В учительской все закатывали глаза, когда стало известно, что Хонор Филдинг выбрала эту девушку своей клиенткой. Хонор была своего рода местной знаменитостью, классической «девочкой из маленького городка», пришедшей к успеху, оказавшись одним из самых известных «экспортных товаров» Энфилд-Уош наряду с олимпийской пловчихой, парой регбистов из профессиональной лиги и барабанщиком в панковском прикиде, который снялся в «Обратном отсчете». На новичков это уже не производило впечатления («Что еще за Хонор?»), зато старожилы не сомневались: то, что Хонор Филдинг вернулась и купила здесь участок, пусть и только для того, чтобы приезжать на выходные, очень хорошо для города. Ожидалось, что теперь она активно включится в городскую общественную жизнь: будет ходить на открытия выставок и мероприятий, участвовать в сборах денег, выступать с речами, не жалея на все это времени и средств.

Оборотной стороной этой славы местной знаменитости были насмешки. Ну конечно, уж Хонор Филдинг-то не упустит случая откусить от такого пирога, как дело Элли Каннинг, – обе руки запустит в эту кормушку. Выжмет из этого несчастного ребенка все, что только можно. Какой процент она получает за каждое интервью с девушкой? Кто-то слышал – больше половины. Хорошенький способ зарабатывать на жизнь! Интересно, как она только умудряется спать по ночам. И куда ей столько денег? У нее же муж – большая шишка в акционерном банке, заседает в нескольких советах директоров, все премьер-министры, начиная с Хоука, к нему благоволят. Если судить по разговорам в учительской, именно такие люди, как Хонор, были повинны во всех бедах современной культуры – от засилья реалити-шоу до падения уровня грамотности.

Наконец кто-то (все та же милейшая Анна) заметил: платят Хонор за это или нет, она так или иначе старается ради блага Элли. На нее (по крайней мере, так утверждал Аннин бойфренд, работавший в штате местного депутата от Национальной партии) так накинулись со всех сторон с просьбами об интервью, что ни она сама, ни полиция, ни персонал больницы не знали, что делать. Опекуны, которые даже не заявляли об исчезновении девочки, решив, что она вернулась в школу после длинных каникул, говорили с ней по телефону, однако не выразили желания навестить ее или забрать домой. Больше Элли Каннинг и советом-то помочь некому.

Всегда логичный Раджан Капур, преподаватель естествознания, заметил: даже если бы девушку обнаружили не в наших краях, без Хонор там все равно, скорее всего, не обошлось бы. В конце концов, это ее работа. Она сделала себе репутацию на работе с известными клиентами, просто те дела были не столь громкими, хоть и не менее прибыльными. За эти годы она побывала агентом у нескольких «звездных» жертв – и преступников. Теперь все интервью с этой девушкой будут организованы должным образом и принесут кругленькие суммы. И, зная Хонор, – вероятно, в недалеком будущем выйдет книга или фильм.

– В самом деле, – сказала Таня не без доли восхищения, – эта женщина способна продать историю о том, как краска сохнет. И кто бы мог подумать, что она взлетит так высоко. В школе она ничем особенным не блистала.

– А какая она была?

Таня ненадолго задумалась.

– Ну, не знаю… Неглупая, я бы сказала. Не уродина. Никакая, в общем.

– Она же ваша соседка, правда, Сюзанна? Вы уже встречались с ней?

– Пару раз.

– Ну и как? Что скажете?

Я пожала плечами.

– Да так, знаете… Вроде бы человек как человек.

С Хонор мы познакомились на вечере в школе, куда наш директор, Том, затащил меня в конце моего первого семестра. Проводили викторину, чтобы собрать деньги для школьной концертной группы. Все видные горожане получили приглашения, и Том был убежден, что присутствие бывшей звезды мыльных опер послужит приманкой. Он даже уговорил меня оставить автограф на старом рекламном фото Джипси в бикини, и оно стало одним из промежуточных призов. Изначально планировался маскарад, и он попросил меня прийти в образе, что вызвало у меня легкую панику. Во времена Джипси мой фирменный стиль можно было описать девизом «чем меньше, тем лучше»: короткие юбки с низкой посадкой, топы с вырезами на животе, кожаные сандалии из ремешков или босые ноги. В двадцать один год все это, конечно, выглядело мило и сексуально, но в сорок шесть уже никак не могло считаться ни привлекательным, ни хотя бы приличным. К счастью, Ассоциация родителей и горожан, беспокоившаяся, как бы мероприятие не вылилось в разнузданную попойку, как в предыдущие годы, настояла на полуформальном дресс-коде.

