Мгновение спустя он вышел из машины и открыл заднюю дверцу; затем разрезал пластик на ее запястье и лодыжке и даже помог ей выбраться. Каким же он был высоким: она вспомнила, как его длинные ноги прятались под столом в тот первый день, когда она вошла в его кабинет, и как он все поднимался и поднимался в полный рост. Елейные манеры, откровенно двуличная улыбка и этот одеколон. Сейчас она не могла разглядеть ничего, кроме его силуэта; затем, когда ее глаза привыкли, она увидела могилы, многие из которых датировались 1800-ми годами, и вспомнила полустертые имена, высеченные на них: Пикетт, Рэми, Шук и Уэллборн. Имена некогда живших людей, которые, вероятно, приходились родственниками многим ныне живущим людям из окрестных городов. Здесь ей никто не поможет. Лопата, которую она увидела в машине, теперь лежала на земле у ее ног. А Пикенс навел на нее пистолет. Она уставилась на него.

– Поднимите, – велел он, имея в виду лопату.

Она стояла не шевелясь. Не могла пошевелиться. Никто еще не наводил на нее пистолет. Эффект был парализующим.

– Да бросьте! – сказал Пикенс. – Мне что, надо вам объяснять? Правила такие: вы делаете в точности, что я вам говорю. Вы слушаете мои вопросы и даете честные исчерпывающие ответы, хотя с честностью у вас не очень, так что я уже оказываю вам излишнее доверие. И если будете следовать этим правилам, я легко могу позволить вам снова упорхнуть и дальше жить своей жизнью или чьей-то еще – на ваше усмотрение. Меня совершенно не интересует возмещение ущерба кому-либо из тех, кому вы причинили вред, в тот или иной момент, под тем или иным именем, каким вы в то время себя называли. Мне до этого совершенно нет дела. Это вам понятно?

Анна кивнула.

И подняла лопату.

– Туда, – сказал он, указывая.

Она повернулась и посмотрела в указанном направлении, хотя в этом почти не было необходимости.

– Вы здесь уже бывали, – заметила она.

– После разговора с коронером я приехал взглянуть на все своими глазами. Бедная Дианна Паркер, похоронена в такой дали от дома. Горе для семьи, я бы сказал. А вы?

Но он очевидно не ждал ответа.

– Идемте. Думаю, вы знаете куда.

Она сделала шаг. Лопата оттягивала руки. Одна нога подвернулась на неровной земле. Пикенс шел следом.

Она споткнулась обо что-то – корень или ветку – и упала, ударившись рукой о землю. Это не имело значения. Она ушибла запястье и колено. Он не наклонился, чтобы помочь. С какой стати? Она огляделась в поисках чего-нибудь, что могло бы ей пригодиться, – камня или бутылки, оставленной каким-то странным любителем выпивать на старых кладбищах, – но не увидела ничего, кроме горсти земли.

– Ну же, – сказал Артур Пикенс с явным нетерпением.

Она поднялась на ноги. Идти оставалось недолго.

Он привел ее к месту на опушке леса, где находилась могила с надгробным камнем не таким старым, как другие, с еще отчетливой надписью, высеченной на граните. Ее ноги в кроссовках, которые она зашнуровала только этим утром в Афинах, погружались в мох и мягкую грязь.

– Знаете поверье про холодок, словно кто-то прошел по твоей могиле? – сказал Пикенс. Она посмотрела на него. Его ослепительно белые зубы сверкнули в темноте. – Вы уже чувствуете его?

– Не понимаю, о чем вы, – сказала она, но собственный голос показался ей неубедительным. – Что вы вообще хотите?

– Я хочу знать, что вы сделали. И как вы это сделали.

Он расстилал брезент на земле возле могилы. Могилы ее дочери.

– Но зачем? Какое вам дело?

– В моральном плане? Криминальном? Никакого. А вот в финансовом… Потому что мы с вами заключим частное соглашение относительно литературного наследия вашего покойного мужа, и, как всяким деловым партнерам, нам обоим нужен полный доступ к имеющейся информации.

Она стояла и смотрела, как он поправлял уголки брезента, бережно, словно стелил постель.

