Я услышал, как в замке синей стальной двери повернулся ключ.

Вошла Кейт, села на крашеную бетонную скамью и подождала, пока за ней не закроется дверь, прежде заговорить.

Дверь захлопнулась с таким лязгом, что у меня задребезжали пломбы в зубах.

– Ну? – сказал я.

Она поднесла палец к губам и еще немного выждала. Через несколько секунд мы услышали едва различимое постукивание каблуков тяжелых ботинок, удаляющееся за пределы слышимости. Охранник, вернувшийся на свой пост, был явно разочарован тем, что не сумел подслушать наш разговор. В этой камере не было ни камер, ни микрофонов. Спрятать их тут было негде.

– Хорошего мало. После окончания сегодняшнего заседания состоится слушание, на котором Чандлер будет решать, что с тобой делать. Он вообще-то не вправе сам проводить его, но я не хотела заходить чересчур далеко. В отличие от тебя, – сказала Кейт.

– Я знаю, прости. Я просто волновался, что не получу от судьи Чандлера той реакции, которая нам требовалась. Наверное, я малость перестарался.

– Да уж, совсем чуть-чуть, – сказала Кейт.

– Ну а в остальном у нас всё в порядке?

– В полном порядке. Сегодня я за главного.

– Речь подготовила?

– Всё на мази.

Мы крикнули «Пожар!» в переполненном театре. И пожар был самый настоящий. Без дураков. Это довольно простой шулерский прием. Неважно, что скажет Корн или какие доказательства он будет приводить со сцены для зрителей, – если мы сможем убедить их, что здание охвачено огнем, они не станут слушать ни единого чертова слова из пьесы.

– А как ты относишься к тому, чтобы взять на себя судмедэксперта – эту мисс Прайс?

Кейт подняла глаза к потолку, надула щеки и сказала:

– Похоже, что придется туго.

Отчет о вскрытии Фарнсворта мы использовать не могли, поскольку он отказался свидетельствовать на суде. Хотя у нас с Кейт имелся план, как проникнуть в этот дом через черный ход. План был рискованный, и существовала вероятность того, что он не сработает. Если все обломается, Энди наверняка осудят. Хотя шанс был, но все зависело от Кейт.

– Знаешь, можно было бы взять отсрочку до завтра, – сказал я. – Если тебе не хочется этого делать, я пойму. Это и вправду требует слишком…

– Я могу это сделать, – перебила она.

– Знаю, что можешь. Тебе просто нужно выбросить из головы, что по этому делу корячится высшая мера. Я думаю, что чувство ответственности в таких случаях заморочило голову многим адвокатам. Не позволяй этому чувству наложить на тебя лапы. Просто относись к делу спокойно и взвешенно.

– Я из Нью-Джерси, спокойно и взвешенно – это не мой стиль, – сказала Кейт.

– Хорошо, тогда как ты хочешь обойтись с мисс Прайс?

Кейт на миг задумалась, прижав палец к губам, а затем произнесла:

– Думаю, я ее тощую задницу просто по стенке размажу.

Кейт выждала, пока все в зале угомонятся, хотя долго ждать не пришлось. Она ощущала то самое знакомое жжение в животе, что и всегда, когда в первый раз выступала перед судом по какому-то делу. Это было нормально. Это было совершенно нормально. Она бы насторожилась, если б чувствовала полное спокойствие. Ей нужна была эта нервная энергия. Кейт использовала ее, разжигая внутри у себя огонь, который выплескивала на своих оппонентов.

Она стояла полностью наготове.

Присяжные провели бо́льшую часть часа в совещательной комнате, обсуждая только что услышанное и увиденное, в то время как Кейт и Корн препирались с судьей касательно судьбы Эдди. Время, проведенное присяжными наедине, было полезным. Эдди сказал им, что окружной прокурор и судья коррумпированы, а затем его арестовали за эти слова. Они не думали о результатах анализа ДНК, о царапинах на спине у Энди или о свидетеле, который видел Энди и Скайлар вместе незадолго до ее исчезновения. Они обсуждали Эдди. И Корна, и судью. И Кейт знала, что должна и дальше поддерживать разговор на эту тему.