Однако и без ассоциаций с «Бульваром Сансет» выбор подходящей одежды оставался нетривиальной задачей. Я уже довольно давно выпала из светской жизни, и в моем гардеробе не сохранилось ничего даже отдаленно гламурного. Да и то, что подходило под определение «смарт кэжуал», не выглядело впечатляюще. В конце концов я отобрала лучшее из, так сказать, нейтральных вариантов: черное бархатное платье, которое надевала на свадьбу много лет назад, и туфли-лодочки в стиле тридцатых, которые купила когда-то в качестве театрального реквизита. Как обычно, я обошлась минимумом макияжа, а волосы собрала сзади в строгий учительский пучок. Когда я предстала перед Мэри для осмотра, та спросила, не на похороны ли я собралась. Салли – временная сиделка, работавшая три дня в неделю и иногда по вечерам, когда мне нужно было отлучиться, – хихикнула.

– Я бы сказала, на похоронах все-таки выглядят повеселее.

Я обмотала шею темно-красным шарфом с узором пейсли, чуть подкрасила губы красной помадой, распустила волосы и вздохнула, глядя на свое отражение. Стало получше, но все равно я чувствовала себя не столько Глорией Свенсон, сколько Долорес Амбридж. Оставалось надеяться, что после нескольких бокалов шампанского это уже не будет иметь большого значения.

Я сидела за главным столом рядом с Карен Росс-Смит, женой мэра. Она как раз приступила к обсуждению животрепещущего вопроса: насколько можно рассчитывать, что ее пятнадцатилетний сын, помешанный на футболе, заработает баллы для юридического колледжа в том (крайне маловероятном) случае, если решит в старших классах изучать театральное искусство, – когда появились двое опоздавших. Женщина – высокая, худая блондинка – выглядела так стильно, что наряды всех остальных женщин тут же стали казаться убогими и безвкусными. Ее сопровождал не кто иной, как бывший владелец моего дома, Чипс Гаскойн. Несмотря на довольно близкое соседство, мы с ним как-то до сих пор не пересекались. Однако я набирала его имя в «Гугле», интересуясь домом и его историей, поэтому сразу его узнала. Его несколько раз упоминали в местных газетах, освещавших светские мероприятия и сельскохозяйственные новости, а также в журнальной статье о новом доме, получившем главную награду за лучший дизайн. В жизни он был довольно хорош собой, похож на типичного старомодного фермера и немного постарше, чем я ожидала. Необычный спутник для такой женщины.

Карен умолкла на полуслове и завороженно смотрела, как женщина направляется к нашему столу.

– Не смотри так, Каз, – громко сказала женщина. – Мы не вместе. Просто случайно встретились на парковке.

Карен покраснела.

– Конечно, Хонор. Я и не думала… я подумала только, что ты прекрасно выглядишь.

– Ну конечно. Я просто пошутила. – Женщина наклонилась к ней и поцеловала в щеку. – Ты тоже прекрасно выглядишь. – Она повернулась ко мне и протянула руку. – А вы, должно быть, знаменитая Джипси. Я Хонор Филдинг, живу, если не ошибаюсь, через дорогу от вас. – Она сделала знак своему спутнику, который уже разговаривал с кем-то за соседним столиком. – Чипс, иди сюда, познакомься с женщиной, которая купила твой старый дом. Думаю, нам нужно убедить ее, что мы люди добропорядочные. Каз наверняка тут уже наговорила всякого.

Мужчина оглянулся, холодно вскинул брови и вернулся к своему разговору.