– Сколько?

– Ты всегда знаешь, как сразу перейти к делу. Поллимона. Наличными.

– Для внесения залога? Господи, неужели ты не мог хоть немного снизить сумму? Энди и за всю свою жизнь полмиллиона не заработать!

– Я не смогу спасти жизнь этого малыша, если его убьют в камере. Если он предстанет перед судом – а он предстанет, – тогда ты получишь все обратно. Нас время поджимает. Я сейчас сижу в машине напротив бакстаунского Национального. Мне нужно, чтобы ты перевел эти деньги прямо сейчас.

– Ты бы хоть чутка пораньше предупредил…

– Прямо сейчас. Этот парнишка может и не дожить до утра. Избить Энди до смерти или повесить его в камере этой публике раз плюнуть.

– Ладно, черт возьми, но только проследи, чтобы он не сбежал из-под залога. Это под твою личную ответственность. Если ты его упустишь, то будешь должен мне пятьсот штук.

– Заметано.

– Хорошо. Заходи в банк, проверь счет на имя Форбса. Я тебя сейчас авторизую. У нас есть счета для оперативников – казначейство США получит уведомление только через двадцать четыре часа, а к тому моменту я переведу деньжат, чтобы покрыть разницу. Просто вытащи его оттуда.

Берлин повесил трубку.

Блок открыла глаза.

– Работаем, – сказал я.

Бакстаунское отделение Национального банка было сплошь из мрамора и стекла, с двумя операционистками и охраной на каждом углу. Блок принесла из машины пустую кожаную сумку, содержимое которой вывалила в багажник – дробовик, пуленепробиваемый жилет и патроны.

От сумки пахло порохом.

Кассирша заглянула в компьютер, сняла копию с моего удостоверения личности и ушла посоветоваться с менеджером. Затем вернулась и сказала:

– Мистер Флинн, вы полностью авторизованы на получение пятисот тысяч. Мы сможем заказать эту сумму для вас на следующей неделе.

– На следующей неделе? Нет, мне эти деньги нужны прямо сейчас.

– Сожалею, но у нас столько нет в сейфе. Сегодня мы можем выдать вам сто двадцать пять тысяч наличными, но это все, что у нас есть.

– А есть поблизости какое-нибудь другое отделение с дополнительными средствами?

– Ближайший к нам банк находится в Мобиле. Девяносто минут по таким пробкам.

В кармане у меня зазвонил телефон – Гарри.

– Эдди, нам нужны эти деньги, прямо сейчас. Залоговая служба закрывается через пятнадцать минут. Я постараюсь задержать служащую, но ты должен приехать сюда как можно скорее. Не знаю, смогу ли я уболтать ее задержаться после работы особо надолго.

– Это обязательно должны быть наличные? Он уточнил, что именно наличные? – спросил я.

– Да. Суд не примет банковский чек или долговую расписку. Только нал. Раздобыл уже?

– Максимум, что я могу получить, это сто двадцать пять тысяч.

Гарри вздохнул.

– Ломакс уже размахивает этой своей дубинкой… Кейт готова оставаться с Энди в изоляторе до тех пор, пока мы не внесем залог, но если мы его не выпустим, то его изобьют до полусмерти за то, что заговорил с нами. К утру его уже может и не быть в живых.

Что, черт возьми, мне оставалось делать? У меня не хватало каких-то трехсот семидесяти пяти тысяч.

– Гарри, у них в офисе в здании суда есть машинка для подсчета банкнот?

– Ты в Бакстауне, штат Алабама, – отозвался Гарри. – Машинка для подсчета банкнот – это разведенка шестидесяти одного года от роду по имени Агата, которая работает тут клерком и вроде запала на меня.

– Блок, ты когда-нибудь видела в деле «Гарлем Глоубтроттерс» [295]? – спросил я.

Правая бровь Блок взметнулась к потолку.

– Все будет в порядке, – сказал я. – И так насобачишься. – Затем поднес телефон к уху: – Гарри, ты когда-нибудь видел «Гарлем Глоубтроттерс» в деле?

– Дважды. Мы устраняемся от суда, чтобы покидать мячик?

– Нет, у меня уже есть игрок. А вот насвистывать некому.

