– Снова за волосы? Серьезно? – говорит Брук, поворачиваясь и наставляя пистолет на Митча. – Как и в первый день. Ты такой предсказуемый.

Он отступает.

– Ах ты сука. Я знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Отдай.

Брук смеется.

– Черта с два.

Она проверяет предохранитель. Отщелкивает его. Она мало что знает об оружии, но это ей известно. А остальному можно научиться по ходу.

Митч поднимает руки вверх.

Она бросает ему штаны.

– Никто не захочет на это смотреть. Прикройся.

Он подчиняется.

Брук тянется за платьем и, не сводя глаз с Митча, вдевает в него ноги, натягивает на руки. Неуклюже, пытаясь сделать все одной рукой, и спина открыта, но пока сгодится.

Митч смеется.

– Думаешь, тебе это сойдет с рук?

– Да.

Брук пятится к двери спальни. Ей нужна Кинси, чтобы помогла связать его. Брук не сможет сделать это одной рукой.

– Я могу просто позвать Грейс, – говорит Митч.

– Почему же ты этого не сделал?

Он кривится.

– Э-э-э… Тебе будет очень плохо, вот почему.

Он сжимает челюсти.

Брук держит Митча под прицелом, стоя достаточно далеко, чтобы выстрелить, если он прыгнет. Но что теперь делать? Стоять так, пока Дерек не добудет у Грейс пульт? Она чувствует, как Митч становится смелее. Он сильнее ее. А если попытается наброситься на нее? Даже если Брук выстрелит, этого может быть недостаточно, чтобы его остановить. Ей нужна Кинси. Двое лучше, чем одна, даже если обе они слабее Митча.

– Кинси! – шепотом кричит Брук через дверь.

Открыв дверь, Кинси улыбается.

– Помоги его связать.

И тут раздается женский голос:

– Что ты делаешь в гостиной, юная Грейс?

От паники у Кинси перехватывает дыхание.

Брук смотрит через плечо Кинси и видит позади нее Грейс с пультом в руке.

«О нет!»

За спиной Грейс появляется Дерек в одних трусах.

Кинси отступает в сторону.

– Выходи, – рычит Грейс.

Брук наставляет пистолет на Митча и машет ему рукой, чтобы шел вперед. Пусть он встретится с Грейс первым.

– Ради всего святого, Митч, – говорит Грейс, увидев его полуголым.

Дерек потерпел неудачу. Все кончено. Это был их последний шанс, и они его упустили.

– Отдай его мне, – говорит Грейс о пистолете.

Она могла бы прикончить Брук прямо сейчас. Но если выстрелить в нее первой? Нет. Пришлось бы перевести ствол с Митча на Грейс, а Грейс к тому времени уже нажала бы на кнопку.

Но Брук не может просто так отдать оружие! Ни за что.

Брук резко направляет пистолет на Грейс и стреляет.

Но слишком рано, и пуля попадает в деревянную обшивку над головой Кинси.

Кинси орет.

Брук чувствует пронзительную боль во всем теле. В каждой клеточке. Она едва может дышать.

Она понимает, что упала на пол, но больше ничего не чувствует.

Когда Брук приходит в себя, она лежит на холодной древесине. От яркого света раскалывается голова. Но при виде Грейс она испытывает леденящий ужас. Старуха стоит над ней, прижимая к нежной шее Брук холодный металл ножа.

В комнате тихо. Все молчат. Убийственный взгляд Грейс впивается в глаза Брук, которые слезятся, и она мало что видит. Теплая слеза стекает по щеке, а потом по мочке уха на пол.

– Прости, – выдыхает она.

Эту позу и выражение лица Брук видела у Грейс уже много раз за все годы. Прямо перед смертью актера. Теперь ее очередь.

Губы Грейс сжимаются, она стонет от раздражения, но продолжает смотреть на Брук, прижав лезвие к шее.

Брук никогда не видела, чтобы Грейс так затягивала убийство. Может, она этого и не сделает.

«Ну конечно же, сделает».

И тут накатывает облегчение. Грейс убирает нож и встает. Брук выдыхает, но по-прежнему лежит на полу, не зная, как реагировать. Грейс ее не убила.

– Черт возьми, – бормочет Грейс.

Брук садится, но не может найти слов. Не верится, что Грейс оставит это без последствий. А затем она поднимает пистолет, и у Брук все внутри обрывается. Нет, не оставит.

