– Наверное, вы правы. Многие люди сейчас уверены, что они вправе высказывать свое собственное мнение, каким бы отталкивающим оно ни было. Это пятно всегда омрачало Америку. Просто в наши дни мы видим его намного яснее. Со временем все наладится, – сказал я.

– Вы в это верите? – спросила она.

– Я думаю, что появилось новое поколение, которое не потерпит всего этого дерьма. Энди – его часть. Такие молодые люди, как он, спасут нас всех.

Патриция не сводила глаз со своего сына, пока я произносил эти слова, и я видел, как надежда наполняет ее глаза слезами.

– Ты сказал, что тебе приснился кошмар, Энди… Что это было? Когда рассказываешь кому-то о таких вещах, обычно становится легче.

Тут он посмотрел прямо на меня, и за все время, что я живу на этой земле, я никогда еще не видел, чтобы кто-то был так напуган.

– В последнее время мне каждую ночь снится один и тот же сон, – сказал Энди. – Как будто я привязан к большому креслу, но это кресло все в огне, и мне никак не выбраться из него. И еще там мистер Корн. Смеется надо мной – смотрит, как я горю…

Тейлор Эйвери закрутил кран с горячей водой. Внимательно прислушался.

Да, так и есть.

Тихий стук в дверь.

Он схватил кухонное полотенце, вытер руки. Прежде чем выйти из кухни, потянулся на верх холодильника за пистолетом. Снял со спусковой скобы запорное устройство [304] при помощи ключа со своей связки, после чего, опустив пистолет стволом вниз, направился к входной двери. Тейлор, мужчина среднего роста со светло-каштановыми волосами, был владельцем молочной фермы, на которой сам и трудился. Работа эта была долгой и тяжелой, отчего при его худощавом телосложении силы ему было не занимать.

Ферма Эйвери располагалась по меньшей мере в миле от его ближайшего соседа, тоже молочного фермера. Было уже за полночь. Его жена и сын-подросток спали наверху. Кто бы ни стоял сейчас у двери, явился он явно не поболтать за жизнь. Ни глазка в двери, ни какой-либо охранной системы в этом доме не имелось. Свою охранную систему Эйвери сейчас держал в своей правой руке. Открыв входную дверь, он увидел высокого мужчину, стоящего на крыльце. Одет тот был в деловой костюм и смотрел куда-то в поля, словно его совершенно не заботило, кто откроет дверь. Свет на крыльце придавал его бледной коже желтый оттенок.

– Мистер Эйвери? – спросил мужчина.

Тейлор прищурился в темноте. Мужчина не был вооружен. Руки у него были сцеплены на животе, как будто где-нибудь в церкви. Тейлор не сразу узнал того, кто стоял у его входной двери.

– Мистер Корн? Это вы?

– Он самый. Вам не трудно выйти на пару минут, чтобы мы могли поговорить?

Пистолет Тейлору не понадобился, хотя он все равно ощутил страх при виде окружного прокурора, стоящего у него на пороге. Опять заперев пистолет, он положил его на столик в прихожей и вышел на улицу. Указав на одно из кресел, проследил, как Корн опускает на него свое длинное тело. Выглядело это не так чтобы неловко, хотя все равно почему-то создавалось впечатление, словно стулья и кресла были чем-то чуждым Корну. Как будто его рост и фигура не подходили большинству обыденных вещей. Усевшись, он приглашающе протянул руку к соседнему креслу.

Тейлор опустился на него, и в этот момент уловил в воздухе какой-то странный душок, вроде как гнили или разложения. На столике рядом с креслом лежала книжка в мягкой обложке – «Убить пересмешника». Любимый роман Эйвери. Он любил перечитывать его каждый год, летом. Он помнил, как сидел на этом самом крыльце, после того как помогал отцу в поле в тот день: рядом с ним стоял стакан прохладного лимонада, а мир Глазастика [305] освещал неяркий свет масляной лампы. Мир, который, по крайней мере в то время, не так уж сильно отличался от его собственного.

