— Тогда что ты хочешь?

— Мою долю.

Он ухмыльнулся, словно отпустил пошлую остроту.

— Изоляция малышки, эксклюзивный уход за ней силами нашей милой докторши, бонус для уборщицы — тебе не кажется, что сохранение всего этого в тайне чего-то стоит?

— Ты собираешься меня шантажировать? — изобразил удивление Егор. В действительности он бы очень удивился, если бы Вейт поступил по-другому.

Как бы извиняясь, Вейт поднял обе руки вверх.

— Хей, я лишь не хочу, чтобы сорвалась твоя сделка с чилийской мордой.

Егор улыбнулся. В его фантазии Икар вгрызался все глубже во внутренности его племянника. Вейт, принявший улыбку Егора за знак согласия, наклонился вперед:

— Это не должно быть вознаграждением за мое молчание. Я хочу заработать эти деньги.

Егор, у которого уже давно был готов план, довольно долго пристально смотрел в голубые со стальным отливом глаза своего племянника. В течение двадцати секунд в каюте было слышно только тихое жужжание кондиционера, сопровождаемое постоянными звуками, которые издает круизный лайнер такого размера, когда бороздит океанские просторы. Сейчас они шли со скоростью около двадцати узлов, да и волнение моря значительно усилилось.

— О’кей, заключим сделку, — сказал наконец Егор и постучал пальцем по фотографии на пассажирском бланке, лежавшем перед ним на столике. — Найди этого Тиаго, и получишь пятьдесят тысяч долларов наличными.

Вейт присвистнул, как строительный рабочий, мимо которого проходит девушка в мини-юбке.

— Что он натворил?

— Он изнасиловал маленькую девочку.

Лицо Вейта помрачнело.

Егор никогда не мог понять, почему люди, которые засовывают осколок стекла беспомощным женщинам в горло, считают себя гораздо лучше, чем педофилы. К счастью, ему еще никогда не представлялась возможность всерьез познакомиться с иерархией, царящей среди заключенных в тюрьме.

— Девочку, которая лежит в «Адской кухне»?

— Именно ее.

— Сколько ей лет?

— Одиннадцать.

— Что этот ублюдок мог искать в каюте?

— То же, что и ты, — сочинил Егор, который отнюдь не думал, что этот южноамериканский новоявленный Казанова был каким-то образом связан с исчезновением Анук Ламар. — Как и ты, он выяснил, где работает Шахла, и поджидал ее, чтобы допросить. Хотел узнать, не гонимся ли мы уже за ним по пятам.

Эта история, которую Егор только что высосал из пальца, имела такие дыры, в которых мог бы утонуть даже «Султан», но, кажется, Вейт ничего не заметил.

— А что случилось с родителями малышки, где они? — спросил он.

Егор махнул рукой:

— Это мои друзья. Они не хотят, чтобы это дело получило огласку. Просто найди этого мерзавца.

— И что с ним делать, если я его найду?

Хороший вопрос. Егор надеялся, что ему самому не придется заводить разговор на эту тему.

Он убрал Икара со своих колен, встал с дивана и, шаркая ногами, подошел к серванту под тяжелым хрустальным зеркалом у входа в апартаменты. Здесь он выдвинул самый верхний ящик.

— Будь креативнее! — сказал он. Потом проверил барабан, передвинул рычажок на нижней стороне ствола и сунул в руку Вейта револьвер.

Брось меня, если я тебе нужен. Подними меня, если я тебе больше не нужен.

На пути в носовую часть «Султана» Мартин невольно вспомнил загадку, вычитанную несколько лет тому назад в какой-то книге, название которой уже давно забыл. Но не забыл отгадку: якорь.

Он хотел бы, чтобы и те загадки, которые ему задали последние события на корабле, отгадывались так же легко. Однако он опасался, что посещение якорного отсека принесет с собой больше вопросов, чем ответов.

Он начал с осмотра официального и в принципе единственного якорного отсека корабля, расположенного на третьей палубе.

На одиннадцатой палубе хранился всего лишь небольшой запасной якорь, цепь которого, лежащую под открытым небом, мог свободно обозревать любой посетитель прогулочной палубы. Здесь не было никакой возможности незаметно прятать кого-то продолжительное время.

