Митч вздыхает и трет ладонью седую щетину.

– Блин. Ты уже сказала Грейс?

Брук качает головой.

– Не похоже, что вчера Грейс промахнулась случайно. Интересно, что она сделает с тобой, если узнает о Кинси? Скажи, как пересечь границу, и я сохраню это в тайне.

Он на минуту замирает и снова вздыхает. Брук скрещивает руки на груди. На улице не холодно, но она промокла насквозь, а ветер холодит кожу. Грейс и Дерек могут появиться в любую минуту.

– Пойдем внутрь, – говорит Митч и берет ее за руку.

Брук стряхивает его руку.

– Нет. Скажи, как пересечь границу. Думаешь, Грейс еще долго будет за тебя держаться? Она хочет покончить с этим. Разве ты не слышал?

Митч хмыкает.

– Я ей нужен.

– Черта с два.

Митч поджимает губы, но молчит. Наверняка уже думал об этом. Зачем Грейс платить ему после того, как все закончится? Как она может расстаться с ним и пожелать жить долго и счастливо, учитывая, сколько он знает?

Митч смотрит на то место, где умерла Кинси, и говорит:

– В конструкции границы есть изъян. Жаль, что вы не знали об этом, когда Кинси себя вырубила. Грейс даже не подозревает.

– Это еще что значит? – говорит Дерек, наблюдая в окно, как Грейс и Митч уезжают в дождь.

Брук насквозь промокла, дрожит от холода, но уже сообщила ему новости.

– Понятия не имею, – говорит она, – но граница не всегда работает безотказно.

– Больше он ничего не сказал?

Брук качает головой.

– Я надавила на него, но он сказал, что если я такая умная, как ему кажется, то сама разберусь.

– А Грейс не знает об этом изъяне?

Брук пожимает плечами.

– По его словам – не знает.

– И как ты думаешь, что это?

Она вскидывает руки и шлепает по мокрым бедрам.

– Это должно быть как-то связано со взрывом ошейника. Потому что иначе как это может быть связано со смертью Кинси?

– Блин, – выдыхает Дерек и проводит рукой по волосам. – Я кое-что слышал, когда был там с ней. С Кинси.

Брук впивается в него взглядом.

– Ты же знаешь этот постоянный гул от границы? – продолжает Дерек. – Так вот, он затих прямо в тот момент, когда ее ошейник защелкал.

– И ты мне этого не сказал? – выкрикивает Брук.

– Откуда мне было знать, что это что-то значит?

– А если это означает, что граница отключается? – Она замолкает. – Ошейник Коди, – шепчет она с восторгом и смотрит на Дерека. – Мы могли бы бросить ошейник Коди через границу и посмотреть, что произойдет!

– Ошейник Коди не работает. Все равно что бросить кусок металла.

– Значит, мы его зарядим.

Дерек не находит причин спорить с этой идеей. Если граница отключается при детонации ошейника, это может сработать.

Но потом приходит следующая мысль. Нет.

Одному из них все равно пришлось бы пересечь границу, чтобы это проверить. Так что, даже если с ошейником Коди получится, у них нет возможности реализовать эту идею без огромного риска.

– Одному из нас все равно придется прыгнуть через границу, полагаясь на удачу, поскольку мы не уверены, что детонация ее отключит, – говорит он.

По мнению Дерека, ни один из них не станет лабораторной крысой, которая это проверит. И точка.

– Наверняка дело в этом. Что еще это может быть?

Дерек пожимает плечами. Это вполне возможно, хотя не наверняка.

Брук, похоже, размышляет, и с ее лица исчезает все волнение по поводу этой идеи.

– Митч сказал, что отключил ошейник Коди. Его, вероятно, нужно включить, а я не знаю как. Мне надо переодеться, – шепчет она и уходит к себе.

Дерек сидит в гостиной, мысли вихрем проносятся в голове – он обдумывает другие варианты. Каждый раз, когда ему что-то приходит в голову, разум снова вскипает. Ошейник Коди может оказаться способом отключить границу, но это все равно авантюра. Или план может вообще не сработать.

В любом случае не исключено, что Митч лжет. С другой стороны, у них нет времени. В лучшем случае в запасе считаные дни, прежде чем эти говнюки устроят новую свадьбу.

