Блок ковырнула гравий носком ботинка.

– Такая уж у меня работа.

Джейн ненадолго примолкла, после чего произнесла:

– Господи, да как же вы прочтете эти материалы за полчаса? У меня в багажнике две полные коробки документов!

Бровь у Блок опять едва уловимо дернулась верх.

– Тогда пошли, – сказала Джейн.

Блок потребовалась всего пара дней, чтобы просмотреть последние двадцать дел по преступлениям, наказуемым смертной казнью, возбужденных Корном. Может, два из них были бы квалифицированы другими окружными прокурорами как просто тяжкие преступления, но Корн определил их по всей строгости закона, всякий раз требуя высшей меры наказания. Десять из этих двадцати человек были явно виновны. Не то чтобы они заслуживали смерти, подумала Блок, но все-таки не удостоились бы большого сочувствия со стороны общественности, если б ей удалось найти со стороны Корна какие-то нарушения. Девять из остальных десяти обвиняемых представляли собой молодых людей с какими-либо умственными или психологическими проблемами. Защитники у всех вроде работали достаточно эффективно, не для галочки, и ничто тут внимания Блок не привлекло.

Пока она не дошла до дела Дариуса Робинсона. Тот был осужден в соответствии с региональным законом о соучастии, согласно которому, если вы имели отношение к какому-либо преступному деянию, то несете полную ответственность за всё преступление целиком, даже если сыграли в нем лишь совсем незначительную роль. Дариус был осужден за разбой и убийство. Он был водителем, который помог бывшему преступнику по имени Портер скрыться, когда тот украл некоторую сумму денег с площадки для подержанных автомобилей и застрелил ее владельца. Дариус утверждал, будто и знать не знал о том, что у Портера есть оружие, – что он просто подвез его, чтобы тот мог забрать купленную им машину. И что когда Портер бегом вернулся к его машине с пистолетом в руке и сумкой с наличными, то пригрозил пристрелить Дариуса, если тот немедленно не увезет его оттуда.

Позже Портер был застрелен полицией, а Дариуса выследили, потому что два человека сумели запомнить номер его машины.

Именно это и привлекло внимание Блок.

Когда собираешься совершить вооруженное ограбление, воспользоваться для этого собственной машиной – не самая лучшая мысль. Вообще-то для этого нужно быть полным дебилом. А Дариус Робинсон такого впечатления не производил.

Джейн открыла багажный отсек «Линкольна», Блок вытащила оттуда коробку, поставила ее на заднее сиденье, села туда сама и начала просматривать бумаги. С первой коробкой она покончила всего за десять минут. Джейн протянула ей вторую.

Девятнадцать минут спустя Блок достала из второй коробки какой-то единственный листок и объявила:

– У меня всё. Пойдемте со мной.

Они вылезли из машины, и Джейн последовала за Блок со стоянки через улицу к кондитерской напротив.

– Мы уже поговорили с владелицей этого заведения, Дороти Мейджорс. Она лишь подтвердила то, что рассказала полиции. Она ничего не слышала и не видела. Она совершенно глухая, – сообщила Джейн.

Когда дверь кондитерской открылась, у притолоки звякнул колокольчик. Почти сразу же за прилавком из подсобки появилась женщина в синем фартуке поверх белой блузки. На щеке у нее белела сахарная пудра, еще больше которой покрывало ее руки и фартук. Двигалась она в сопровождении белого сладко пахнущего облачка. Волосы у нее были седые, и трудно было сказать, сколько на них осело все той же пудры.

– Доброе утро, – поздоровалась женщина.

– Доброе утро, – отозвалась Блок. – Я из офиса окружного прокурора. Я хотела бы поговорить с Дороти Мейджорс по поводу дела Дариуса Робинсона.

– Ну, Дороти – это я. Я думала, что с этим давно покончено. Он… А разве его не…

– Его казнили в прошлом году, – перебила ее Блок. – Мы просто уточняем кое-какие детали, прежде чем отправить дело в архив. Надеюсь, вы не против.

Дороти лишь отмахнулась:

– Нет, вовсе нет. Что вам от меня требуется?

