– И теперь вы не уверены, что все это не побочные действия эксперимента?

Клара застонала в знак согласия.

– Господи, я даже не уверена, реальны ли вы, Джулс. Может, все это, вся моя жизнь только иллюзия и результат промывки мозгов. Я…

Клара резко сменила тему в тщетной надежде вырваться из карусели своих мрачных мыслей:

– Что вы имели в виду, когда сказали, что у вас проблема?

– Я больше не один. К нам кто-то проник.

Эта неожиданная информация так встревожила Клару, что ей показалось, будто у нее снова началось носовое кровотечение, но, потрогав указательным пальцем нос, она нащупала только засохшие корочки под ноздрями.

– Преступник? – спросила она с комом в горле.

– Да.

– Янник! – вырвалось у нее, но она тут же исправилась.

Нет. Это не может быть он. Его она только что видела на улице недалеко от площади Брайтшайдплац.

Если это был он.

Потому что, если дать волю фантазии, она даже в Эрдьяне у палатки с сосисками издалека видела сходство со своим обидчиком.

Я медленно схожу с ума.

– Извините, я повсюду его вижу, – сказала она и этим заявлением, вероятно, вызвала у Джулса еще больше вопросов.

К ее удивлению, он таинственно пробормотал:

– Как привидение.

– Привидение?

– Опишите мне еще раз, как выглядит Янник, – попросил он.

– За пятьдесят, голубые глаза, темные волосы средней длины, спортивный пресс…

– Хм. Не подходит к типу под кроватью…

Нод кроватью?

– Скорее, наоборот, но…

– Что «но»?

Ощущение потекшей из носа крови усилилось, но на этот раз Клара не стала трогать лицо. Она увидела, как Эрдьян возвращался с бутылкой колы, его лицо было скрыто облаком пара изо рта. Колбаску с картошкой фри он, видимо, проглотил в закусочной и с удовольствием дожевывал последнюю штуку.

– В моем окружении есть один человек, более или менее подходящий под ваше описание, – заявил Джулс. – Кроме возраста. Но все говорят, что борода его старит.

– Как его зовут?

– Магнус Кайзер. По прозвищу Цезарь.

Клара

Напряжение Клары достигло новых масштабов. Хотя она уже несколько дней почти ничего не ела, в животе у нее заурчало, как после праздничного обеда.

– Он работает в службе ночного телефонного сопровождения. Я подменил его сегодня.

Казалось, этой информацией Джулс выдал ей элемент пазла, который дополнил какую-то ужасную картину.

– Значит, сегодня я должна была разговаривать с этим Цезарем, а не с вами?

– Или с другим сотрудником. Звонки распределяются случайно.

– Сегодня ночью ничто не случайно, – озвучила свои мысли Клара. Затем, когда Эрдьян открыл водительскую дверь, она приняла решение. – Где живет Цезарь?

– Зачем вам это знать?

– Разве вы не говорили, что нужно встретиться лицом к лицу с опасностью?

– Не похоже, что вы способны на это сегодня ночью.

– У меня осталась только сегодняшняя ночь.

Согласно ультиматуму, который поставил ей «календарный убийца», она и так уже жила взаймы.

«Если до тридцатого ноября ты не положишь конец своему браку, я убью тебя, как только забрезжит день».

Эрдьян снова забрался в машину, а вместе с ним и облако из фритюрного жира и запаха кетчупа. Кларе захотелось есть – необычное чувство, как и неожиданная жажда деятельности.

– Знаете, Джулс, при всем сумасшествии Янника, в одном он был прав, – прошептала она, хотя Эрдьян не мог ее слышать. Таксист включил радио и сделал погромче какую-то электропоп-песню, где голос, похожий на Дейва Гаана, пел о боли, к которой уже привык. Будто специально!

Эрдьян тихо подпевал. Очевидно, ему нравилась эта странная поездка, да и неудивительно: счетчик показывал уже больше тридцати трех евро, а цели все еще не было.

– Я должна перестать играть роль жертвы.