– Дамы и господа присяжные, постараюсь быть краткой. Подсудимый утверждает, что его обвиняют в преступлении, которого он не совершал. Что его просто подставили. Что улики против него были сфабрикованы. Он оказался легкой мишенью для правоохранительных органов, которые просто хотели побыстрей произвести арест и поставить галочку в отчете. И легкой мишенью для окружного прокурора, позволяющей без особого труда добиться обвинительного приговора. Мы надеемся, что вы не будете считать его легкой мишенью для палача. И покажем вам, что существуют серьезные проблемы с теми доказательствами, которые окружной прокурор думает вам предъявить. Все, о чем мы вас просим, – это не закрывать глаза. Мистер Корн стоит перед вами сегодня как в некотором роде рекордсмен. Он отправил в камеру смертников больше людей, чем любой другой прокурор в истории Соединенных Штатов.

Кейт сделала небольшую паузу, чтобы оценить настроения присяжных. Некоторые явно не проявляли особого интереса к ее словам – сидели скрестив руки на груди, словно дома́ с плотно закрытыми ставнями. Лишь немногие посматривали то на Корна, то опять на Кейт.

– Я не считаю, что округ Санвилл так уж опасней любого другого места в Америке. Думаю, вы тоже так не считаете. Так почему же в этом округе в камере смертников оказывается куда больше людей, чем в любом другом? Статистика показывает, что этого не было до тех пор, пока мистер Корн не стал тут окружным прокурором. Спросите себя: рады ли вы тому, что в Соединенных Штатах до сих пор существует смертная казнь? Потому что сегодня Энди Дюбуа борется здесь за свою жизнь. А мистер Корн хочет, чтобы вы лишили его жизни. Это не просто дело об убийстве Скайлар Эдвардс. Наша позиция в том, что убийца Скайлар по-прежнему на свободе, а перед вами сидит невиновный человек. Это совсем не тот случай, когда одним убийством можно поквитаться за другое.

Один из присяжных выпрямился, перевел взгляд на Корна и уже не отрывал от него глаз. Чувствовал он себя явно неловко, как будто под его креслом только что развели огонь. Кейт сразу же вспомнила, как его зовут, – Тейлор Эйвери.

У нее было еще что сказать, но она видела, что некоторые присяжные, по крайней мере, начали задумываться об этом. И на данный момент этого было достаточно. Кейт поблагодарила присяжных за внимание и села.

– Мистер Корн, не желаете ли вызвать своего первого свидетеля? – сказал судья Чандлер.

– Да, ваша честь, народ округа Санвилл вызывает окружного судебно-медицинского эксперта мисс Фиону Прайс.

С одного из рядов для публики поднялась высокая женщина, прошла сквозь болтающиеся на пружинах створки калитки барьера, мимо столов обвинения и защиты, а затем остановилась у входа на свидетельскую трибуну. Все в ней показалось Кейт слишком уж резким и контрастным. На Прайс был длинный черный жакет из тонкой ткани поверх черного же шелкового костюма. Ее темно-красные губы напоминали два неограненных рубина, вставленных в алебастровый овал лица. Либо она использовала очень светлый тональный крем, либо кожа у нее была совершенно бесцветной, как нетронутый снег. Волосы у нее были короткие, кудрявые, и тугие локоны пружинисто подергивались при каждом движении головы. Выражение ее больших круглых глаз Кейт очень не понравилось. Они тоже были практически бесцветными, бледно-серыми, с едва заметным намеком на голубизну – глаза трупа со змеящимися по ним ярко-красными прожилками. Кейт была почти удивлена, увидев, что эти глаза двигаются. Казалось, будто вдруг ожило что-то давно мертвое.

Холодная как лед женщина, хладнокровно работающая с такими же холодными мертвецами… Кейт не могла представить себе худшей участи, чем умереть и оказаться после смерти вверенной заботам кого-нибудь вроде мисс Прайс.

Произнеся положенные слова присяги, мисс Прайс вернула секретарю Библию с таким видом, как будто это был кусок раскаленного угля. По прищуренным глазам и плотно поджатым кровавым губам, которые теперь больше походили на два кусочка печенки, было видно, что ей неприятно держать эту книгу в руках.