Кинси повышает голос, как будто он не расслышал. Брук поджимает губы, чтобы не рассмеяться. Сценка приняла занимательный оборот.

– Да, я тебя слышал, но это бессмыслица, – говорит Дерек, защищаясь.

– Здесь все бессмыслица. Ты привыкнешь. В общем, тебя похитила эта безумная старуха. Мы втроем должны притворяться, что живем в идеальной версии ее жизни до того дня, когда она вышла замуж и уехала. Безостановочно. Тот скелет в комнате – это Коди. Он играл Ларри, брата Грейс. Но брат Грейс умер в девять лет, так что его роль закончилась. Настоящая Грейс, та самая старуха, говорит, что, хотя он больше не на сцене, он по-прежнему здесь, с нами, играет свою роль. Она говорит, что он должен остаться, иначе это создаст аномалию. Это ее словечко для обозначения всего, что кажется ненормальным. Как будто тут вообще есть что-то нормальное, – усмехается Кинси. Она все говорит и говорит, нескончаемым потоком. Нет никаких шансов, что этот парень все поймет. – Не пытайся разобраться. Она обычная психопатка. Я не была знакома с Коди, он умер задолго до того, как я здесь появилась, но Брук его знала. Она здесь уже давно. Вообще-то, парень, которого ты заменишь…

Голос Кинси становится тише.

Вот черт, она рассказывает ему про Тайсона.

Выйдя из спальни, Брук видит, как Дерек откусывает огромный кусок от бутерброда и пытается сделать вид, что они с Кинси не говорили о ней. Она идет на кухню и начинает доставать продукты для выпечки, ставя их рядом с большой банкой с надписью «Мука».

– А это что за хрень? – спрашивает Дерек, касаясь металлической штуковины у себя на шее.

Кинси снова начинает объяснять тоном экскурсовода:

– Ах, это… Ну, видишь ли, именно поэтому мы не можем сбежать…

– Это бомба, – перебивает ее Брук.

– Что?!

Брук пристально смотрит на него, как будто ожидая, пока до него дойдет.

– Этот ошейник… бомба? – повторяет Дерек, стараясь, чтобы в его голосе не звучала насмешка.

Видимо, он полагал, что это какой-то способ держать их на привязи, что само по себе достаточно мерзко.

– Именно так, – монотонно говорит Брук, не давая дополнительных разъяснений.

Дерек не может удержаться и ощупывает металл на горле пальцами, хотя теперь с осторожностью.

– Что ее активирует?

Брук не отвечает, а смотрит на Кинси, чтобы та взяла инициативу на себя.

– Если мы пересечем границы участка…

– Ба-бах! – снова перебивает Брук, и в ее глазах появляется блеск, как будто ей это нравится.

– А где границы?

– Там, снаружи, – говорит Брук.

– Я так и понял, но где именно?

– В земле, так что нам не видно, но довольно далеко, верно, Брук?

Кинси подходит к окну и указывает куда-то вдаль. Потом она слегка подскакивает, хлопает себя по лбу, берет уродливых кукол, идет к креслу в гостиной и подхватывает газету. А затем вручает ее Дереку.

– Почему ты так уверена? – спрашивает он у Брук, скривившись при виде газеты, мол, а с этим-то мне что делать?

– А сам-то как думаешь, тупица?

Господи. Ну почему она ведет себя как стерва? Дерек наблюдает за ней, пытаясь понять, что с ней не так. Что он ей сделал?

– Ошейник еще и бьет нас током. Есть пульт, – добавляет Кинси.

– Пульт? – говорит Дерек.

Почему он все повторяет? Это глупо, но мозг пока соображает туго. Дерек точно не знает, связано ли это с многолетним приемом наркотиков или с шоковым состоянием.

– Да, Грейс может нас поджарить. Это неприятно, поверь, – говорит Кинси, а затем меняет тон на более легкий: – Вот почему мы притворяемся. И тебе нужно притвориться, что ты читаешь газету. Звук не записывается, но за нами наблюдают, и никогда не знаешь, когда они заметят, что ты отклоняешься от сценария. Она может шарахнуть в любой момент.

Дерек озирается и замечает маленькую камеру в углу. Он открывает газету и кладет ее на стол.

– Откуда ты? – спрашивает Кинси.

Приятно, что она так мила, но ее бодрый тон действует Дереку на нервы.

– Из Портленда, – отвечает он.