– Прошу прощения за появление в столь поздний час. Я был несколько занят подготовкой к предстоящему судебному разбирательству. Вы, наверное, слышали об этом. Я выступаю в качестве обвинителя этого парня Дюбуа. Который убил Скайлар Эдвардс.

Тейлор кивнул.

– Конечно, в городе только и разговоров… В газетах тоже. Бедная девочка…

И тут Тейлор замолчал, догадавшись, почему Корн сейчас здесь. Сглотнув, он приказал себе быть поосторожней с речью.

– Я в курсе, что вы получили повестку на отправление своего гражданского долга в качестве присяжного, мистер Эйвери. Учитывая, как далеко вы живете от города, а также тот факт, что вы не читали никаких статей об убийстве и не смотрели никаких новостных репортажей, вполне вероятно, что вас выберут в состав жюри по этому делу.

Тейлор прочитал великое множество таких статей. Просмотрел великое множество новостных репортажей. Он, по сути, едва ли не открытым текстом сказал это каких-то две секунды назад. Однако просто кивнул, прикусив язык.

– Эта ферма принадлежит вашей семье уже очень долгое время. Как мне сказали, пять поколений, – продолжал Корн.

– Именно так. Нам повезло. Содержать ферму – дело нелегкое. Никогда таким не было, и становится только труднее, – сказал Тейлор, который решил, что фермерство – куда более безопасная тема, чем судебные процессы об убийствах.

– Как вы знаете, я отвечаю за соблюдение закона в этом округе. Но при этом и в курсе всего, что происходит здесь в административном плане. Поговаривают, будто одно казино присматривает себе участок земли за городом. Хочет построить торговый центр, кинотеатр и все такое прочее. Не слышали об этом?

Тейлор кивнул. Ему уже поступали предложения купить его землю от двух разных юридических фирм, выступающих от имени крупных компаний, которые строили как раз такие планы. Он отклонил их оба. Хотя предложения были выгодными и могли обеспечить его и его семью на протяжении еще двух или трех поколений. По правде говоря, он даже не стал особо раздумывать.

Это была земля Эйвери. У них было несколько ржаных полей, которые позволяли кормить скот, и оставалось достаточно, чтобы продавать рожь на сторону вместе с молоком. Они были во многом самодостаточны, почти полностью себя обеспечивая. Его отец всю свою жизнь проработал на земле, как и его отец до него, и Тейлор был полон решимости делать то же самое.

– Видите ли, если намечается коммерческая застройка, отвечающая интересам округа, есть определенные законы, которые они могут использовать для приобретения земли. Они могут получить постановление суда, и тогда вам и вашей семье придется съехать отсюда. Такие постановления обычно означают, что вы не получите полную рыночную цену за свою собственность. Может, разве что из расчета двадцать центов за доллар. А то и меньше.

Тейлору вдруг стало холодно, хотя вечер был теплый.

– Знаете, я не лишен влияния, – продолжал Корн.

– Догадываюсь, – сказал Тейлор.

– Не нужно догадываться. Поверьте мне на слово. Я могу отменить такие постановления. Я могу указать казино на дверь. Или же могу ускорить этот процесс и уже к зиме выгнать вас с этой фермы. Возможно, вы вспомните об этом, когда будете обсуждать вердикт по делу Дюбуа. Вы уважаемый человек в этих краях. Честный, как я всегда говорил. И ваши коллеги-присяжные, вне всякого сомнения, последуют за вами. Вам так не кажется?

– Наверное, – сказал Эйвери.

– Я думаю, что так оно и будет. Убедите своих коллег-присяжных признать Энди виновным, и ваш внук в вашем возрасте будет доить коров вон в том сарае. Если вы подвергнете мое решение сомнению… что ж, тогда все будет гораздо хуже. Ваше пребывание на этой земле – дар с моей стороны. На данный момент я готов предоставить вам этот дар. Но подаренное всегда можно забрать обратно, если ничего не получаешь взамен.

Корн подался вперед, и Тейлор опять уловил этот запах. Это напомнило ему про тот раз, когда он нашел мертвую черепаху под домом.