Блок протянула ей листок бумаги. Это было единственное заявление Дороти в деле, и оно было подготовлено тем сотрудником прокуратуры, который рассматривал апелляцию Робинсона.

– Вы заявили в прокуратуре, что в тот день абсолютно ничего не слышали.

Хозяйка магазинчика взяла документ, глянула на него. Там было всего несколько строк, в которых, помимо ее адреса и рода занятий, говорилось, что выстрела она не слышала, поскольку у нее проблемы со слухом, и ничего не видела.

– Ну да, я помню, как подписывала эту бумагу. Я не слышала выстрела, так что у меня не было причин выйти и посмотреть, что случилось, – сказала она, хотя не удержалась и бросила взгляд через плечо Блок на колокольчик над дверью. Дороти явно услышала его звяканье, когда Блок и Джейн вошли.

– Хорошо, – сказала Блок. – Значит, вы не сказали тому человеку, что все-таки слышали выстрел, что вышли на улицу и видели, как все это произошло.

Дороти улыбнулась, хотя уже не так приветливо, как совсем недавно, и спросила:

– Напомните-ка мне, откуда вы?

– Из офиса окружного прокурора. Всё в порядке, мэм, вы можете говорить свободно.

Дороти некоторое время молчала, протирая прилавок тряпкой и обдумывая заданный вопрос.

– Кто вам сказал, что я слышала выстрел? – наконец произнесла она.

– Это само собой разумеется, мэм. Ваш маленький колокольчик над входной дверью звонит с громкостью около сорока децибел. Реактивный двигатель, сжигающий один галлон топлива в секунду, выдает сто сорок децибел. Портер стрелял из девятимиллиметровой «Беретты», парабеллумовской пулей с полым наконечником. Он сделал это снаружи, в ста пяти футах от вас. В результате громкость звукового удара в момент преодоления звукового барьера составила не менее ста шестидесяти децибел. Вы только что слышали этот крошечный колокольчик. Значит, слышали и выстрел.

– Я вышла, как и сказала шерифу, сразу после того, как услышала выстрел, и увидела какого-то парня с сумкой. Он стоял на улице, наставив пистолет на водителя машины, и кричал, что если тот не откроет дверь, то он убьет его. Вот то, что я сказала шерифу Ломаксу. Он сказал, что мне следует держать это при себе. Он не давал мне ничего подписывать. Теперь все нормально?

– Всё в порядке, мэм. У вас был подобный разговор с окружным прокурором?

– Нет, я разговаривала только с шерифом. Я сделала что-то не так?

– Не волнуйтесь, и спасибо за сотрудничество. Если нам понадобится что-нибудь еще, мы с вами свяжемся.

Блок вышла из магазина – колокольчик опять звякнул у нее над головой, – а Джейн с открытым ртом последовала за ней.

– Боже ты мой, – только и сказала она.

Джейн, похоже, частенько приходилось это повторять. Блок достала из кармана куртки телефон и остановила встроенный диктофон. Сохранила аудиозапись в виде файла и отправила Кейт по электронной почте.

– Никто этого так и не просек… Как вам это удалось? – спросила Джейн.

– Я ведь уже говорила вам. Такая уж у меня работа, – ответила Блок.

Здоровенный полноприводный «Шевроле» взяла Блок, Эдди уехал на «Приусе», в результате чего Кейт и Гарри пришлось довольствоваться убитым недофольксвагеном, приобретенным по случаю. Гарри заехал на нем на площадку для дальнобойщиков и припарковался за баром. Было в районе полудня. Время открытия. Кейт разговаривала по телефону с Блок.

– Я прослушала эту запись с дамочкой из кондитерской. Отличная работа, но Корна нам с ее помощью не прижать, – сказала Кейт.

– Мы можем использовать ее, чтобы подобраться к нему поближе. Дороти Мейджорс фактически обвиняет Ломакса в склонении к даче ложных показаний и препятствовании отправлению правосудия. Мы можем использовать это, чтобы развернуть шерифа в свою сторону.

– И вынудить Ломакса заключить сделку с Берлином в обмен на его показания против Корна.

– Вот именно.

– Хорошо, я поговорю с Эдди, – сказала Кейт, после чего дала отбой.