Дерек не в настроении болтать. Нужно подумать, как отсюда выбраться. В воздухе чувствуется слабый запах соли. Окно открыто, но снаружи только деревья. Тем не менее лес наверняка близко к побережью. Достаточно близко, чтобы Дерек почувствовал запах океана. Но почему окно открыто, если их держат здесь в плену?

– Ага, мы тоже из Портленда, – говорит Кинси без особого энтузиазма. – Все, кто сюда попадает, из Портленда. Это излюбленное место охоты у Митча. Из какого района Портленда? Чем ты занимаешься? Вернее, чем занимался?

Дерек игнорирует ее вопросы и направляется к окну. Оно приоткрыто всего чуть-чуть, это окно с ручкой-крутилкой, как в старых машинах. Нужно вертеть, чтобы открыть его, и окно чуть-чуть приподнимается, но на этом все. Хотя Дерек мог бы с легкостью выбить его.

– Да, окно открывается, – огрызается Брук, отмеряя что-то и высыпая в миску. – Как и дверь. Проблема не в этом. Проблема в том, что нельзя пересекать границу.

Значит, они могут выйти из дома, нельзя только пересекать границу. Странно, конечно, но Дерек не собирается жаловаться. С этим можно иметь дело.

– Нужно было проверить, – говорит он. – Откуда мне знать, пробовали вы или нет? Или какие у вас навыки.

– Уж поверь, мы пытались отсюда выбраться со всеми своими навыками, но это бесполезно. И раз ты не хочешь рассказывать о себе, я, пожалуй, попробую угадать, – говорит Брук, вальсируя к древнему холодильнику и дергая за ручку. – Наркоторговец, который подсел на собственный товар и оказался на улице.

– Два пункта из трех, – бормочет он, открывая входную дверь.

Вдалеке слышен отчетливый гул. Похоже на электричество. Дерек стоит в дверном проеме, но не готов выйти. Сначала нужно получить больше информации.

– Наркоторговец, который подсел на свой собственный товар и перешел дорогу не тому человеку, – говорит Кинси, заставляя уродливых кукол танцевать на столе.

Дерек не может понять, она дурочка или просто слишком молода. Порой это одно и то же.

– Холодно. Один из трех, – отвечает Дерек, закрывая дверь.

– Ладно, мы знаем, что он наркоман, так что в этом наверняка угадали, – говорит Кинси.

– Мне надоело угадывать. – Брук машет рукой. – Ты наркоман из Портленда, и если не хочешь делиться подробностями, то и ладно.

Она разбивает яйцо в миску.

– Наркоман, ставший бездомным… или, может, наркоторговец, который подсел, хотя, судя по его виду, он был бездомным. И запаху, – говорит Кинси и бросает взгляд на Брук. – Два из трех с первого раза, да?

Дерек поворачивается и смотрит на них, а Брук внезапно улыбается, недоверчиво качая головой.

Офигеть, а у нее сногсшибательная улыбка. Жаль, что она не использует ее чаще. Дерек опять начинает бродить по комнате, разглядывая все вокруг.

– Коп, – говорит она. – Ты был копом. Не могу поверить, что не догадалась об этом сразу.

На долю секунды Дерек подумывает возразить, но какой смысл? Он поднимает руки в притворном жесте капитуляции.

– Ты меня раскусила. Что меня выдало?

– Коп! – взвизгивает Кинси и хлопает в ладоши. – Боже, Брук, какое везение! Он точно поможет нам сбежать, правда?

Брук не обращает на нее внимания и с прищуром смотрит на Дерека.

– Мой бывший муж был копом. Я всегда их узнаю, они вечно расхаживают с важным видом. Но не могу понять, зачем Митчу понадобился коп? Я и так считаю безумием, что он позарился на такого здоровяка. Есть куча мужиков помельче, а Грейс просто нужно живое тело, чтобы играть роль. Сходство не обязательно.

– Почему ты так говоришь?

– Я видела фотографии настоящих Гамильтонов. Хелен, мой персонаж, была рыжей, с голубыми глазами. Кинси двадцать три, а она играет девятилетнюю девочку. Коди было тринадцать, когда Грейс решила, что он должен умереть «в девять лет». Внешность, возраст – все это не имеет значения для сучки. Мы лишь актеры, с которыми она забавляется. Ты, наверное, был просто в хлам, раз старик Митч сумел тебя одолеть. Мешок картошки, который так и просился, чтобы его украли.