Инструменты, которыми работали данцигские мастера Эрнст Шахт и Готфрид Турау, когда заканчивали создавать Янтарную комнату в 1711 году. Глаголу не удалось найти ничего, что принадлежало бы этим мастерам — это стало одной из причин обращения к Критикам, и они предоставили эту часть пазла. Это для третьего угла.

— Тогда, может, скажешь, чем тебе так приглянулся я? — всё же не выдержал, решившись удовлетворить своё любопытство, всё равно уже увольняюсь. — В последнюю нашу встречу ты оставил меня подыхать, чуть не уничтожив мой мир.

Фрагмент парадного одеяния Фридриха Вильгельма I, который некогда и преподнёс Российской Империи данный дар. Этот элемент Критики достали через свои каналы. Он занял место в четвёртом углу.

— Ты был прав, я нет, — с явной неохотой признал Глагол. Тут из ворота пальто Глагола сплелась голова киберзмейки и подбадривающе лизнула здоровяка в щёку. Тот на миг задумался, а затем, погладив питомицу, решился на пояснение: — Я не имел права покушаться на твой мир. Даже ради Брауни. Все жизни, созданные Верой, священны. Ты это помнил и не пожалел себя, защищая их. Я ошибся и поступил как некогда мисс Спектр. Критики изменились. Стали лучше. Возможно, это шанс.

Личные вещи Петра I, кто и принял в дар комнату. Их выделил музей Питера по приказу правительства, и они заняли место в пятом углу.

Шестой угол предназначался для вещей дочери Петра I, Елизаветы Петровны, которая повелела установить данное произведение искусства в Зимнем дворце. Вещи добыл Глагол из самого Зимнего дворца, ставшего аномальной зоной.

— Так что же произошло годы назад, что увело вас от Критиков?

Задавая вопрос, я видел, как из-за поворота выступил Оркестр и внимательно смотрел на происходящее. Спокойно и выжидающе. Мисс Спектр, наоборот, поморщилась, явно не в восторге, но не сказала ни слова, продолжая что-то мониторить по наручу. Глагол же в очередной раз задумался.

Седьмой угол предназначался для дневника обер-архитектора двора Растрелли, что по приказу «исправил» комнату при переносе в Большой Екатерининский дворец в Царском Селе.

— По приказу мисс Спектр была уничтожена целая раса, которую я пообещал защищать. Ультимативно. Без шанса на то, чтобы проявить себя.

— Они были опасны, — слова мисс Спектр не выражали никаких эмоций, но одно то, что она стала возражать тому, с кем так усиленно налаживала отношения, говорило, насколько для неё это важно. — Все аналитики и предсказатели сходились в том, что от них стоило ожидать проблем масштаба конца света в ближайшие полгода после обнаружения.

— Мы не раз обманывали ожидания и аналитиков, и предсказателей, — рявкнул Глагол в раздражении. — Мы могли им помочь, и тогда они стали бы нам верными союзниками и друзьями. Страх застелил тебе глаза, и ты приказала ударить ядерным снарядом по тому бункеру!

Дальше шло несколько писем графа в чине ротмистра Э.-O. Сольмс-Лаубах и капитана доктора Пенсген — немецких офицеров, что занимались перевозкой комнаты в годы войны из Царского села. Письма были личные, без каких-либо тайных карт или посланий. Именно за ними полез Глагол в заражённый дом, где на вечеринке исчез его курьер, который вез драгоценность. И теперь они занимали восьмой угол.

— Но как я вижу, всех моих стараний не хватило, чтобы уничтожить технорассу, — кивок на Брауни, робко положившую головку на плечо Глагола и опасливо смотрящую на мисс Спектр. — Да и если судить по словам моих агентов, то бункер тоже частично уцелел, и ты в нём обитаешь.

— Ты уничтожила их сердце — архив-конструктор и матрицу воспроизводства, — от сдерживаемой печали в словах Глагола у меня по спине побежали мурашки. — Брауни последняя из своего вида, и чтобы она могла питаться, нам приходится шакалить на чужих мирах. Так что ты добилась…

Окончание фразы оборвал грохот рушащегося камня, и я оказался почти счастлив услышать его, ибо даже не подозревал, в какую бездну откроют дверь мои слова. И всё это было тем страшнее, что никто из спорщиков даже не смотрел на другого и продолжал заниматься своим делом. Словно бездушные машины.

