Этот тип, где бы он ни находился, изменил тактику и превратил охотников в жертв.

— Они появятся здесь в любой момент. Пост с точным адресом был опубликован пять минут назад. Только видео добавлено совсем недавно.

— О’кей, это может быть опасно, — согласился он с Дэшем, который уже включил передачу и завел мотор.

Ник захлопнул дверь, активировал центральную блокировку замков и нагнулся, чтобы открыть под ковриком отделение, в котором на всякий случай прятал маленький пистолет. Вот почему булыжник размером с кулак, влетевший в окно, попал в висок не ему, а Дэшу.

Мотор «феррари» достиг максимальной мощности на второй передаче, после того как потерявший сознание Дэш выдавил педаль газа.

Николай поднял голову, попытался в последний момент ухватиться за руль, но тут услышал хлопок, такой громкий, словно кто-то выстрелил из пистолета прямо у его уха.

После столкновения с деревом на обочине его голова сначала мотнулась вперед. Потом, отскочив от подушки безопасности, ударилась о подголовник.

И, не успев понять, что в правый глаз ему впивается не раскаленная игла, а осколок разбившегося дисплея телефона Дэша, Ник потерял сознание.

— Ты?

В сорока метрах под ними взревел мотор, потом с улицы Бен услышал типичные звуки автомобильной аварии. Сильный удар, скрежет металла, звон стекла; но все это происходило в мире, который в настоящий момент его не интересовал.

Все внимание Бена было обращено к фигуре, которая по-прежнему стояла под освещенным знаком аварийного выхода; их разделяло не больше пяти шагов.

— Да, я.

Бен помотал головой. Не только голос изменился. Но и выражение знакомого лица стало чужим.

Рот, нос, глаза, андрогинное, слишком худое тело — перед ним стояла Арецу. Вне всякого сомнения. Но она сильно изменилась, и не только из-за видимых повреждений и ран, которые ей нанесли. И не из-за крови, которая стекала ей на лоб из-под съехавшей повязки на голове.

— Я не понимаю, — сказал Бен, потому что действительно ничего не понимал.

Он сделал шаг назад, чтобы лучше рассмотреть ее в лунном свете, и тут заметил скальпель, который она сжимала в руке и который поблескивал, как елочный серебряный дождь.

— Что ты здесь делаешь, Арецу?

От встречного вопроса его чуть было не закачало:

— Почему ты меня так называешь?

— Как?

— Арецу. Ее здесь нет.

Теплый ветер трепал его больничную рубашку и рубашку женщины, которая, казалось, забыла свое имя.

— Кто ты?

И как будто ситуация была недостаточно гротескной — два тяжелораненых, полуголых человека стоят друг напротив друга на крыше, с которой всего несколько дней назад спрыгнула молодая девушка, — Арецу ответила:

— Ты любишь задавать вопросы, на которые уже знаешь ответы?

Бен склонил голову и показался сам себе нелепым, когда спросил Арецу:

— Оц?

— А кто еще?

Он сделал шаг вперед. Голову пронзила ледяная молния, словно он только что быстро выпил слишком холодный напиток. В то же время у него было ощущение, что кровля, как раскаленные угли, обжигает его босые ступни.

«Что здесь происходит?»

Он знал ответы на важные вопросы. Автомобиль его отца объяснял то, как она добралась сюда. Операционная не отделение строгого режима. И никто не ожидал сопротивления от тяжелораненой, весившей не больше пушинки. Вероятно, к ней, как подозреваемой в совершении преступления, был приставлен охранник — все-таки перед заведением Леди Наны она застрелила человека, — но девушка одолела его с помощью скальпеля, которым сейчас чесала повязку на голове. Только к чему Арецу устроила это дикое представление? Почему напоминала плохую актрису, которая пытается подражать мужчине, широко расставив ноги и говоря хриплым голосом?

— Ты вдруг захотела, чтобы тебя называли Оц? — спросил он устало. И испугался, что сказал лишнее, и Арецу, которая, похоже, сошла с ума, бросится на него с ножом.

— Меня всегда называют Оцем, — ответила она и грубо кашлянула. Потом сделала шаг в его сторону.

