Поставив пустой стакан из-под бурбона на стойку, Гарри Форд потребовал налить еще. Эдди вышел купить сэндвичей и воды в бутылках. Либо он не торопился, либо добрые жители Бакстауна по обыкновению горели желанием всячески услужить нью-йоркским гостям. Барменом в «Лисичке» был совсем юный парнишка, вроде как даже не доросший до того, чтобы самому заказывать выпивку, – что его, похоже, вполне устраивало. Наливая Гарри еще одну порцию бурбона, он бросил на него тот взгляд, который обычно бывает на лицах тех прихожан, которые на восьмичасовой воскресной утренней мессе обычно стоят в самом первом ряду, теша себя мыслью, что они просто более достойные люди, чем вся остальная паства, толкущаяся позади них.

– Это будет уже шесть порций бурбона подряд, – заметил бармен.

Гарри внимательно посмотрел на парнишку.

– А сколько тебе годочков, сынок?

– Достаточно, чтобы вам тут наливать, – надулся бармен.

– Логично… И пока ты продолжаешь мне наливать, мы с тобой прекрасно поладим.

– Сколько еще вы планируете употребить?

– Столько, сколько потребуется, малыш. А что?

– Да просто… Напиваться ведь нехорошо, согласны?

Гарри откинулся на своем табурете у стойки, как будто расстояние от бармена могло улучшить ситуацию.

– Ты, наверное, первый бармен, какого я только встречал в жизни, который осуждает пьянство. Не хочу огорчать тебя, дружок, но, видать, ты просто не создан для этого занятия.

Бармен налил еще бурбона, придвинул стакан Гарри и принялся надраивать тряпкой пивной бокал.

В маленьком баре «Лисички» имелся всего один круглый столик, за спиной у Гарри, а за ним – двойные двери, выходящие в небольшой вестибюль со стойкой администратора. В стену рядом с ними было вделано стекло, чтобы бармен всегда мог видеть администраторшу. Стена слева от Гарри была сплошь увешана фотографиями старых голливудских звезд – Фрэнка Синатры, Дина Мартина, Бриджит Бардо, Одри Хепберн и многих других. Гарри заметил, что фото Сэмми Дэвиса-младшего [328] здесь не имелось.

Окно справа от него выходило на улицу. Гарри приглядывал за этим окном. Оно было открыто, и он мог услышать любого, кто вошел бы в отель или остановился на улице. В баре не было ни телевизора, ни музыки. Примерно как в зале ожидания в аэропорту, только без сопутствующей атмосферы.

За окном вдруг остановился тягач с полуприцепом. Когда он подъехал, двигатель работал на слишком высоких оборотах, а пневматические тормоза отозвались резким коротким шипением. Гарри вытянул шею, чтобы взглянуть на водителя.

На улице было уже темно, но в свете приборной панели Гарри разглядел знакомое лицо.

Фрэнсис Эдвардс.

Кожа у него на лице была краснее обычного, волосы слиплись от пота, и он тяжело дышал. В руке у него был сотовый телефон. Экран осветился. Он постукал пальцем по экрану, глянул на отель, опять посмотрел на экран, а затем постучал по нему еще раз. Поднес мобильник к уху.

Гарри услышал, как зазвонил телефон. Развернувшись на барном табурете, он сделал глоток бурбона. Звонок прекратился, когда администраторша сняла трубку. Гарри не мог разобрать ее слов, но предположил, что она произносит обычное телефонное приветствие – тем же тоном мертвеца, к какому вроде прибегала во всех остальных случаях.

Выражение ее лица изменилось. Взгляд метнулся в сторону входной двери.

У нее был более густой загар, чем Гарри когда-либо у кого-нибудь видел, и лицо, похожее на грецкий орех, и такое же твердое, но Гарри был готов поклясться, что в этот момент увидел, как она побледнела. Администраторша швырнула трубку на рычаг, озираясь по сторонам и вытянув руки ладонями вверх. Она разговаривала сама с собой.

Выглянув в окно, Гарри увидел, что Фрэнсис убрал телефон и наклонился к рулю, чтобы лучше видеть фасад отеля.

– Блин, да что это там с ней? – спросил бармен.