Грейс прицеливается в Митча и стреляет.

Она промахивается. Явно намеренно, судя по тому, как пуля пролетает мимо его головы.

Брук в полном замешательстве. Невозможно понять происходящее, но есть одно утешение: выражение лица Митча. Чистый шок. Он пригибается и поднимает руки, и сальные пряди редеющих волос падают ему на лоб. Он не говорит ни слова, только съеживается у них на глазах.

– Если бы мы не были так близки к завершению сцены, я избавилась бы от всех вас и начала с новым составом, – говорит Грейс. – Но мне страшно хочется закончить. Была проделана большая работа. Дело всей моей жизни, моя страсть, да, но у меня нет сил начинать все заново. Придется обойтись тем, что есть.

Как будто ее выводит из себя то, что они пытаются спастись.

– Давай, тупой ублюдок, – говорит Грейс.

Митч спешит в комнату Кинси за остальной одеждой.

– Завтра последняя сцена юной Грейс, – бросает она через плечо, уходя. – А потом придет время для финальной сцены.

Следуя за ней, Митч выглядит подавленным, столетним стариком. Совершенно растерянным, и его седые волосы в полном беспорядке.

Кинси заходит в свою спальню и хлопает дверью. Она кричит, и раздается грохот, как будто она переворачивает мебель.

Брук и Дерек встречаются взглядами, но она не может подобрать слов, поэтому идет к себе и закрывает дверь.

Ночью Мина спала от силы пару часов, и утром ее клонит в сон. Кофе вряд ли поможет, но она все равно выпивает третью чашку. Еще нет даже шести утра.

Ей приснилось, будто Пакстон на самом деле не умерла. Во сне Мина словно переживала похороны с точки зрения Пакстон. Запертая в темном гробу, она кричала, колотила кулаками по крышке. Рыдала в ужасе от понимания, что все равно умрет, но не прекращала отчаянные попытки. Жгучая потребность в воздухе, который вот-вот закончится. Упрямый инстинкт, заставляющий экономить каждый вдох.

На самом деле с Пакстон все было иначе. Мина видела дочь в похоронном бюро, сама одела ее для прощания. Она совершенно точно была мертва, когда ее опускали в могилу, но мысль застряла в сознании, словно липкая сосновая смола, которую никак не смыть. Мина чувствовала отчаяние дочери в последние мгновения. Ей хочется поделиться этим с Брэди – как странно, что на этой неделе им обоим снилась Пакстон. Но сон Мины гораздо мрачнее, и неизвестно, как отреагирует муж. С одной стороны, это могло бы их сблизить, с другой – Брэди способен накрутить себя и связать сон с душевным состоянием Мины. Вот это ни к чему. Особенно учитывая, что долгие годы ее состояние было стабильным.

Рассветает, Мина открывает жалюзи и с огорчением видит – солнца нет. Небо затянуто набухшими пепельными тучами, готовыми в любую минуту разразиться ливнем. Впрочем, это прекрасная возможность засесть дома и заняться работой.

Взгляд падает на соседское окно, и Мина едва не роняет чашку.

Кровь. На стекле кровавые разводы, словно кто-то порезался и вытер руку о стекло.

Мина хватает телефон и снова набирает 911. Теперь-то у полиции есть причина проверить этот дом! Происходит там преступление или нет, точно нужна помощь.

– Кровь! Там кровь на окне! – кричит она, едва оператор спрашивает о причине вызова.

– Спокойнее. Ваш адрес? – спрашивает мужчина.

– Фрипорт, Джей-стрит тридцать пять.

Снова долгая пауза, точь-в-точь как в прошлый раз.

– Вы меня слышите? – уточняет Мина.

– Да, мэм, я здесь. Кровь, говорите?

Диспетчер другой, не тот, что в первый раз, но такой же бестолковый.

– Да! Кровь. Отправьте кого-нибудь проверить!

Раздается постукивание. Будто пальцы по экрану смартфона. Он что, с кем-то переписывается? Какого черта?

– Алло?!

– Я все еще здесь, мэм. Я кого-нибудь отправлю.

– Ну слава богу! – бросает Мина и отключается.

Странно. Очень, очень странно!

Мина сидит у окна, сердце колотится где-то в горле, словно пытаясь вырваться. Она грызет заусенец и, не замечая, обкусывает все ногти под корень.