Блок с такой силой захлопнула шкафчик, что тот даже пошатнулся. Она тяжело дышала, сжав кулаки и широко раскрыв глаза.

Оставался один последний ящик. Папок в нем не было – только большой рулон плотной бумаги. Вытащив и развернув его, Блок обнаружила, что смотрит на архитектурные планы какого-то большого и очень старого дома с четырьмя колоннами перед входом. Помещения в нем были частично жилыми, а частично офисными. На планах имелись какие-то рисунки и примечания, написанные мелким почерком, с такими словами, как «Финли-авеню, путь отхода № 3», «узкое место № 2» и «зона ожидания».

Забив названия улиц в приложение «Карты» на своем телефоне, Блок получила вид на город Монтгомери, штат Алабама, с высоты птичьего полета. Место сбора участников марша находилось неподалеку от автомагистрали. Здание на схеме должно было находиться неподалеку, и после нескольких минут изучения местных достопримечательностей она нашла его.

Выбравшись из окна, Блок покинула здание тем же путем, каким вошла, не забыв опять накинуть цепь и защелкнуть дужку висячего замка. Села в машину и на большой скорости погнала обратно в суд, иногда проскакивая на красный и вдавив педаль газа в пол.

Ей нужно было вытащить Эдди из изолятора, а после не отходить от Энди и его матери. Люди, с которыми они имели дело, были хорошо организованы, обладали связями и уже имели какой-то план.

По мнению Блок, планировали они какую-то массированную атаку. С какой целью, она не знала. Это могло быть убийство, или похищение, или и то, и другое сразу. Здание на планах представляло собой резиденцию властей штата.

Особняк губернатора.

Когда судебный пристав привел меня обратно в зал суда, там уже почти никого не осталось. Только Гарри, Кейт и судья Чандлер. Корн со своим помощником Вингфилдом тоже уже ушли. С меня сняли наручники, и я во второй раз встал рядом с Кейт, с ней в качестве моего адвоката. Я не мог больше ждать – мне нужно было знать, каких мы добились успехов за день.

– Как все прошло с Прайс?

– Просто отлично, кольцо уже в игре, – сказал Гарри.

Кейт наклонилась ко мне и шепнула:

– Скоро я начну взимать с тебя плату, Эдди.

– Не переживай, это в последний раз.

Когда Кейт начала говорить, Чандлер многозначительно откашлялся. Он отмахнулся от ее слов, призывая к молчанию, а затем сказал:

– Неуважение, которое вы проявили к суду, требует взыскания. Так что либо штраф в размере тысячи долларов, либо десять суток административного ареста. Вам это по карману, Флинн?

– Наличными или картой, ваша честь? – отозвался я.

– По-моему, тебе там понравилось, – сказал Гарри, имея виду изолятор временного содержания.

– Я много о чем успел поразмыслить, – ответил я, натягивая пиджак, когда мы вышли на парковку. – Я до конца не уверен, но вроде у меня появилась рабочая теория касательно материальных улик обвинения. Где Энди и Патриция?

– Вернулась Блок и отвезла их обратно в отель. Она проследила за кем-то из суда, и ей нужно, чтобы ты позвонил ей прямо сейчас, чтобы она могла все тебе объяснить. Блок говорит, что мы по-крупному влипли, и хочет, чтобы ты срочно вызывал подкрепление, – сказала Кейт.

– С каких это пор нам есть кого вызывать? – отозвался я, когда Гарри вернул мне мой сотовый. Как только тот снова включился, я увидел текстовое сообщение от Блок:

«Позвони мне. Прямо сейчас».

Когда мы возвращались в отель, я поговорил с Блок по телефону. Она подробно рассказала мне о том, за кем следила и что обнаружила. Мы уже припарковались у отеля и я поднимался по лестнице в номер Энди, а она все еще продолжала излагать ситуацию.

– Угроза самая непосредственная. Надо привлекать ФБР, – сказала она.

– Мы уже за прямо за дверью – выходи в коридор, и поговорим.

Дверь открылась, Блок вышла, прикрыв ее за собой, и мы остались стоять в коридоре, таком душном и влажном, что по стенам стекал конденсат, как будто все это здание обливалось по́том. Говорили мы совсем тихо, под стать приглушенному свету тусклых настенных ламп, который едва достигал пола.

