Пиво оказалось приятным на вкус и немного ударило в голову. Ничего удивительного, если учесть, что мы уже полдня бегаем на голодный желудок. А затем Феникс, круживший над баром, заметил, как подъехало такси. Только в этот момент я окончательно выдохнул… Если бы Семёныч о чем-то догадался, то это означало бы не только риск раскрытия вторжения в Зазеркалье, но и то, что мне придётся делать со старым товарищем что-то сильно нехорошее!

За пиво расплатился Глагол, и мы вновь оказались в такси… Вот только перед выходом мы перестраховались и использовали прибор для стирания Мимолётной Веры. На отрезке времени до минуты он стирал воспоминание подчистую, тут же прошло минут десять-пятнадцать – стирание не полное, но теперь для Семёныча мы будем не более чем расплывчатый образ. Охота на самого себя становилась слегка абсурдной.

И уровень абсурда вырос ещё на пару градусов, как только такси остановилось у девятиэтажки в спальном районе города. Я знал эту девятиэтажку – в ней жила Маша…

– Получается, в Зазеркалье мы вместе? – растерянно обернулся я к Глаголу.

– Не сравнивай себя и отражение, – напарник был серьёзен. – Это другая личность. Другой человек. С другими мыслями и целями. Это твой дальний… очень дальний родственник. Которого нужно убить!

Проще сказать, чем сделать. Ведь интересно, по какому пути мне нужно было пройти, чтобы оказаться здесь? Что пережить и что совершить? А теперь мне предстоит уничтожить своего… брата?

Мысли промелькнули, пока мы поднимались на нужный этаж, и застыли на точке: что делать, если я встречу Машу? В ответ на короткую трель звонка дверь открылась и…

– Папа! Ты сегодня рано! – и ручки девочки лет восьми-девяти крепко обняли меня за пояс. – Мама с Юлей ещё в больнице! А кто это с тобой? – заметив Глагола, девчушка тут же спряталась за мной.

– Это друг… дорогая, – хрипло отозвался я, чувствуя, как по коже проносится стадо мурашек, а ноги готовы прямо сейчас либо подкоситься, либо унести меня отсюда.

– А что у тебя с голосом? – больше не обращая на напарника внимания, девочка чуть ли не силой втащила меня в прихожую.

Уютное помещение, с обоями в цветочек, вешалкой и подставкой под обувь, где меня ждали тёплые тапочки. А так же фотографии… Мы с Машей в обнимку на фоне какой-то больницы. Между нами та самая девчушка в платьице, держащая меня сейчас за штанину. На руках Маши белый кулёк на который девушка смотрит полным тепла и счастья глазами.

– Всё в порядке. Немного простыл, милая, – отвечал и раздевался я в полутрансе.

– Как тебя зовут, малышка? – привстав на одно колено, обратился к девочке Глагол на идеальной инверсированной речи с обаятельной улыбкой.

– Аня… – смущенно ответила девочка и вновь спряталась за меня. – Мне девять лет и я во втором классе! Я скоро вырасту и буду как папа – ученой! Мы вместе будем придумывать, как победить злых Копировальщиков!

– Твой папа в этом хорош! Ты ведь знаешь, что он придумал для этих Копировальщиков?

«Копировальщики» – так вот значит, как нас обозвали отражения… А я в этой реальности работаю по образованию «Физиком»? Но почему у Глагола такой сосредоточенный взгляд? Он уже не просто отвлекает от меня внимание, давая время прийти в себя, а начал полноценный допрос девчушки!

– Аня, будь добра, поставь чайник! Мы с товарищем сейчас пройдём на кухню! – мне стоило труда улыбнуться. При этом я отправил напарнику текстовое сообщение через чат Системы: – «Не трогай девчонку! Мы здесь за моим отражением!»

– «Она – источник информации. Её знания могут спасти нашу реальность!» – молниеносно пришёл максимально логичный ответ Глагола.

– «Эти данные мы можем получит от моего отражения в большем объёме и куда более подробные!» – и повысив шрифт на напарника: – «НЕ ТРОГАЙ РЕБЁНКА!»

Я отчётливо понимал: дети отражений в отличие от родителей не «обновляются» – для этого в реальном мире у них нет прототипа.

– «Отражение может и солгать… а дитя доверяет тебе. Допроси его сам».

