«Митч любит, когда ты умничаешь».
Уж эта фраза точно должна была порадовать Кинси.
– Грейс нужно, чтобы ты была там, – отвечает Митч.
– Уж поверь, Грейс полностью занята типом, которого ты подобрал на улице.
– Почему ты так говоришь?
В его тоне появляются резкие нотки, и он поднимает взгляд. Его это задело, потому что Брук считает Дерека достойным внимания или потому что Митч на самом деле ревнует к зазнобе Грейс?
– Просто, похоже, на этот раз она в полной мере одобряет твой выбор.
Митч бормочет что-то неразборчивое, и Брук не может поверить, что флиртует с этим человеком.
– А в прошлый раз мой выбор одобрила ты.
Он опускает взгляд и монотонно бубнит. Но Брук может это обернуть в свою пользу. Ее мозг уже работает на полную катушку.
– Да, одобрила. Ты подарил мне единственную радость за десять лет, и я в долгу перед тобой.
Она мысленно слышит аплодисменты публики. Реплика, достойная награды.
– Ты любезнее, чем обычно.
Митч понижает голос, но все еще настороже.
– Ну, думаю, будь ты в моей шкуре, то решил бы, что каждая минута на счету.
– Хм, – бормочет Митч.
Кажется, он купился.
Она ждет.
– У твоей дочери все хорошо, – говорит он.
У Брук перехватывает дыхание, и она почти кричит, растеряв все хладнокровие:
– Ты контактировал с моей семьей? Наблюдал за моей дочерью?
Кинси снова толкает ее локтем, но Брук толкает Кинси в ответ. Да пошла она! Только не сейчас!
– Не контактировал, но я за ней наблюдал. И за твоей мамой. Джесси – хорошенькая девочка, вся в мать. Но, к сожалению, твоя мама в хосписе. Рак ее доконал.
Брук не может этого вынести. Первые новости о семье за все это время, и выясняется, что этот урод следил за ее малышкой? А мама умирает?
Внутри бушуют эмоции, грозя вырваться наружу вулканом ярости и слез, но она подавляет их.
– Держись подальше от моей семьи, – шипит Брук.
– Ну вот, теперь я узнаю свою девочку.
На его лице расплывается кривая ухмылка.
Брук тошнит. Да, она его привлекает, без сомнения. Но у нее ни за что не получится с ним сблизиться после того, что он сказал о Джесси. Даже если от этого зависит жизнь Кинси.
Глава 25
Днем, выходя из супермаркета, Мина замечает рекламный щит на тротуаре по соседству.
Счастливые часы: каждый день до 17:00 вино за полцены.
Как раз то, что надо. Она заслужила награду за такой объем проделанной работы. К тому же в ее многоразовой сумке нет ничего, что нужно хранить в холодильнике. Она зашла только за кофе, пачкой крекеров и мелатонином.
Когда Мина стоит перед небольшим винным прилавком, прижимая к груди кричаще-яркую сумку с покупками, это снова происходит. Из носа течет, глаза наполняются соленой водой. Почему? Совершенно на ровном месте, как будто потому, что на днях она плакала из-за Пакстон, теперь у слез есть разрешение появляться, когда заблагорассудится. Судя по всему, им даже причина не нужна.
Она никак не сможет зайти в «счастливый час» в таком виде. Но все равно стоит тут, думая о своей малышке. О тех четырех годах, пока Мина была мамой. И из груди поднимаются всхлипы. Нужно добраться до машины, прежде чем она развалится на части, как на пляже, поэтому Мина быстро пересекает парковку.
В машине она дает волю чувствам и достает бумажные носовые платки из бардачка. Делает глубокий вдох и сморкается, смотрит на себя в зеркало заднего вида.
– С опозданием на восемь лет, но поезд горя наконец-то прибыл, – говорит Мина, стирая потеки туши под глазами.
Она вспоминает, что телефон все еще в режиме полета.
Черт. Брэди точно заметит, что не видит ее по геолокации. Прошло уже несколько часов.
Когда телефон снова подключается к сети, появляется куча сообщений и пропущенных звонков от Брэди.
– гласит первое.
