Когда мужчина выходит из дома, за ним следует пожилая женщина с короткими седыми волосами, аккуратно уложенными в каре. Он садится на водительское сиденье. Она идет к задней дверце и смотрит в сторону дома Мины. Мина знает это только потому, что не может удержаться и выглядывает – посмотреть, на месте ли они.

Когда через несколько минут она снова украдкой бросает взгляд, их уже нет. Но занавеска в окне девочки отодвинута. Девочки там нет. В окне пусто, однако она что-то написала… Это что, зубная паста?

ПР

Мина смотрит на две корявые буквы, пытаясь понять, что это значит. «Привет»? Тогда это также должно означать, что в доме напротив не о чем беспокоиться. Девочка просто проявляет дружелюбие. А тот неприятный тип – просто неприятный тип.

Так почему же Мине не становится лучше?

Может быть, потому, что возникают новые вопросы. Зачем вообще что-то писать на окне? Зачем использовать зубную пасту, если уж на то пошло? Дети не всегда все продумывают, но, чтобы писать на окне зубной пастой, требуется слишком много усилий. Разве ребенок не предпочел бы мелки и бумагу?

Такое ощущение, что девчонка пытается привлечь ее внимание, но так, чтобы… Чтобы не всполошить кого-то?

В таком случае девочка зря обращается к ней, потому что Мина поднимает панику по любому поводу. Это у нее в крови.

И тут ее осеняет. Девочки сейчас в окне нет, но в следующий раз, выглянув, она увидит послание от Мины.

Мина выдавливает немного пасты на палец и пишет в углу окна:

«Все в порядке?»

И стоит ей дописать, как в окне напротив что-то мелькает. Чья-то огромная ручища стирает «ПР» мокрой тряпкой и задергивает штору.

Мужская рука. Девочка в доме с мужчиной.

И почему-то опять в голове у Мины всплывает только одно – Пакстон. Нет, это не Пакстон. Не она. Пакстон больше нет. И все же…

Когда рано утром приходят Грейс и Митч, Дерек чувствует себя полным идиотом, снова стоя в этом костюме. Но так велела Кинси.

На этот раз Грейс даже не обращает внимания на костюм. С таким же успехом Дерек мог быть в трениках, но их он не нашел, а рабочий комбинезон, который оставил Митч, все-таки маловат и врезается в задницу.

Митч, как обычно, исчезает в спальне Кинси, и остаются Дерек, Грейс и Брук. Дерек полон решимости сегодня поладить с Грейс, и поэтому, когда она обнимает Брук, повернувшись к нему спиной, Дерек кивает той, мол, «сваливай», и машет рукой. Она свирепо смотрит в ответ.

– Привет, папочка, – говорит Грейс, теперь повернувшись к нему лицом.

Боже, как же это странно, каждая минута – словно прогулка на цыпочках по минному полю.

– Привет, Грейс.

Она берет его за руку и подходит обняться. Дерек обнимает ее и злобно смотрит на Брук, пока та наконец не проскальзывает в комнату Кинси.

Одновременно с тихим стуком закрывающейся двери Грейс отстраняется.

– Выходим из образа.

«Да, пожалуйста. Это неприятно».

Грейс больше ничего не говорит, но запускает руку под пиджак Дерека, чтобы снять его, и вторгается в его личное пространство. Пульт касается груди, и Дерек вздрагивает, словно может случайно ударить себя током от нажатия.

– Давай немного поболтаем. Познакомимся друг с другом. Что скажешь?

Он берет Грейс за руку и пытается подвести к дивану.

Она не двигается. Просто стоит. Лицо застывшее, глаза пустые.

Значит, дамочка хочет быть главной. Ладно, но, боже ты мой, неужели она не может дать ему хоть минутку – привыкнуть к мысли о том, что он переспит с женщиной, по возрасту годящейся ему в матери? С похитительницей.

– Только на секунду, – заверяет ее он. – Ты здесь главная. Я просто люблю сначала узнать человека.

Не сказать чтобы правда, но сегодня это так.

Она не отвечает, но присоединяется к нему на диване.

Дерек складывает руки на коленях и понимает, что ему, собственно, нечего сказать. Ну, разве что кроме как попросить у нее информацию, которая помогла бы им сбежать, но он не может начать с этого.