Мы вошли в кухоньку, когда старенький электрический чайник начал закипать, а весёлая Аня носилась по помещению, расставляя чашки, ложечки и доставая сладости, на которые то и дело косилась в преддверии внеочередного чаепития.

– Аня, милая, нам с коллегой интересно, какая моя разработка тебе больше всего нравится? – с тихой надеждой, что моё отражение не особо распространялось о работе, уточнил я.

– Зеркальные маяки! – сразу же воодушевилась девочка. Мне даже пришлось перехватить чайник из её маленьких ручек, чтобы она не ошпарилась. – Технология, позволяющая открыть портал между нашим миром и миром Копировальщиков, минуя Зеркальный лабиринт.

– Твой папа сумел вывести её на новый уровень, – вскользь заметил Глагол.

Этого толчка оказалось достаточно, чтобы девчонка продолжила рассказывать, прихлебывая чай, закусывая конфеткой и беззаботно махая ножками на стуле:

– Да! Папа придумал, как сделать так, чтобы маяки превращали ближайшие зеркальные поверхности в порталы. Например, замерзшие озёра или даже дома в центре города. Благодаря им мы сможем перебросить огромные войска за считанные минуты…

Я мысленно присвистнул: боюсь предположить, сколько Веры в них заключено. Но расход оправдан, ибо прогулявшись по Зеркальному лабиринту, я понимаю, что провести по нему войско – значит, потерять большую его часть.

– Главное, чтобы маяки хорошо спрятали в мире Копировальщиков, – не преминул заметить я.

– Это уже дела военных, – безразлично ответила малышка, пытаясь под определённым углом откусить печенку. – Пап, ты же сам рассказывал, что они забирают Зеркальные маяки чуть ли не из лаборатории, и вы даже не можете проверить их параметры в полевых условиях. Так всё секретно.

Не проканало… Значит, о местоположении последних маяков нам не узнать. Однако не успел я расстроиться, как защебетал звонок. Аня было дёрнулась, но я успел подскочить первым:

– Я открою!

Я жаждал передышки в вытаскивающем душу разговоре. Но проскочив короткий коридор и уже поворачивая ручку двери, понял, что за ней меня могут ждать ещё большие проблемы. Хотя нет – Хугин парит над домом и предупредил бы в случае неожиданностей. Я распахнул дверь, где меня встречал… я.

Прибыло моё отражение! Я чуть не бросился ему на шею, ибо если бы то пришли Маша с младенцем, то я не знал, что делать… Хотя нет, вру, знал: я бы заставил Глагола уйти. Перехватить отражение у входа или завтра с утра… но история не знает сослагательного наклонения.

– Твоя дочь на кухне с моим человеком. Пройдём в комнату, – понизив голос, приказал я.

Моё отражение, миг назад растерянно-напуганное, тут же собралось, но благоразумно не стало делать глупости, лишь кивнуло. Сбросив верхнюю одежду, он под моим присмотром прошёл в одну из дальних комнат, которая по виду походила на рабочий кабинет инженера.

– Отпусти Аню… Она ребёнок. Она вам не враг, – шёпотом попросило моё отражение. Идеальное. Начиная с внешнего вида и заканчивая повадками. И его слова говорили о том, что я могу гордиться собственным отражением: – Ты пришёл за мной. Убей меня и закончим. Но не трогай её…

– Не трону. Обещаю, – чуть рвано мотнул я головой. – И ты умрёшь… но не здесь!

Сражаться всегда лучше на своей территории. Но в другом мире это сделать затруднительно. Однако я готовился! За последнее время у меня имелось столько противников, превосходящих меня по мощи, что я припас заготовку на данный случай! Я вскинул руку с наручем, мысленно активируя протокол: «Поле боя».

То, что я поступил более чем правильно, стало ясно в следующий миг: отражение метнулось к рабочему столу, пытаясь что-то схватить. Умирать просто так противник не хотел, и я был этому искренне рад! Я пришел сразиться с равным, а не примерить роль маньяка, вырезающего беззащитных. Вспышка света застала отражение в прыжке.

Я смахнул слёзы с глаз и застал последние мгновения того, как колдовская радуга красок, содержащая в себе все цвета, закручивается вихрем в вышине и тает, оставляя после себя целый мир.