В настоящий момент она сидела на корточках или парила (во сне всегда трудно сказать) между ветвями, прямо рядом с коршуном, который вместе с ней смотрел вниз на девочку.

— Ей нужно быть начеку! — сказала птица, и Йола, которая очень хорошо знала, что коршуны не умеют разговаривать, ничуть не удивилась этому в своем сне и начала беседовать с хищником:

— Почему? Джеймс уже тут?

Коршун повернулся к ней. Его зрачки были цвета красных тлеющих угольков. Когда он открыл клюв, откуда-то неожиданно появился паук, заполз ему в клюв и с хрустом исчез там.

— Нет, — ответил он и всколыхнулся всем телом, словно хотел стряхнуть воду с оперения. — Видишь там внизу? — Он указал правым крылом на разрытую землю посреди листвы прямо за стволом, к которому прислонилась спящая девочка. — Это странно.

— Что ты имеешь в виду? — спросила бесплотная Йола, которая не очень хорошо видела в сумерках; лишь то, что в куче листвы что-то шевелилось.

— Время течки обычно заканчивается в марте. Тебе не повезло. — Коршун говорил теперь голосом фрау Яспер на уроке биологии. — Должно быть, веприцу настигла смерть.

— Что такое веприца?

— Самка дикого кабана, глупышка. Она определяет время спаривания, потому что самцы плодовиты весь год.

— А! — Теперь Йола это тоже увидела. Четыре хорошеньких поросенка, которых она с удовольствием бы погладила по молочно-кофейной, с белыми полосками и кое-где с небольшими пятнышками шерстке: отсюда сверху казалось, что она блестит даже сильнее, чем у Мистера Типпса.

— Как мило, — сказала Йола коршуну, но тот помотал головой.

— Как смертельно, — проскрежетал он и повернул клюв чуть правее.

Йоле пришлось нагнуться вперед, чтобы посмотреть, что птица хотела показать ей на этот раз.

— Ты это слышишь? — спросил коршун.

Она наклонила голову набок, уставилась в темноту, куда смотрела хищная птица, и пыталась полностью сконцентрироваться на шорохе. На шуршании ломающихся кустарников, веток, которые сгибались и снова бились друг о друга.

— Почему ты сказал, что мне не повезло? — спросила она коршуна, но тот неожиданно исчез. Вместо него рядом с ней вдруг оказался киллер. Он улыбался окровавленными губами, на голову был натянут капюшон. Один глаз, как маятник, болтался на зрительном нерве и подмигивал ей.

— Потому что ты ждешь помощи, а придет смерть, — сказал покойник, который тоже мог говорить, и стащил капюшон с головы: там не хватало черепной крышки.

Йола закричала, но ее дикий крик был без труда заглушен Безликим (у которого теперь действительно не было лица!), он не произнес больше ни слова, но испускал низкий хрюкающий рев, как медведь или очень, очень большая собака.

Йола отпрянула от киллера, потеряла равновесие и стремительно полетела вниз с дерева, прямо в свое собственное тело.

— Слава богу! — с трудом перевела дыхание Йола, придя в себя. Мерзнувшая, дышащая, напуганная, но она была жива. И не спала!

«Просто сон», — подумала девочка, удивляясь, почему рев никак не прекращался. И почему вдруг запахло протухшим бульоном «магги».

Ну и вонь.

Она открыла глаза и внезапно поняла, что имел в виду коршун, когда говорил голосом фрау Яспер, что ей не повезло. И почему киллер в ее сне был так уверен, что смерть скоро придет.

Перед ней, метрах в трех, стоял дикий кабан (веприца?), размером с «харлей-дэвидсон» — разъяренный и, судя по агрессивному взгляду, с одним-единственным намерением: всеми средствами защитить свой выводок, у которого за Йолиным деревом была лежка. А если потребуется, и уничтожить угрозу.

Только Фиш объяснил мне, что считает меня педофилом-извращенцем, как за моей спиной с сильным шумом открылась противопожарная дверь толщиной с кирпич, через которую я ранее, видимо, и попал в этот бункер. Я увидел, как Спук ввел в помещение двоих людей, одного из которых я знал всю свою жизнь. С другим впервые столкнулся несколько часов назад.

