– Под мою ответственность, – сказал я.

Кейт неохотно кивнула, и, когда настал наш черед, мы утвердили Сэнди в качестве последнего члена жюри.

В самом конце были отобраны еще двое запасных, после чего судья сказал:

– Мы потратили более чем достаточно времени, собирая этот состав жюри. Рассматривать дело начнем послезавтра. Мистер Корн, мисс Брукс и мистер Флинн – будьте готовы.

Когда мы выходили из зала, один вопрос по-прежнему не давал мне покоя.

Зачем Сэнди солгала прокурору, заявив, что не знает меня?

Комната в «Лисичке» с каждым разом казалась мне все более тесной. Было уже больше восьми вечера, и мы весь день проторчали в ней, изучая материалы дела. Блок почти весь день просидела на телефоне, а мы с Гарри были заняты чтением и размышлениями. Кейт заполнила комнату своими заметками и вообще таким количеством всяких бумаг, что я уже не знал, какая из них о чем. Дело вроде все больше раздавалось вширь, но вперед мы не продвинулись ни на шаг.

– Не удалось связаться с тем патологоанатомом, Фарнсвортом? – спросил я.

Блок помотала головой.

– Ладно, предоставь это мне. А ты берись за Корна и не слезай с него, пока не нароешь что-нибудь полезное.

Она кивнула.

– Нам давно уже нужно обсудить стратегию касательно свидетелей обвинения, – сказала Кейт.

– Знаю. Но сейчас я не могу связно мыслить.

Гарри выбрался из кресла, подобрал лист бумаги и кнопкой приколол его к стене. Потом вооружился фломастером и начал составлять список свидетелей обвинения.

– Итак, что мы тут имеем? Во-первых, у обвинения есть отец Скайлар, Фрэнсис Эдвардс. Он будет давать показания либо в самом начале, либо в конце процесса. Выдаст что-нибудь, чтобы встряхнуть присяжных. Затем дующий в дудку окружного прокурора судмедэксперт, мисс Прайс, выложит присяжным кое-какие кровавые подробности. Затем у нас есть эксперт-криминалист окружного прокурора, Шерил Банбери. Она подтвердит, что кровь под ногтями Скайлар принадлежит Энди. У нас по-прежнему нет плана, как от всего этого отбиться. После этого достаточно владельцу бара поведать нам, что Энди и Скайлар в тот вечер поцапались прямо у него на глазах, и всё – сливай воду. Корну даже не понадобится этот тюремный стукач, Лоусон, или шериф Ломакс с его подписанным признанием нашего клиента, чтобы добиться обвинительного приговора.

– И, до кучи ко всему, состав присяжных явно не в нашу пользу, – сказала Кейт. – Даже если б у нас и имелись какие-то серьезные контраргументы касательно показаний экспертов и владельца бара, на признании Энди мы прочно застрянем. Я просто не вижу, что мы можем выиграть это дело, Эдди. Прости: я думаю, что Энди невиновен, но не вижу выхода из этой ситуации.

Я кивнул.

– Эти звездообразные отметины на голове у Скайлар явно важны. Судмедэксперт штата не включила их в свой отчет. А значит, они как-то не бьются с позицией окружного прокурора, хотя я никак не могу понять, каким образом. Почему эти отметины исключены из отчета? Дело явно не в том, что их просто пропустили или что при аресте у Энди не было такого кольца на пальце, – ничуть не сомневаюсь, что Корн мог найти где-нибудь точно такое же и подбросить его Энди. Нет, есть тут что-то еще. Что-то, чего мы не видим.

– К примеру, записи с камеры наблюдения на заправке в ночь убийства, – заметил Гарри, скривившись.

– Корн тщательно заметает следы, – продолжал я. – Он нарушает правила, скрывает улики, которые помогают защите, и я думаю, что он имеет какое-то отношение к убийствам Коди и Бетти. Просто посмотрите на этого деятеля – это же просто ходячий мертвец! И он буквально помешан на смертной казни. Нет, если мы хотим прижать его и спасти Энди, то должны действовать умнее – и грязнее, чем Корн.

Я достал свой сотовый, выбрал контакт и ткнул на «Позвонить». Ответили мне быстро. Ни приветствий, ни любезностей – у него не было на это времени.