– Мои слова, – согласился с ней Джулс.

Клара кивнула в эйфории от мысли, что все случившееся сегодня вечером обозначило переломный момент. Она все еще была слабой. Бессильной. И боялась сильнее, чем раньше. Но была готова умереть. Она настраивалась на самую ужасную боль перед смертью; сначала на скалодроме, затем в гараже, позже в паркинге. И всякий раз избегала смерти.

– До сегодняшнего вечера я думала, что у меня остается хотя бы капля свободы, если я сама расстанусь с жизнью. Но по сути просто боялась новой боли. – Теперь это ее больше не пугало. Может, тот факт, что, вопреки всему, она все еще была жива, стал для нее неким знаком. А может, просто переполнилась чаша жестокости, которую может вынести женщина. Наверное, так чувствуют себя военные репортеры, которые так часто стояли под градом пуль, что, отправляясь на новое задание, уже не переживают о том, что могут умереть. Не потому, что не боятся смерти, а потому, что принимают ее как необходимость.

– Я знал людей, которые покончили с собой по менее понятным причинам, – сказал Джулс своим спокойным приятным голосом, и она впервые задумалась, как выглядел ее провожатый.

Песня (это действительно была «А pain that Гш used to») закончилась, и Клара услышала треск в трубке, словно Джулс открывал старое окно, что вполне соответствовало послышавшемуся затем шуму ветра. Потом он озадаченно произнес:

– О, черт…

– Что такое? – возбужденно спросила Клара.

– Песталоцциштрассе, 44, четвертый этаж, – сказал Джулс. – Это адрес Цезаря. Но позвоните в полицию, если вы действительно хотите туда пойти. Боюсь, сейчас я не могу вам больше помочь.

– Почему, что случилось? – спросила Клара, подав Эрдьяну знак, что они могут ехать дальше.

Все-таки теперь у нее был адрес.

Логова льва?

– Джулс, говорите со мной!

– Нет времени, – тяжело дыша, ответил ее провожатый. Казалось, он поднимался по лестнице. – Боюсь, сейчас я должен спасти жизнь кому-то другому.

Джулс

Может, это какой-то фокусник, – думал Джулс, когда увидел телефон, лежащий на оконном карнизе.

Мастер обмана чувств. Как иллюзионист, который работает со средствами отвлечения, когда сильно сдавливает правое запястье ничего не подозревающему гостю из публики, чтобы снять у него с левого наручные часы.

Потому что человеческий мозг не может одновременно концентрироваться на нескольких интенсивных ощущениях}

С этой точки зрения, сотовый на оконном карнизе тоже мог быть просто отвлекающим маневром, потому что первым бросился в глаза Джулсу, как только он открыл окно.

Мокрый снег поутих, сейчас только моросило, поэтому хорошо просматривался выступ перед окном – на четвертом этаже он тянулся по всему фасаду дома, прерываемый каждые пять метров каменными горельефами в виде орлиной головы. Выступ был достаточно широким, чтобы человек мог стоять на нем, возможно, даже медленно передвигаться, но только не зимой, когда погода превращала его в скользкую горку.

Тем не менее «привидение» должно было невероятно быстро скрыться этим путем и спуститься по погнутой дождевой трубе, потому что, как бы Джулс ни старался, он не мог нигде его обнаружить. Ни в палисаднике, ни на тротуаре, ни на дорожке, ведущей к берегу озера.

Только телефон на карнизе.

Джулс взял его в руку и убедился, что это телефон Цезаря. От прикосновения активировался главный экран, и Джулс сумел прочитать на заставке первую строчку сообщения:

С тонким голосом Клары в ухе он перегнулся через карниз.

– О, черт! – вырвалось у него, затем, еще успев продиктовать Кларе адрес, он протянул руку к пальцам.

Но не сумел захватить, лишь коснулся верхних двух фаланг, которые лежали на холодном каменном выступе. Хочешь не хочешь, ему придется вылезти наружу.

– Почему, что случилось? Джулс, говорите со мной! – услышал он Клару.