– Тебе нужно позвонить федералам, – сказала Блок.

– Я позвоню Александру Берлину. Если он захочет привлечь ФБР – отлично. Сражаться на стольких фронтах сразу нам не по силенкам. Сейчас наш приоритет – Энди. Как только мы снимем его с крючка, у нас появится шанс прищучить Корна. Я приехал сюда не для того, чтобы биться с нацистами, – сказал я.

– Сторонниками превосходства белой расы, – педантично поправила Блок.

– Да без разницы. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал, и уж точно не от рук этих сволочей, но если их непосредственная цель – губернатор, то это, по крайней мере частично, отведет удар от Энди. Все, что сейчас от нас требуется, – обеспечить безопасность его самого и его маменьки, пока все это не останется позади. А после этого ФБР, Национальная безопасность, АТО, «Дельта», да хоть сами эти чертовы «Мстители» [320] могут сровнять это здание с землей, мне по барабану. Нам совсем ни к чему вести так много сражений. Может, это они убили Коди – и, можешь не сомневаться, я хочу, чтобы они за это заплатили, – но сейчас мы не можем взять их на себя. Фрэнсис Эдвардс потерял дочь и жену, и ему больно. Легко понять, почему он связался с этой публикой, и я уверен, что он на грани срыва. Денвир, тот тип, который на днях пикетировал здание суда, просто ищет предлог, чтобы кого-нибудь пристрелить. Этого другого мужика, Грубера, университетского профессора, я не знаю, хотя…

И тут меня вдруг осенило. Я почти услышал щелчок у себя в голове, когда четко увидел связь.

– Ты вроде говорила, что до недавних пор Грубер был деканом химического факультета…

– …Алабамского университета… – закончила Блок, и я увидел, как вдруг изменилось выражение ее лица: кожа на лбу натянулась, а глаза заблестели, как будто она только что увидела вдали путеводную звезду.

– Профилирующей специальностью у Скайлар Эдвардс была химия… – продолжала она.

– Наверняка он ее знал, – предположил Гарри.

– Но еще он знаком и с ее отцом, – вмешалась Кейт. – Не исключено, что Грубер знал Фрэнсиса Эдвардса уже много лет по этой расистской группе, задолго до того, как Скайлар поступила в колледж.

– Вряд ли, – возразил Гарри. – Энди не сказал ни одного плохого слова про отца Скайлар, и Фрэнсис иногда подвозил его до дома. Не думаю, чтобы кто-то из участников подобной группировки позволил бы своей дочери иметь такого друга, как Энди. Такого просто не бывает.

– Так что ты думаешь, что Фрэнсис присоединился к этой группе уже после убийства Скайлар? – спросил я.

Гарри кивнул и потер подбородок:

– Логично. Человек, который испытывает такую боль, неспособный смириться с потерей своего ребенка… Я бы сказал, что это как раз та озлобленная, потерянная душа, которую и станет затягивать в свои ряды подобная группировка. Они наверняка сами на него вышли.

– Тогда что же случилось с его женой? – спросила Кейт. – Вы сказали, что это было больше похоже на убийство. Думаете, это он ее убил?

– Сильно в этом сомневаюсь, – сказал я. – Я наблюдал за ним, когда он сидел на заднем сиденье патрульной машины. Фрэнсис был полностью поглощен своим горем. Безудержно плакал, его рыдания сотрясали всю машину. На мой взгляд, это не было похоже на какой-то спектакль. Он не убивал свою жену.

– Тогда кто же это сделал? Почему ее убили? И почему убили Скайлар? – спросила Кейт.

Мы с Гарри покачали головами. Скайлар могла быть убита и просто потому, что была красивой молодой женщиной, попавшей под воспаленный взгляд монстра. Такое случается, и при этом нет ни какого-либо видимого мотива, ни причины. В мужчинах и женщинах живет зло. Некоторые люди не согласны с этим. Существует множество причин, по которым один человек может убить другого, – месть, наркотики, алкоголь, психические заболевания, даже деньги. А иногда это что-то за рамками всего перечисленного. Иногда люди убивают, потому что это им просто нравится. И если это не зло, то я не знаю, как это еще назвать.