— Жнецы пришли, — пришло сообщение от Артефактора, что мониторил данные округи. — Они атакуют. Наверху начинается битва. И судя по их количеству, настроены они крайне решительно. Вам нужно поспешить.

Однако размеренность действий не изменилась ни на йоту по сравнению с тем, что было во время спора или ранее. Лишь замок периодически потряхивало, да с потолка сыпался песок.

Девятый и последний угол узора занимали зажигалка и пачка сигарет, что принадлежали соответственно гауляйтеру Восточной Пруссии Эриху Коху и директору Художественных собраний Кёнигсберга, крупнейшему специалисту по янтарю, доктору Альфреду Роде, по чьему ходатайству Янтарная комната некогда и попала в Кёнигсбергский замок. Спасибо Критикам, сумевшим достать хотя бы эти вещи.

И в центре дверная ручка оригинальной Янтарной комнаты, выделенная правительством Санкт-Петербурга. Можно, конечно, было принести больше элементов, углубившись в историю комнаты, но более мелкие нюансы известны лишь историкам, а поэтому много Веры с них не получить.

— И что теперь? Какое-то заклинание? Жертва? Танец с бубном? — уточнил я, глядя на безжизненный рисунок с вещами в углах. — Или, может, пойдём, скажем Жнецам, что ничего не получилось, и разойдёмся?

— Почти, — Глагол перевёл взгляд на мисс Спектр. — Мне нужен доступ к динамикам дронов, что кружат над замком.

Начальница без лишних слов что-то сделала на наруче, и Глагол кивнул, сам провел настройки и заговорил в полную мощь лёгких, а снаружи замка раздались усиленный отголоски его речи:

— Все элементы истории собраны вместе. Пусть они различны, но всех их объединяет одна общая черта. Маленькие отголоски Веры в вещах, отражаясь друг в друге, усилятся, замок выступит, как один большой резонатор, и приведёт к цели, — вместе со словами Глагола артефакты задрожали, и едва уловимый свет окутал их и потянулся к дверной ручке. А сам он продолжил, сопровождая слова действиями: — Я поворачиваю ручку, что некогда была на входной двери в Янтарную комнату, и вместе с поворотом открывается портал, ведущий к оригинальной Янтарной комнате. Я выполняю своё обещание.

И при повороте ручки портал и в самом деле открылся. Серебристый водоворот выгнул пол, уводя в какую-то неведомую даль. Ложь, в которую поверили, стала правдой. И ведь оказалось достаточно всего лишь слова человека, что держит обещания, дабы Вера взяла своё.

— Пускай дронов-разведчиков, — приказала мисс Спектр, и несколько крохотных машин, вылетев со стороны, где обосновался Оркестр, нырнули в портал.

— Нет сигнала, — мгновение спустя отрапортовал Лотерейщик. — Либо место за пределами действия наших спутников, либо экранировано.

— Либо там такая напряженность поля Веры, что электроника выгорает мгновенно, — закончила мисс Спектр. — Значит, нам туда лезть тем более опасно. Переходим к плану с зачисткой.

— Вы хотите уничтожить всё на той стороне? — Глагол уточнил это буднично, но голос прогремел словно набат. — У вас есть Несуществующий с сильным иммунитетом к Вере.

— Я не собираюсь рисковать своими людьми, посылая их в неизвестность. Тем более без пути отхода. Не могу доставить более защищенное оборудование — в замке идёт бой. И этот бой мы проигрываем. Жнецы совсем ополоумели. И я не собираюсь отдавать им портал. А даже если мы его закроем, они смогут открыть его повторно — это только в первый раз сложно. Значит, нужно уничтожить портал и уходить…

— Поправка, — ворвался голос Артефактора. — Судя по действиям Жнецов, они сами стремятся уничтожить замок и завалить вас. Они где-то нашли геоманта, и внешние постройки уже наполовину в развалинах. Большая часть лестниц обрушена.

— Тогда почему бы тебе самой не выйти на поле боя? — Глагол смотрел прямо с вызовом и яростью.

Резонно. Одного появления мисс Спектр в сражении окажется достаточно, чтобы остановить бой. Её сила была слишком опасна по мнению большинства.