– Что ты хочешь узнать? – спрашивает Грейс, но голос ее ровный, как будто она раздражена.

«Как закоротить провод на границе?»

«Как снять чертов ошейник?»

«Как далеко мы от цивилизации?»

«Почему ты такая психопатка?»

Дерек откашливается.

– Ну, я уже знаю, где ты выросла.

Он выдавливает смешок, но она не реагирует. Только пристально смотрит на него.

– Как ты… это придумала?

Он обводит рукой дом, радуясь, что нашелся вопрос, пусть даже и глупый.

– А это имеет значение?

– Имеет ли значение? Ну, я не знаю. Мне просто любопытно. Это довольно… изобретательно.

Зря он решил поговорить. Только разозлит ее.

Когда Грейс не отвечает, Дерек тянется, чтобы приподнять ее блузку и приступить к делу.

Но его шею пронзает электрический разряд, проходит по туловищу до рук и ног.

Когда это прекращается, голова раскалывается, тело пульсирует в конвульсиях.

– Ты что вытворяешь? – кричит Грейс. – Ты думаешь, мой отец был извращенцем?

Дерек моргает. Разве они не вышли из образа? Разве не она сама это сказала? Он молчит.

Грейс встает.

– Мой отец никогда такого со мной не делал. И если ты думаешь, что я этого хочу, придется найти другого Альберта!

На лбу у Дерека выступает пот. Но он думал, что она этого хочет. Это она к нему приставала. И не раз! Подавала совершенно определенные сигналы. Неужели он неправильно понял?

Грейс направляет пульт на него. Что теперь делать?

– Господи, прости. Я думал, мы вышли из образа.

Грейс ухмыляется.

– Ты думаешь, я готова с тобой переспать? Когда ты можешь свернуть мне шею одной рукой? На тебя приятно смотреть, даже трогать приятно, но я не дура. А теперь отойди.

Дерек встает, делает несколько шагов назад, и Грейс тоже встает.

– Тебе повезло, что мы так близко к последней сцене, иначе я избавилась бы от тебя и нашла нового Альберта. От тебя больше проблем, чем пользы.

Он поднимает руки в знак капитуляции:

– Клянусь, больше никаких проблем.

Брук заходит в комнату Кинси, чтобы еще раз попробовать сблизиться с Митчем. Кинси сидит на кровати, ее руки не связаны.

– Привет, – говорит Брук Митчу спокойным и непринужденным тоном, но не чересчур милым. – Ты ее не связал?

Она кивает в сторону Кинси. Брук предполагала, что Митч всегда связывает Кинси, когда они здесь. Но раньше не проверяла.

– Не-а, она не особо буянит, и к тому же я все равно легко ее вырублю, если понадобится.

Мрачновато, но Брук делает глубокий вдох и придерживается выбранной линии.

– Как щедро с твоей стороны, – говорит она, все еще сохраняя слегка саркастичный тон, но далекий от приторной сладости.

Митч смотрит на нее, но не отвечает. Похоже, пытается решить, как относиться к этой смене тона.

Она вспоминает слова Дерека и одаряет Митча улыбкой.

Глаза Митча теплеют.

Дерек был прав. Улыбка явно подействовала. Почему Брук не знала об этом раньше? В ее распоряжении был такой отличный инструмент.

Брук садится на кровать рядом с Кинси, но та отодвигается, повернувшись лицом к стене. Может, чтобы оставить их вдвоем? Теперь Брук сидит спина к спине с Кинси.

– Десять лет я здесь, а мы толком и не разговаривали, – начинает она, стараясь не поморщиться, потому что фраза звучит ужасно неуклюже.

Митч переворачивает страницу журнала, не поднимая головы.

– А зачем? Я ведь разрушил твою жизнь.

Вот именно. Он прекрасно знает, что сделал, и от этого внутри у Брук все сжимается, а провернуть задуманное становится намного сложнее. Кинси толкает ее локтем в спину. Брук поворачивается и скалится, как бы говоря: «Знаю, я над этим работаю».

– Ну, нравится мне это или нет, но такова теперь моя жизнь, – говорит она. – И учитывая, что я вижу так мало людей, я подумала, было бы неплохо завязать разговор. Даже с тобой. Можешь считать меня отчаявшейся.