– Вам нужно начинать копать, – сказал он, словно она была слабоумной, и указал пистолетом на лопату у нее в руках.

– Вы шутите, – только и сумела она выдавить.

– Ну, Роза, – Пикенс покачал темной головой. – Не надо. Мы ведь только что установили правила. Я спрашиваю, вы отвечаете. Я говорю вам, что делать, вы это делаете. По-моему, очень просто, а вы упираетесь. Вам словно совсем не хочется жить дальше своей жизнью. Вы предпочли бы остаться здесь?

– Нет, я… Просто, я сбита с толку. В чем смысл? Полагаю, вам известно, кто тут похоронен?

– Полагаю, вы правы, – сказал Пикенс с усмешкой. Он уселся на краю брезента, скрестив свои длинные ноги. – Но, знаете, в моей профессии я всегда придерживаюсь соображения, что никакая информация не будет лишней. Вам придется выкопать ее, и я, как бы лично мне не претила эта перспектива, собираюсь взять немного образцов… назовем это биологическим материалом. Для той надежности, которую может дать только тест ДНК. Возможно, сделаю еще несколько фотографий. Как вам кажется, стоит? Вы бы сделали?

Она подумала, что на его месте сделала бы.

– И чтобы мы оба не скучали, пока вы копаете, можете рассказать мне всю историю того, как настоящая Роза Паркер сюда угодила. Не возражаете, если я буду записывать?

И он достал свой телефон и положил его на землю. Кнопка на экране уже светилась красным.

– Вы наставили на меня пистолет, – сказала Анна безвольно. – Все, что я скажу, будет исходить из этого.

– Ой, не заморачивайтесь. Это только чтобы закрепить наше взаимное доверие. Вы могли бы сберечь мне время на редактуру моментов вроде этого. Не то чтобы меня не забавляло, за какого дурака вы меня до сих пор держите. Забавляет, даже очень. Это просто уморительно. Но я лучше разбираюсь в технике, чем вы можете представить. Да, такой старомодный тип, как я! И вам не стоит так париться насчет этого пистолета. Это штука из серии «что нашел – то мое». Ни малейшего шанса, что меня по нему выследят.

Он усмехался. Лунный свет блеснул на его зубах.

– К тому же, – добавил он, – я надеюсь, что нас ждет долгое и плодотворное сотрудничество, и мне никогда не придется использовать ни эту запись, ни пистолет. Между прочим, я всерьез намерен отвезти вас на автобусную остановку в Клейтоне или даже подбросить до Атланты, но все зависит только от вас. Мне просто нужна информация, и после того, как мы тут закончим, вы пойдете своей дорогой. Разумеется, эту запись я перешлю моему адвокату с некоторыми указаниями на случай моего необъяснимого исчезновения, но у нас с вами нет никаких причин встречаться в будущем. Вы можете идти на все четыре стороны, жить своей жизнью или чьей-то еще. Мне без разницы, при условии, что наша с вами сделка состоится.

Она бы немногого добилась, выразив свои весьма обоснованные сомнения. Он бы не стал везти ее в такую даль, чтобы просто поговорить, даже если не принимать в расчет лопату, да и никто не наставляет пистолет на человека, чтобы потом отвезти его на автобусную остановку. С другой стороны, она была не в том положении, чтобы качать права. Дурман от препарата, который он ей вколол, наконец-то развеялся, но неотступный страх, всевозможные неудобства, связанные с долгой поездкой в машине, и возрастающая неуверенность в своих перспективах делали ее полностью ему подвластной. Не говоря о самом этом месте. Если она закричит, никто не услышит, а если побежит, то, скорее всего, упадет. Все, на что она привыкла полагаться, продвигаясь по жизни завидными темпами, – это ее смекалка и умение расставлять приоритеты, но, к ее большому сожалению, Пикенс ей ничуть не уступал, по крайней мере в двух этих качествах. Суровая правда была такова: они здесь совершенно одни, и ждать помощи ей не от кого. Она осталась наедине с крайне сомнительным и вооруженным человеком, в темноте, на краю кладбища, затерянного в лесах Северной Джорджии. Другими словами, она могла рассчитывать только на себя. Как и всегда.

Помолчав немного, он сказал:

– Вы чего-то ждете?