Брук выходит из спальни уже в сухой одежде и снова обретает привычную стойкость и непробиваемость. Она идет на кухню и смачивает полосатую губку в раковине, как будто ничего не произошло.

– Что ты делаешь?

– Убираюсь.

– Зачем? Какой смысл?

Брук бросает мочалку.

– Никакого смысла, ясно? Все тут бессмысленно. Всегда было. В этом маленьком мирке. Но я больше не хочу смотреть на пригоревший суп.

Она вытирает нос и пытается скрыть, что плачет.

Дерек идет на кухню и подходит к Брук.

– Нельзя сдаваться, – говорит он, готовясь к ее гневу.

Но она спокойна.

– В глубине души я готова сдаться, – шепчет Брук. Она отрешенно смотрит куда-то в пространство. И это беспокоит больше, чем ее гнев. – Пересечение границы, даже если я умру, все равно будет чем-то вроде свободы. Впервые за долгое время я возьму свою жизнь под контроль.

– Ни за что, – говорит Дерек. – Этого не будет. У нас чуть больше времени, чем мы считали, так что давай используем его, чтобы придумать другой план.

Брук кричит. По-настоящему кричит, как викинг с оскаленными зубами и брызгами слюны, и Дерек вздрагивает.

– Нет! Больше никаких идей. Больше никаких планов! – Брук обходит кухонный остров, подальше от Дерека. – Я больше не вынесу. Я лучше проведу последние дни спокойно, вспоминая свою жизнь – дочь, чье детство я пропустила, маму, родных, любимую работу, которую только что получила, когда меня похитили. Я лучше подготовлю себя к концу. А не буду трепыхаться, чтобы сделать что-то невозможное и в результате потерпеть неудачу.

– У тебя есть дочь? – спрашивает Дерек.

Он понятия не имел, и в его голове это переводит Брук в другую категорию. Он ничего не может с собой поделать. Тот проклятый инстинкт защитника, который привел его в полицию. Он должен вытащить ее отсюда.

Брук моментально закрывается.

– Неважно.

– Ну ладно, а если мы придумаем план, который не провалится?

Брук снова вскидывает руки.

– Не знаю. Но с меня хватит.

– Ты всегда так говоришь, – пытается смягчить голос Дерек.

– На этот раз я серьезно.

– Послушай, – говорит он, для убедительности хлопая рукой по столешнице, – когда я впервые приехал сюда, ты меня раскусила. Попала в точку. Я неудачник. Я только и умею, что сдаваться. Именно этим я занимался всю жизнь. Кроме того времени, которое провел здесь. Понятия не имею, почему мне пришлось столько ждать, чтобы усвоить этот урок. Но, попробовав оба пути, я говорю тебе, что лучше выложиться по полной и попытаться. Даже если это означает, что ты можешь потерпеть неудачу. Я лучше умру, чем буду влачить это жалкое существование.

Брук вздыхает и, кажется, смягчается. Она прикусывает верхнюю губу, и Дерек воспринимает это как знак, что она готова его выслушать. Выслушать его душещипательную историю.

«Была не была».

Ему позвонили в три часа ночи, и Дерек тут же подумал, что не хочет беспокоить жену, хотя она бросила его несколько недель назад. Вот насколько он был не в себе. Не мог заснуть, пока не напьется до беспамятства. А спал максимум четыре часа и просыпался с раскалывающейся головой, все еще в бреду. Это была первая ночь за долгое время, когда Дерек действительно выспался.

На другом конце линии начальник сказал, что в канаве нашли тело маленькой девочки и Дереку нужно приехать.

Дерек работал в отделе убийств. Уже несколько лет был детективом со впечатляющим послужным списком. Просто невероятным. Он раскрыл все дела, которые ему поручали. Работа была для него всем. Чем-то бо́льшим, чем просто работой. Призванием. Ты находишься рядом с людьми в самый худший день их жизни. Не случись этого, ты им не понадобился бы, но, возможно, можешь сделать что-то хорошее. Так он думал раньше.

Неизвестная девочка была мертва уже по крайней мере неделю, ее завернули в брезент и бросили на обочине. Кто знает, кому понадобилось выгуливать собаку в три часа ночи, но именно так ее и нашли. Что-то в ее деле очень сильно зацепило Дерека. Ничего шокирующего. Никаких признаков сексуального насилия. Просто мертвая девочка. Тем не менее он должен был раскрыть это дело.