Бен посмотрел ей в глаза, и его посетила мысль, такая же пугающая, как и жалкое состояние этой молодой женщины.

— Где Арецу?

— Понятия не имею. Я ей не нянька.

Она рассмеялась; мужской хамский смех, и тут у Бена перед глазами все закружилось, хотя он даже не пошевелился.

Боль в плече достигла такой силы, что любое движение грозило немедленным обмороком. Казалось, тупая дрель врезалась в его внутренности, перемалывая все подряд.

Но голова оставалась на удивление ясной, неожиданно заработала мысль. И все сошлось, каким бы жутким и страшным ни было то, что вдруг открылось Бену.

Что Арецу сказала до этого пастору?

«Я… не помню, как добралась сюда. Я только боюсь, что совершила что-то плохое».

Бен не помнил точную формулировку, но уже в церкви Арецу была не в себе. Она напоминала другого человека.

«И сегодня привкус и запах крови заставляют меня отключаться от реальности».

«А хуже всего, — сказала она, — если это моя кровь».

— Оц? — спросил он Арецу, и ее второе, перемазанное кровью «я» кивнуло.

При нормальных обстоятельствах это движение вызвало бы у Арецу крик боли, но ее вторая личность, похоже, не ощущала болезненной травмы головы.

Бен знал о раздвоении личности немного, только то, что это психическое заболевание часто бывает следствием жестоких телесных и душевных издевательств.

«Знаете, в детстве меня сильно травили одноклассники».

— Оц!

Еще раз, как звали того мальчика, в чьей смерти одноклассники винили ее?

Нильс.

Нильс Освальд.

И его прозвище было наверняка…

— Оц!

— Черт, сколько раз ты собираешься повторять мое имя?

Она подошла к нему. Правая нога немного волочилась, но она этого не замечала.

— Полагаю, у нас осталось немного времени, они скоро будут здесь.

— Кто?

— Охотники. Думаю, они захотят довести дело до конца и получить премию.

«Похоже, она считает себя администратором этой извращенной «игры», а не участницей», — подумал Бен.

Арецу передвигает фигуры на поле, однако не захотела завершать охоту одна.

Бен, который не знал, что сказать, чтобы Арецу пришла в себя, пытался хотя бы поддерживать разговор.

Он сообщил Швартцу. Полиция должна была приехать в любой момент.

— Никакой премии не существует, — поэтому возразил он.

Оц рассмеялся.

— Конечно, существует. Это я написал программу, мне ли не знать. О’кей, надо признать, не совсем десять миллионов. Тут мы хватили. Но в итоге успешный охотник получит около двух с половиной миллионов евро, как только ты умрешь.

Бен, который не мог поверить, что действительно ведет этот разговор, спросил:

— Когда ты в последний раз говорил с Арецу?

— Какое тебе дело? Давно. Мы разговаривали по телефону. Тупая овца хотела прервать наш эксперимент.

— Наш?

— Да. Ночь вне закона — это ее идея. Но она не поняла, какое сокровище попало нам в руки.

— Она хотела прервать эксперимент, — повторил Бен, пытаясь разговорить Оца.

— Слишком рано. Потому что снова не продумала все до конца. Она хотела исследовать глупость толпы. Сколько идиотов поведутся на слух о Ночи вне закона и номинируют на участие в лотерее смерти одного из своих ближних. — Оц шумно шмыгнул носом и сплюнул на кровлю. — Но охотники только часть эксперимента. Еще интереснее исследовать, как отреагируют жертвы на то, что выбрали именно их. Будут прятаться? Бороться? Капитулируют?

Выстрел разорвал ночную тишину. Бен вздрогнул, а Оц даже не шелохнулся.

— Но почему я? — спросил Бен, который давно был уверен, что в тот вечер, напившись, сам себя номинировал. Он презирал, ненавидел себя и желал смерти. Но чего он не понимал, так это почему Джул получила сообщение с портала «Ночь вне закона», которое выглядело так, словно она предложила его имя. Вероятно, этого он уже никогда не узнает. Вероятно, Оц даже не ответит на сам собой напрашивающийся вопрос: — Я понимаю, что ты хотел убрать с пути Арецу. Но почему из всех номинантов ты выбрал именно мое имя?