— Именно.

Навигатор установил связь и проложил маршрут. Еще двадцать три минуты до Вайсензее.

Еще два с половиной часа до свадьбы.

Боже, как я объясню все это Янеку?

По крайней мере, они уже ехали с Ливио в правильном направлении.

Фели начала печатать эсэмэску своему жениху, но не могла закончить ни одного предложения.

Она была слишком возбуждена из-за всего, что они выяснили в квартире Уландта, и было важнее сначала позвонить Матсу.

— Алло?

Гудки шли, в трубке шуршало, но он не отвечал. Когда включилась голосовая почта, Фели разорвала соединение.

Черт!

Почему он не подходит к телефону? Ей срочно было нужно решение. Все — или, по крайней мере, очень многое — говорило в пользу того, чтобы проинформировать полицию.

Десять минут назад Фели проникла в комнату Франца Уландта, против воли его матери и с помощью отвертки, которую Ливио нашел в ящике на кухне. Замок вскрыли, даже не повредив. Это оказалось так легко, и Фели была уверена: Франц не оставил здесь ничего важного, что могло бы им помочь.

Она ошиблась.

В отличие от остальной квартиры в комнате Франца царил ужасный хаос. Кровать не заправлена, одежда валялась на полу среди медицинских журналов и скомканных бумажных платочков. Перед окном стоял письменный стол с наклейкой «Атомная энергия? Спасибо, не надо!» на столешнице и коллекционными карточками национальной сборной по футболу 2006 года.

В комнате не было ни компьютера, ни фотоаппарата, вообще никакой электроники, даже телевизора. На стенах, оклеенных грубоволокнистыми обоями, не висело фотографий или картин, но Фели заметила дырки от канцелярских кнопок и гвоздей, а также остатки скотча. К тому же грязные края на обоях указывали на то, что недавно здесь было что-то прикреплено.

Несмотря на протесты недовольной матери, она открыла каждый ящик в столе и шкафу и в конце концов обнаружила под матрацем.

Снимки с высоты птичьего полета. Планы города с одними и теми же фрагментами. Один адрес был обведен красным карандашом.

И наконец фотографии изнутри. Однозначно молочная ферма.

Что там нужно вегану? — подумала Фели. А потом, когда ей пришел в голову ответ, она схватила распечатки, которые лежали сейчас на заднем сиденье в машине Ливио, и, как ошпаренная, выбежала из квартиры. Не сказав ни слова на прощание. Ливио последовал за ней.

Вопрос уже стоял не «куда Франц увез Неле?», а «подключить ли наконец полицию?».

И Матс, который не подошел к телефону и во второй раз, как будто не хотел брать ответственность за это решение на себя.

Что, если Неле удерживают и пытают в старых коровниках? Тогда дорога каждая секунда.

Но если Фели ошиблась и пустит полицию по ложному следу?

В первом случае Неле может спасти быстрое вмешательство полиции.

Во втором — Неле умрет, в чем Матс не сомневался. Потому что она станет бесполезным средством давления, как только шантажисты потеряют контакт с Матсом. А они его потеряют, когда полиция узнает о шантаже. Потому что Матса и Кайю тут же изолируют на борту самолета, чтобы предотвратить возможное крушение и защитить пассажиров.

Фели снова совершила ошибку, сжав раненые пальцы в кулак.

— Твою мать! — воскликнула она в ярости.

Ливио, держащий курс на Бранденбургские ворота, спросил, не может ли он ей помочь.

— Что это с тобой? — набросилась на него Фели. — Ты не очень похож на милосердного самаритянина. Что ты хочешь взамен?

— Сотенку бы неплохо, — открыто сказал он, и Фели немного опешила от его наглости.

— Сто евро?

— Это тариф Ливио-такси. — Он улыбнулся, и, хотя этот дерзкий псевдогерой был совсем не во вкусе Фели, она могла понять, почему некоторые женщины подпадали под его обаяние. Обычно так называемые «жертвы», которые снова и снова выбирали не того мачо, как Фели часто слышала на сеансах психотерапии.