– Я уже слышал про Коди и его секретаршу. Ты сам-то цел? – спросил Берлин.

– Мы в полном порядке. Нас не так-то просто напугать. Послушай, дело против Энди сшито так, что не подкопаешься. Этот гаденыш Корн то ли спрятал, то ли просто уничтожил записи с камеры наблюдения, которые могли бы показать нам настоящего убийцу и оправдать Энди. И от нашего судмедэксперта по-прежнему ни слуху ни духу. Похоже, Корн и до него успел добраться. Убийство Коди и Бетти – это сигнал в нашу сторону.

– Думаешь, Корн как-то причастен к этому? – спросил Берлин.

– Я не могу этого доказать, но думаю, что да.

– Что я могу сделать?

– Мне нужно еще деньжат.

– Я проверил счет, там все еще доступно триста семьдесят пять тысяч долларов. Этого мало? – изумился Берлин.

– Нет. Мне это понадобится для кое-чего другого. Еще сотни штук вполне должно хватить, – сказал я.

– И на что пойдут эти дополнительные сто тысяч?

– Не думаю, что тебе захочется это знать.

– Эдди, я думаю, будет лучше, если я буду точно знать, что для чего нужно.

– Разумно. Дело в том, что я хочу подкупить одного из присяжных.

До суда у меня оставался всего один день. Пораньше поднявшись, я укатил на «Приусе» еще до рассвета. Округ Санвилл – самый маленький в штате, но расположен он по соседству со вторым по численности населения округом и неподалеку от административного центра этого округа – города Мобил. То, что это название произносится именно так, а, к примеру, не «Мобайл», я списал на какое-то французское или креольское наследие. По сравнению с крошечным Бакстауном атмосфера здесь была куда как более безмятежной. Я предположил, что вооружена до зубов всего лишь половина из встреченных мною на улице людей. Вокруг царило такое спокойствие, насколько это вообще возможно в Алабаме.

Припарковавшись на какой-то горбатой улочке сразу после девяти утра, я выбрался из машины и двинулся к большому особняку, расположившемуся в разрисованном белыми штакетниковыми заборами пригороде. Это было место, где наверняка имелись правила, определяющие, на какую высоту дозволено вырасти траве у тебя на лужайке, прежде чем кто-то другой подстрижет ее вместо тебя, а затем выставит тебе счет. Я открыл калитку, поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Как и все дома на этой улице, этот был в отличном состоянии и выглядел так, словно его только что покрасили.

Дверь открыл мужчина в домашнем халате, лет шестидесяти или около того, с лентой седых волос, обрамляющих лысую макушку. Халат был не из дешевых – из красного шелка. Тонкий, чтобы можно было носить летом. Правый боковой карман халата заметно оттопыривался, и я сразу узнал за тканью очертания револьвера. Хозяин дома, похоже, опасался незваных гостей даже при дневном свете.

– Доктор Фарнсворт? – произнес я.

– Кто вы? – спросил он вместо ответа, и рука его нырнула в оттопыренный карман.

– Меня зовут Эдди Флинн. Я адвокат и представляю интересы Энди Дюбуа, – ответил я, делая шаг вперед и подпирая дверь ногой.

Он попытался закрыть ее, отвернулся, но дверь уперлась в мой ботинок и не сдвинулась с места.

– Вы нарушаете границы частной собственности, – предостерегающе произнес Фарнсворт.

– Я разговариваю со свидетелем-экспертом, который не выполняет свою часть договора.

– Я отошел от дел, – сказал он.

– Как и Коди Уоррен. Теперь уже навсегда. И его офис-менеджер, Бетти, тоже.

– Бетти мертва?

– Их нашли прошлой ночью. Оба тела были оставлены в брошенной машине во владениях Дюбуа. Доктор, я понимаю, что вы напуганы, но мне нужно с вами поговорить.

Фарнсворт примолк, и я видел, как он что-то подсчитывает в уме. Взгляд его метался вправо-влево. У меня сложилось впечатление, что о смерти Коди он уже знал. Хотя случившееся с Бетти оказалась для него неожиданностью. Об этих убийствах не было ни слова ни в газетах, ни по телику. В управлении шерифа на сей раз решили помалкивать в тряпочку, что было более чем подозрительно.