.

— Было бы неплохо. Я мирный парень, но слишком уж много в последнее время развелось тех, кто пытается задеть меня или моих близких. Хорошая пушка мне точно не повредит!

— О, господин, вы даже не представляете, о чём говорите… — загадочно улыбнулся мой камердинер и наотрез отказался пояснять, что имел в виду.

Как бы приятно ни было в компании Альфреда, мне нужно было собираться.

— Господин, вам требуется моё сопровождение?

— Не думаю. Пока это возможно, я предпочту передвигаться без конвоя.

Сборы не заняли много времени. Я взял с собой одну из трёх сумок со свежепринесёнными артефактами, перебросил её через плечо и сел в ожидавшее у дома такси. Добрались мы без проблем. Приключения же начались непосредственно у поместья Богатырёвых. Стоило нам въехать в ведущий к дому переулок, как дорогу нам перегородила кричащая толпа.

На первый взгляд, здесь было не больше двадцати человек. Все — самые обыкновенные работяги. В руках они сжимали какие-то транспаранты и бейсбольные биты.

— Ваше Высочество, как хотите, но дальше не повезу! — дрожа и боясь смотреть мне в глаза, произнёс таксист. — Убьют ведь! А что хуже, машину могут повредить…

— Да без проблем. Тут идти всего ничего. А кто это такие?

— Так протестующие, будь они неладны! Ох, чует моё сердце, неспокойные нынче времена начинаются…

Дальше слушать жалобы таксиста я не стал и легко выпрыгнул из машины. Толпы я не боялся. Одарённых среди протестующих не было, я это чувствовал. К тому же в своих навыках я был более чем уверен. Да и перстень Рода на моём пальце должен был внушать дополнительное уважение.

Увы, но в этот раз я ошибся.

— Ребята, глядите, кто пожаловал! — прокричал самый громкий и агрессивный протестующий, мужик средних лет с гривой сальных, давно не мытых волос. — Сам князь Оскуритов! Это из-за него, паскуды, все наши проблемы!

Протестующие, мгновение назад настроенные агрессивно, мгновенно побледнели. Одно дело выражать Светлейшему князю недовольство — опасно, но всё-таки может остаться безнаказанным. Но вот называть его «паскудой»… Такое Благородные обычно не прощали. Большинство аристократов положило бы всю толпу, буквально затопив улицы кровью. И жандармы им ничего бы не сделали. Так, пожурили, да для вида взыскали штраф. К слову, весьма небольшой…

Я был попаданцем и заскоков аристократов не разделял. Но и прощать оскорбления не любил. Всё, что я собирался сделать, это напустить на собравшихся волну паники.

Но вышло по-другому.

Сила растеклась по толпе. Парализующий страх охватил собравшихся. Плакаты и биты попадали из их рук. Кто-то бросился бежать. Патлатый и вовсе бухнулся передо мной на колени.

Я ухмыльнулся. Ну всё, достаточно. Мучить их дальше — бесчеловечно. Волны силы начали понемногу гаснуть, а затем вдруг стали сильнее. И вместо страха и паники они теперь несли боль и страдание. Лица протестующих исказились в мученических гримасах, у некоторых пошла носом кровь.

Вот только я к происходящему не имел никакого отношения. Сила лилась из меня сама собой. Я её не контролировал.

Проклятая энергия убитых монстров! Она переполняла меня. И сейчас вырвалась наружу, снося всё на своём пути.

Энергия вытекала из меня волнами. Вспыхнули растущие вдоль дороги деревья. Заискрились фонарные столбы. Треснули окна соседних домов. Несколько птиц замертво свалились к моим ногам.

— Господин, помилуйте! — не своим голосом прокричал патлатый.

— Я пытаюсь! — крикнул я, но энергия продолжала хлестать бурным потоком.

Если так и дальше продолжится, то я сожгу всю улицу и превращу этих несчастных людей в хорошо прожаренные мясные котлеты…

— Тише, мой мальчик. Тише. Сейчас тебе станет легче…

Я не заметил, как появился Степан Аркадьевич. Он встал рядом со мной и осторожно положил руку на плечо. Вокруг его ладони побежали искры, но он предусмотрительно окружил себя защитной сферой, и они не причинили ему никакого вреда.

Стоило ему коснуться меня, как я тут же почувствовал облегчение. Шторм внутри меня медленно стихал. Несколько секунд — и всё прошло, словно ничего и не было.

— Спасибо… Как вы это сделали?

— Отличный успокаивающий артефакт. Между прочим, на основе принесённых вами предметов, — фыркнул он, демонстрируя небольшой металлический брусок, который сжимал в свободной левой руке. — Серьёзного вреда вы нанести не успели. Так что я предлагаю проследовать в дом. Просто на всякий случай…

Я посмотрел на собравшихся. Выглядели они так себе. Помятые, окровавленные. Но серьёзных повреждений вроде бы не было. Правда, это было слабым утешением. Я потерял надо собой контроль! Позволил своей силе вырваться наружу. И навредить обыкновенным, ни в чём в сущности не виновным людям. Ещё повезло, что никто серьёзно не пострадал. А ведь всё могло закончиться куда хуже…

Я подошёл к пытающемуся очистить одежду от грязи патлатому. Он вздрогнул, но я всего лишь протянул ему мою визитную карточку, одну из тех, что специально для меня сделал Альфред.

— Я очень извиняюсь за то, что сделал. Здесь номер моего камердинера. Наберите ему, скажите, что звоните по моему распоряжению. Он компенсирует вам и вашим людям все неудобства…

Патлатый нехотя взял карточку, а я последовал за Степаном Аркадьевичем в дом.

— А вы необычный Благородный, Марк, — бросив на меня любопытный взгляд, произнёс старший Богатырёв. — Я и представить не могу, чтобы другой аристократ сделал бы нечто подобное. В вашей среде не принято извиняться.

— Плохо же вы о нас думаете! Я точно не из таких. И может, объясните, кто они такие и что от вас хотели?

— Обычные недовольные сотрудники. — Степан Аркадьевич на глазах помрачнел. — Видите ли, в последние недели наш бизнес был весьма успешен благодаря присоединению семьи Литвиных и, конечно же, вашим предметам. Многие производства не выдержали конкуренции и закрылись.

— И недовольные уволенные сотрудники пришли к вам.

— Именно так! Но, признаться, я удивлён их смелости. Ранее я подобной агрессии за ними не замечал…

Мы вошли в дом и сразу же прошли в кабинет Степана Аркадьевича. Максим ещё не успел вернуться с занятий. Зато на столе нас поджидал разлитый по чашкам чай и сладости в вазочках. Я с удовольствием выпил чашку крепкого напитка, закусив конфеткой. Что ни говори, но вкусный чай успокаивает.

Только после этого мы приступили к торгу. Так как последнюю партию я продал Богатырёвым совсем недавно, недостатка в предметах у них пока не было. Следовательно, и цена выросла совсем немного. Тем не менее, предметов было так много, что сумма, перекочевавшая на мой банковский счёт, была более чем достойной.