— Мы на месте! — сказала Елена Бек. После того как Мартин последовал за докторшей по узкому проходу без окон, который проходил вдоль внешнего борта, они оказались позади музыкального театра. Пройдя через узкий вход, они очутились перед стальной дверью с надписью «Якорный отсек». За дверью их встретил Бонхёффер — и оглушительный шум.

— Почему так долго? — спросил Мартин капитана, который по понятным причинам не хотел здороваться с ним за руку. Кончиками пальцев он нервно проверил, как сидит пластиковая защитная маска на его сломанном носу.

— Долго? — Бонхёффер посмотрел на свои наручные часы.

Было семнадцать часов судового времени, и уже прошло почти два часа, прежде чем он решился допустить их сюда. И у Елены не было объяснения такой задержке.

— Как вы заметили, мы только что развили приличную скорость! — крикнул Бонхёффер.

В стоявших под углом, как на чердаке, бортовых стенках на носу корабля не было застекленных иллюминаторов, а только открытые люки. Так близко к поверхности моря и при той высокой скорости, которую развил тем временем «Султан», кругом стоял такой рев, что приходилось буквально кричать, чтобы понять друг друга. У Мартина возникло такое чувство, что он стоит в стальном котле, по которому снаружи бьют из водометов.

— Обычно доступ сюда при плавании на максимальной скорости вообще невозможен, — сказал капитан и рассказал Мартину, что в прошлом году одному пьяному канадцу удалось забраться в якорный отсек и отпустить якорные цепи с лебедки. Якорь мог повредить винт, а судно могло получить пробоину и полностью лишиться маневренности. В момент этого инцидента «Султан» только что полностью заправил баки. Тяжелым дизельным топливом стоимостью три с половиной миллиона евро, которого должно было хватить на следующие десять дней. Невозможно себе представить, что случилось бы, если бы якорь пробил топливные баки.

Сегодня пьяница сидит в тюрьме из-за опасного нарушения судовой техники безопасности, и с момента этого инцидента двери, ведущие на якорные палубы, могут открываться только при выходе судна в море и при его заходе в порт.

— Сначала я должен был отдать распоряжение своему главному инженеру отключить электронную блокировку дверей, — закончил Бонхёффер свои объяснения. — Сделать это быстрее было просто невозможно.

Мартин осмотрелся вокруг. Они вошли в помещение, расположенное по левому борту. На площади, где свободно разместились бы двадцать парковочных мест, стояли устройства, похожие на турбины, возможно, это были генераторы. Он увидел стальную коробку, используемую для хранения швартовых концов, с их помощью судно закрепляется у причала, а также множество металлических шкафов, похожих на те, в которых устанавливают блоки предохранителей, с приклеенными на них предупреждающими знаками тока высокого напряжения.

И разумеется, здесь была якорная цепь. Покрытая черным лаком и впечатляющего размера. Вблизи она выглядела как нагрудное украшение пятидесятиметрового великана. Мартин мог без труда просунуть свою руку сквозь звенья этой цепи. И дюжина рук понадобилась бы для того, чтобы поднять хотя бы одно из этих звеньев.

— Семнадцать тонн, — сказал Бонхёффер и похлопал стального монстра, словно они находились на экскурсии и осматривали достопримечательности.

Цепь проходила через огромный стальной ролик, выкрашенный лаком фисташкового цвета, через цепное зубчатое колесо, напоминавшее железнодорожное колесо огромного размера, затем опускалась через лебедку меньшего размера вниз в шахту шириной с дымовую трубу, которая в настоящий момент была плотно закрыта якорем, торчавшим в стенке внешнего борта.

Мартин сразу же вспомнил рисунок Анук.

Через многочисленные щели и пустоты он мог видеть бурные воды Атлантики.

— Сам якорь весит тоже около десяти тонн, — сказал капитан и прошел в глубь помещения.

Елена и Мартин последовали за ним. При этом Мартин заметил, что якорных устройств было два: по одному с правого и с левого борта. Оба огромных цепных зубчатых колеса, установленные соосно, разделялись платформой, на которой находился ящик с множеством рычагов. Каждое большое колесо было оснащено металлическим тормозным колесом, которое нужно было вращать, словно исполинский вентиль, чтобы опустить якорь или прервать его спуск.