Он перестал протирать стаканы и теперь смотрел поверх плеча Гарри через стеклянную панель вестибюля. Проследив за его недоверчивым взглядом, Гарри увидел, что секретарша машет обеими руками бармену, подзывая его к себе, а затем размахивает ими в воздухе, словно отчаянно сигнализируя идущему на посадку самолету.

– Простите, – бросил бармен, приподняв открывающуюся часть стойки и выходя из-за нее. Секретарша схватила его за руку и сразу же вытащила за дверь на улицу.

Фрэнсис посмотрел им вслед, надул щеки и резко откинул голову, ударившись затылком о подголовник позади себя. Затем в руке у него появился другой телефон – не такой, как тот смартфон, который он только что держал в руке. Это была совсем старая модель. Наверное, «Нокия», с крошечным дисплеем.

У Гарри зазвонил сотовый. Это был Эдди.

– Забирай Кейт, Энди и Патрицию и немедленно сваливай из отеля! Я всего в нескольких кварталах отсюда.

– Что происходит? – спросил Гарри.

– Это Фрэнсис Эдвардс. Он и был целью всего этого плана. Они убили его дочь и жену, чтобы сломить его. А затем подсунули ему врага. Он сейчас в фуре с таким количеством пропилена, что хватит поднять на воздух полгорода. Я не хочу, чтобы он добрался до своей цели, поэтому мы должны…

– Он у входа. В тягаче с этой самой цистерной. Прямо сейчас, – сказал Гарри.

– Что?! Забирай Кейт, клиентов и сваливай оттуда ко всем чертям!

– Тебе нужно позвонить Кейт, – сказал Гарри. – Она в своем номере.

– Гарри, что бы ты ни собирался сейчас сделать, просто выбрось это из головы. Забирай Кейт и…

Гарри отключился.

А потом ненадолго опустил голову, вспомнив про свой пиджак, наброшенный на спинку барного табурета позади него, и про «Кольт» модели 1911 года во внутреннем кармане этого пиджака.

В жизни, безусловно, бывает всякое. В некотором смысле, ход человеческой жизни могут определять решения, принятые в мгновение ока. У Гарри таких моментов более чем хватало. Когда в пятнадцать лет он солгал о своем возрасте в вербовочном бланке армии США. Когда прислушался к совету своего преподавателя в вечерней школе, посоветовавшего ему получить юридическое образование в колледже, за обучение в котором платила армия. И, конечно же, тот момент, когда он пригласил некоего молодого жулика на обед, восхитившись тем, с какой ловкостью тот отвертелся на суде от ответственности за ДТП, которое сам и подстроил [329].

Гарри допил свой стакан, встал со своего места и зашел за барную стойку. Взял с полки бутылку бурбона, свободными пальцами той же руки зацепил два чистых стакана и двинулся к выходу.

Оставив пиджак висеть на том же месте, с пистолетом в кармане, он пересек пустой вестибюль и вышел на улицу. Фрэнсис вроде даже не заметил Гарри – был слишком занят, разглядывая маленький черный телефон. Гарри открыл пассажирскую дверцу кабины и, не говоря ни слова, забрался внутрь.

– Эй, ты чего? – вскинулся Фрэнсис.

Слезы смешивались с по́том у него на лице, глаза были красными и влажно поблескивали. На маленьком телефончике Гарри увидел высветившийся номер. Это была древняя мобила с обычной клавиатурой, где зеленый символ в виде телефонной трубки служил для совершения звонков, а красный – для отбоя. Большой палец Фрэнсиса лежал на кнопке вызова. Гарри знал, что где-то в этой фуре есть еще один такой же одноразовый телефон, который сработает в качестве пускового устройства, как только на него поступит звонок. Итогом будут замыкание и взрыв, достаточно сильный, чтобы пробить цистерну и воспламенить ее содержимое.

Гарри закрыл дверцу, поставил один стакан себе на колени и начал наливать бурбон в другой. По крайней мере, стакан был достаточно большой, рассчитанный на двойную порцию. Поставив наполовину наполненный стакан под ветровое стекло перед собой, налил еще один. Этот стакан он поставил посередине приборной панели.

– Составишь компанию? – спросил Гарри.