– Это дата. Запомни ее. Если до тридцатого ноября ты не положишь конец своему браку, я убью тебя, как только забрезжит день. И сделаю это мучительнее, чем ты можешь себе представить.

Клара засмеялась. Не боясь боли и обморока. Это был смех отчаяния и беспомощности, в нем отчетливо слышался гнев, который вызвало в ней это невозможное требование сумасшедшего.

– Брак с Мартином Бернетом так просто не разорвать. Еще не построили такое убежище для женщин, в котором я была бы в безопасности. И еще нет такой страны, где я могла бы спрятаться от него и армады высокооплачиваемых частных детективов. У Мартина слишком много денег, власти и энергии. Если он что-то вбил себе в голову, то не отступится. И никогда не позволит отобрать у себя то, что считает своей собственностью. Тем более свою жену.

– Ты меня не слушала. Я говорю не о расставании, разводе или бегстве.

– А о чем?

– О конце. Закончи это со своим мужем. Единственным возможным в таких случаях способом. Единственным языком, который понимают трусливые подонки, издевающиеся над женщинами.

– А именно?

– Убийством.

Клара подавилась собственным дыханием и закашлялась.

– Вы имеете в виду…

– Совершенно верно. Убей своего мужа. На это у тебя есть еще несколько недель. Если ты не справишься до тридцатого ноября, то знаешь, что случится.

– Вы меня убьете.

– Совершенно верно. И не вздумай обращаться в полицию или еще к кому-то за помощью. Если ты расскажешь кому-нибудь об этом вечере, то подпишешь свой смертный приговор. Поняла?

Клара кивнула.

– Сейчас все в твоих руках. Поступи правильно! Иначе ты закончишь так же, как все другие женщины, которые оказались слишком слабыми для этого.

Янник сделал движение рукой в сторону спальни.

– Части их тел ты видела в моей кровати.

Джулс

Ни слова, ни звука, ни покашливания. Надев гарнитуру и сняв ботинки, Джулс во время разговора на носках прокрался в ванную. Там он достал из шкафчика маленький пластырь и заклеил себе порез на пальце.

Затем вернулся на кухню и сел на табурет у кухонного острова, изо всех сил стараясь подавить все отвлекающие посторонние шумы. Только время от времени глубоким вздохом или тихим покашливанием он давал понять Кларе, что еще на линии, и она не говорит в пустоту. Однако он был вполне уверен, что во время описания тех жутких событий Клара, словно под гипнозом, перенеслась на место преступления и уже не воспринимала его на другом конце провода.

– Надеюсь, вы все же обратились в полицию? – спросил он во время первой длинной паузы, уставившись на отрывной календарь с философскими высказываниями, висевший рядом с холодильником. Календарь показывал двадцать шестое ноября. Мудрость дня гласила:

Близкие отношения – это поиск правильного расстояния.

Он не отрывал листки календаря уже трое суток. Сегодня было двадцать девятое. Ультиматум, поставленный Кларе убийцей, истекал через несколько минут.

– Вы заявили на этого мужчину в полицию?

– Конечно.

– И что?

– Янник все еще на свободе. Очевидно, мои свидетельские показания мало что дали.

– Как такое возможно?

Все-таки у нее были очевидные раны на теле, она могла описать преступника и знала, где он живет. Это могло привести как минимум к домашнему обыску.

– Янник действовал очень хитро. Мы договорились, что он заберет меня от Потсдамер-плац и мы поедем в Митте на ужин. В тот момент я еще не знала, что он забронировал столик в «ресторане в темноте», где нас обслуживали слепые официанты. Сначала мы немного прогулялись, а затем – по пути к подземному гаражу, где стояла его машина, – он спросил разрешения удивить меня. Он хотел похитить меня, и я ни в коем случае не должна была увидеть сюрприз заранее. Я испугалась, хотела уже прервать свидание. Но он был таким деликатным, и я подумала: хуже того, что я уже пережила, все равно не будет. И в конце концов надежда на волнующий вечер все-таки победила. – Она рассмеялась так, как смеются над собственной глупостью. – В предвкушении я согласилась, чтобы он завязал мне глаза шелковым шарфом. Потом он отвел меня в ресторан, где до этого зарезервировал для нас столик, и, когда мы сели, попросил снять повязку.