Затем второе:
Дальше следует вопрос:
Господи, ты мне изменяешь?
Даже не читая остальные сообщения, Мина делает глубокий вдох. Наверное, Брэди обеспокоен, потому что она пропала с радаров и он не мог с ней связаться. Но не стоит сразу же предполагать худшее. В конце концов, это она согласилась круглосуточно делиться своим местоположением – после того случая. Но только если муж не будет одержимо за ней следить. Сначала именно так он и делал, и по этому поводу разгорелся очередной скандал. После этого Брэди согласился проверять ее местоположение, только когда ждал дома и только чтобы прикинуть, как скоро она будет. Все лучше, чем постоянно спрашивать, когда она приедет с работы, и правильно рассчитать время ужина.
Мина словно слышит голоса своих подруг из книжного клуба: «Он же готовит тебе ужин каждый вечер! Ну почему ты так себя ведешь?»
И почему же? Брэди милый, прямо-таки идеальный муж во многих отношениях. Почему она не может открыться ему? Им обоим было бы намного проще, если бы она преодолела черствость своей души.
Мина снова вытирает глаза и пишет:
Я здесь, все в порядке. Телефон был в режиме полета, пока я спала, а потом я забыла отключить.
Это почти правда.
Не волнуйся, я просто хотел убедиться, что все хорошо.
Мина закрывает глаза и делает глубокий вдох, но прежде чем успевает ответить, он снова пишет:
Прости, малыш. Я не пытаюсь тебя контролировать.
А потом еще:
Может, возвращение туда всколыхнуло что-нибудь насчет Пакстон?
Интересно. Он именно что пытается контролировать. И с каждой минутой все больше злится и напрягается. Так продолжалось годами. Она, признаться, ожидала бурной реакции на невозможность связаться с ней в течение нескольких часов, но Брэди довольно спокоен.
Если не считать внезапного вопроса о Пакстон. Но Мина не может не отметить прогресс: либо Брэди стал больше ей доверять, либо учится справляться со своими эмоциями, не устраивая сцен. Она готова принять любой вариант.
Губы Мины подрагивают. На краткий миг, тронутая промелькнувшей в сердце нежностью, она порывается рассказать Брэди о девочке, живущей напротив. О своем срыве на пляже и о недавней вспышке. Но это слишком… Слишком для короткого сообщения, слишком для нее – она не может поделиться сокровенным. И все же – вот он, шанс наладить связь, столь неуловимую прежде, столь желанную для него.
«Я скучаю по ней», – набирает Мина и медлит, прежде чем отправить. Добавляет: «Прошло восемь лет, а я вдруг затосковала, будто это было вчера. Я впервые за столько лет плакала о ней… и с тех пор слезы подступали уже дважды. Не знаю почему. Словно вновь открылась рана».
Она вглядывается в написанное. Столько слов… Она целую вечность не писала Брэди ничего подобного. Палец застывает над маленькой синей стрелкой – кнопкой «Отправить». Одно касание – и Мина сделает шаг навстречу. Шаг, на который не решалась годами.
Но что-то внутри нее каменеет. Она все стирает. И печатает:
Мина нажимает «Отправить».
Сердце наполняется сожалениями. Она упустила такую простую возможность показать ему, что меняется. Но слова уже не вернуть. Нельзя написать что-то еще. Момент упущен. Глаза вновь наполняются слезами – от осознания, что она действительно хочет быть с Брэди откровенной. Хочет, чтобы у них были нормальные отношения. Но словно что-то в ней иссохло и умерло вместе с Пакстон. И теперь, по прошествии стольких лет, она не уверена, что отыщет дорогу назад.
Подъезжая к дому, Мина замечает в окне дома напротив ту самую девочку. Она сидит, опершись локтями о подоконник и положив под щеку ладошку. Мина торопливо выходит из машины и машет ей. Девочка прижимает ладонь к стеклу, и Мина готова поклясться, что снова видит на ее лице то же выражение потерянности. Но на этот раз девочка что-то беззвучно произносит. Мина прикладывает руку к уху, давая понять, что не слышит, не понимает. Но девочка резко разворачивается, и светлые волосы хлещут по стеклу.