— Космо! — громко закричал я, испытывая неожиданное счастье оттого, что снова вижу его живым и здоровым.

Взглянув на другого человека рядом с ним, я в первый момент настолько опешил, что потребовалось несколько секунд, прежде чем я вспомнил имя.

— Фрида? — Я встал, не обращая внимания на приказ немедленно сесть на место. Мне хотелось лишь одного: как можно быстрее оказаться рядом с женщиной, которая меньше часа назад разговаривала с моей дочерью. — Как Йола?! — крикнул я, направляясь к ней.

— Ей больно!

Эти слова огорошили меня. Я снова повернулся к Фишу, потому что не Фрида, а именно он только что мне ответил.

— Что?

— У нее повреждена нога. Был взрыв.

Я снова повернулся вокруг своей оси, потому что на этот раз со мной говорила Фрида. От предложений, которые с разных сторон по очереди сыпались мне на голову, у меня закружилась голова, как в прямом, так и в переносном смысле.

— Ради бога, какой еще взрыв?

Йоле больно. ЕЙ БОЛЬНО!

— Сядьте! — обратился ко мне Фиш. Он еще раз повторил приказ, чуть громче, но я не собирался слушаться его.

— ЧТО ЗА ВЗРЫВ?

Мой голос эхом разносился по бетонному собору.

Я вздрогнул, когда мне на плечо легла рука. Фиш. Он пытался усадить меня на стул.

— Уберите свои грязные пальцы, — сорвался я и поднял руки, насколько позволяли наручники. До этого фактор внезапности был на его стороне. Если он еще раз попытается меня ударить, я разобью ему челюсть связанными руками.

Судя по выражению лица Фиша, он понял мою решимость.

— Со мной вы, возможно, справитесь, но у Спука есть оружие. Вам отсюда все равно не сбежать. Так что остыньте до рабочей температуры, чтобы мы могли поприветствовать наших гостей надлежащим образом.

— Мы не гости. Нас насильно сюда притащили.

— Меня нет, — вмешалась Фрида, которая теперь приблизилась ко мне.

— Как это? — удивленно спросил я и посмотрел на Космо, который пока не произнес ни слова и лишь пожал плечами.

— Меня не похищали, — заявила она. — Скорее спасли!

Спасли?

Я понимал все меньше.

Фиш снова рискнул положить руку мне на плечо.

— Я вам объясню, — начал он, но до объяснения дело не дошло, потому что в этот самый момент заработали сирены, как при воздушной тревоге. Громче, чем любые сигнализации, которые я когда-либо слышал.

Это была скорее ирония судьбы, что именно бегство по сумрачным коридорам туннеля наконец-то пролило свет на ту темень, в которой я пребывал вот уже двадцать четыре часа.

Но прежде я стал свидетелем хладнокровного и абсолютно неожиданного убийства.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — услышал я крик Космо. Его голос с трудом перекрикивал вой сирен.

— Они здесь, — ответила Фрида между двумя длинными звуковыми сигналами.

Пронзительные басы звучали, как саундтрек к научно-фантастическому фильму, в котором космическая станция в любой момент готова взлететь на воздух. Не хватало только отрезвляющего женского голоса, который через потолочный громкоговоритель ведет обратный отсчет и рекомендует немедленно покинуть опасную зону.

— Кто идет сюда? Кто они? — хотел знать я.

К моему удивлению, ко мне подошел Фиш и ключом расстегнул наручники.

— Иешуа!

— Кто такой Иешуа? — спросила Фрида. Если только что при встрече она казалась удивительно собранной (Меня спасли!), то сейчас во взгляде читалось испуганное недоумение.

— Ты их не обыскал? — Фиш напустился на своего подельника и принялся проверять меня.

Спук рассердился:

— Конечно, обыскал. Ни передающего, ни принимающего радиоустройства. Я думал, мы от них оторвались. Не представляю, как они смогли так быстро нас обнаружить.

— Да? А это что? — Фиш вытащил из моей куртки что-то, напоминающее маленькую батарейку от часов, и показал Спуку.