– А когда вы открыли глаза, то по-прежнему ничего не увидели.

– Да, и как ни тяжело признаваться, это было невероятным чувственным опытом. Без зрения мои ощущения обострились. Еда буквально взрывалась во рту, каждое его прикосновение было словно удар тока, который заряжал и возбуждал меня. Когда мы поели, Янник сказал, что подготовил еще один сюрприз у себя дома. К тому моменту я уже подпала под его влияние и чувствовала себя уверенно в его присутствии.

– Позвольте, я угадаю: по дороге в его квартиру он снова завязал вам глаза?

Она вздохнула, соглашаясь.

– Поэтому я и не знаю, куда именно он привез меня, чтобы мучить.

Клара сделала небольшую паузу, потом добавила:

– После того как Янник объявил мне ультиматум, я получила еще один укол и очнулась уже перед собственным домом, где меня обнаружили соседи. На мое счастье, потому что только эти свидетели остановили Мартина, иначе он избил бы меня прямо в палисаднике. Я солгала ему, будто на меня напали, а что мне было еще сказать? Это привело к моим первым показаниям жертвы, которые я через день отозвала. Тайно, чтобы об этом, конечно, не узнал Мартин.

Джулс кивнул. Постепенно он начинал понимать, насколько непростое у Клары положение.

Он взялся за бутылку с апельсиновым соком и опешил. Та была все еще наполнена на одну треть. Ему казалось, что за это время он сделал несколько больших глотков, в чем сейчас уже сомневался. Разговор с Кларой целиком завладел его вниманием. К тому же першение в горле вернулось, значит, он не мог выпить слишком много.

– Единственное, в чем я уверена, – это было старинное здание, какие можно найти в Шарлоттенбурге, Штеглитце, Шёнеберге, Пренцлауэр-Берге, Кройцберге, Веддинге, Фридрихсхайне и почти в любом другом районе Берлина.

Он сделал большой глоток и поставил пластиковую бутылку на место.

– Не особо полезная информация.

– Нет. Знай я хотя бы, как его зовут, к моему заявлению отнеслись бы серьезнее. Но когда полицейские узнали, где я познакомилась с этим доктором Йоханнесом Кифером, который позднее оказался Янником, «календарным убийцей», они, очевидно, решили, что имеют дело с сумасшедшей, которая просто ищет внимания. Не стоит и упоминать, что ни Янника, ни доктора Кифера в «Бергер Хоф» не знают.

– Понимаю.

Клара была показательным примером так называемого ненадежного свидетеля. Бывшая пациентка психиатрической клиники, участвовавшая в эксперименте, в котором искусственно вызывались галлюцинации, хочет изменить первые ложные показания и сообщить, что в действительности имела дело с «календарным убийцей». Как назло, в квартире, в которую вошла с завязанными глазами.

– Мне пришлось буквально вынудить их составить фоторобот, но его до сих пор даже не опубликовали. Один следователь открыто признался мне, что они почти ежедневно сталкиваются с похожими заявлениями и возможными датами смерти, якобы написанными на стенах. И есть еще кое-что.

– Что же?

– То, что заставляет меня сомневаться в самой себе.

Джулс дал ей время собраться, не торопя вопросами, и она заговорила:

– Они подробно расспрашивали меня об особенностях его почерка, которые я не смогла назвать.

Джулс подумал о выпуске «Дела под номером ХУ», который видел в начале их разговора.

«…у цифры 1 сверху завитушка. Из-за чего число, которое преступник написал на стене после первого убийства – если приложить немного фантазии, – напоминает морского конька».

– И вы не знали?

– Нет. Я была настолько взволнована и напугана, как я могла обратить внимание на особенности почерка «календарного убийцы»?