— А ты довезешь меня потом к мужу? — спросила она в шутку.

— Ты имеешь в виду, на вашу свадьбу?

Она удивленно взглянула на него.

— Откуда ты знаешь?

— Я порылся в твоем портмоне: искал удостоверение или адрес. Там и нашел приглашение. Почему ты еще не дома?

— А почему ты не отвез кошелек ко мне домой, а пошел за мной?

— Извини, но я случайно увидел, как ты вышла из клиники Клопштока. Господи, ты почти бежала, и я потерял тебя из виду. Радуйся, что потом все-таки заметил на Кантштрассе. Да у тебя паранойя!

— А у тебя…

Фели не успела договорить свое оскорбление.

Ее сотовый зазвонил.

— Матс, слава богу!

У каждого человека есть точка, в которой он ломается. И под пытками признается во всем, даже в убийстве, лишь бы боль прекратилась.

Неле достигла этой точки. По крайней мере, она так думала.

Ребенок грозил разорвать ее изнутри. Неле кричала, молила о руке, которую она могла бы сжимать, давить — но в этой загаженной, воняющей кровью, потом и отходами шахте такой руки, конечно же, не было.

Неле даже хотела, чтобы ее похититель скорее вернулся.

Но как там говорится? Каждый умирает за себя.

Хотя, в ее случае, это была ложь.

Она умирала не одна. А с ребенком, который хотел появиться на свет и не мог. По причине, которую она, вероятно, никогда уже не узнает, разве что на том свете.

— А-а-а-а-а! — кричала Неле. Она боялась, что уже ничего не увидит. Даже если вдруг откуда-то упадет луч света, она так сильно тужилась, забыв закрыть глаза, что все сосуды наверняка полопались. Она видела фотографии женщин после родов, которые выглядели так, словно им в глаза брызнули хлором.

— Аааахааахаа!

Она задохнулась от собственного крика, который больше не приносил облегчения, а лишь разрывал ее сухое горло.

Во время новой схватки она вцепилась пальцами в грязь под собой. Не почувствовала, как осколок впился ей под ногти, ощутила лишь гладкую холодную поверхность.

Зеркало?

Достигнув кульминации, схватка снова ослабла, и у Неле появилось несколько секунд, чтобы ощупать обломок обеими руками.

Действительно. Он даже отражал слабый свет, который собирался здесь внизу в шахте.

Осколок зеркала.

Тонкий, острый и удобный в обращении, почти как то лезвие для бритья между диванными подушками.

Неле уже представляла, как проводит осколком по своим артериям на запястье.

И это была первая счастливая мысль за долгое время.

— Фели? Где ты?

Монотонные шумы самолета заглушали все прочие звуки на заднем плане, которые обычно можно услышать во время телефонного разговора.

Он понятия не имел, находилась ли она в дороге, или переодевалась дома для свадьбы, или была уже на пути в ЗАГС.

— Я еду на бывший мясокомбинат.

— Куда?

— Заброшенный промышленный комплекс, недалеко от района, где живет Неле.

Матс услышал сигнал, предупреждающий о том, что аккумулятор телефона садится, и быстро взглянул на дис плей.

Еще пятнадцать процентов.

— Она там? — возбужденно спросил он.

— Я собираюсь это выяснить. Но Матс, не лучше ли позвонить в полицию?

Матс сделал глубокий вдох и остановился посередине винтовой лестницы, которая вела вниз, в лобби первого класса.

— Нет, пока ты не будешь уверена, что Неле действительно там, — заклинал он ее.

— Послушай, это огромная территория. Там есть обветшавшая детская больница, мясоперерабатывающие фабрики, полуразрушенный хлев.

Идеальная игровая площадка для психопата.

— Поищи там такси, — сказал Матс и продолжил спускаться по лестнице.

— О’кей, отличная идея. А если я ничего не найду…

— Тогда позвони мне, прежде чем что-нибудь предпримешь. Когда ты будешь там?

— Примерно через двадцать минут.

Матс надеялся, что к тому времени он будет еще доступен, и отключился.