Гарри Форд – один из самых обаятельных мужчин на планете. Я думаю, все дело в этом его глубоком голосе. Словно мед в бочке размешивают. Для своих лет выглядит Гарри вполне даже ничего, к тому же человек он веселый, но без пошлости. Он просто неотразим для определенных дам определенного возраста. Хотя тот факт, что теперь имелось уже три бывших миссис Форд, говорил о том, что его очарование длится не вечно. К тому времени, когда мы с Блок прибыли в залоговую контору, тамошняя служащая Агата была уже на пути к тому, чтобы стать четвертой миссис Форд.

У недавно разведенной Агаты была пышная копна аккуратно уложенных седых волос, джемпер на пуговицах поверх аккуратно выглаженной белой блузки и серые слаксы. Она сидела за своим столом в маленькой залоговой конторе на втором этаже и смеялась над одной из шуточек Гарри. Тот пристроился прямо на письменном столе, а Агата смотрела в его карие глаза так, словно они были сделаны из леденцов.

– Агата, это мои коллеги, мистер Флинн и мисс Блок, – представил нас Гарри, поднимаясь на ноги вместе с Агатой, когда мы вошли.

Блок не любила официальных обращений. Она была Блок. Не мисс Блок. Не миз Блок. Просто Блок. Гарри тоже это знал, но его больше волновало, как удержать Агату под своими чарами. Он одними губами извинился перед Блок, которая бросила на него быстрый кислый взгляд, после чего широко улыбнулась Агате.

– Это деньги для внесения залога? – спросила Агата, указывая на большую сумку, пристегнутую наручниками к запястью Блок.

– Конечно, – сказал я. – Пятьсот тысяч. Наличными.

– Тогда приступим, дорогуша, мне нужно их пересчитать. Поставьте этот баул сюда, если не трудно, – сказала Агата.

– Нет проблем, – сказал я. – Но Блок будет оставаться при деньгах до самого момента передачи. Меры безопасности, знаете ли.

– Конечно, – кивнула Агата.

Гарри наклонился, прошептал что-то ей на ухо, и она озорно рассмеялась.

Блок поставила сумку на стол. Открыла ее. Достала пачку банкнот, перетянутую резинкой, и положила ее справа от сумки на стол перед Агатой. Я встал справа от Агаты. Гарри обошел вокруг стола, встав к нам лицом.

Сняв резинку, Агата принялась быстро отсчитывать банкноты, одну за другой снимая их за уголок и беззвучно шевеля губами. Пачка состояла из пятисот стодолларовых купюр. Пальцы Агаты работали быстро, и она перебрала ее меньше чем за две минуты.

– Пятьдесят тысяч, – объявила она. Стянув пачку резинкой, положила ее справа от себя, передо мной, а Блок протянула ей другую пачку.

Гарри начал что-то насвистывать.

– Знакомый мотивчик, – заметила Агата, продолжая считать. – «Милая Джорджия Браун» [296]. Это не под нее когда-то играла та баскетбольная команда?

– «Гарлем Глоубтроттерс»? – уточнил Гарри.

– Она. Классная песенка…

Агата считала, как опытный кассир. Точно и быстро. Раз случайно захватила сразу две купюры, облизала большой палец и принялась пересчитывать пачку заново.

Когда она закончила, на письменном столе лежало десять пачек банкнот. Высота каждой составляла чуть более двух дюймов.

– Пятьсот тысяч, как в аптеке, – объявила Агата.

– Могу я получить квитанцию? – поинтересовался я.

– Конечно, – отозвалась она.

Блок отстегнула от сумки наручники, бросила их внутрь и застегнула молнию.

Агата куда-то позвонила и попросила, чтобы Дюбуа доставили в залоговую контору. Потом подготовила квитанцию на полмиллиона долларов, подписала ее, заверила печатью санвиллского окружного суда и отдала мне.

– Спасибо, – сказал я, пряча квитанцию в бумажник.

Агата пересчитала деньги правильно. И насчитала пятьсот тысяч долларов. Десять пачек по пятьдесят тысяч. Из расчета по пятьсот стодолларовых купюр в пачке.

И все же я знал, что на столе сейчас лежало всего сто десять тысяч.

Проблема Агаты заключалась в том, что она пересчитывала одни и те же пачки.